Но Мато Кария уже был превращён в нечто иное. В его душе не было никакого уважения или восхищения к Волшебству.

Уважение превратилось в ярость, восхищение стало гневом. Для Карии, чьё тело было доведено до состояния несравнимого уродства, элегантность и аристократичность Токиоми следовало проклясть.

Вот ублюдок – не смотря ни на что, ты всё такой же.

Его речь, его манеры, его царственное поведение - этот человек был «совершенным» с того самого дня, как он появился перед Аои и Карией. Эта элегантность и беззаботность всегда заставляли Карию ощущать «разницу».

Однако сегодня это мало что значило.

Элегантность – то, чему этот человек уделял больше всего внимания - на поле боя, где противники собирались убить друг друга, была ничем. Кредо семьи Тосака, которым они так гордятся, должно быть полностью раздавлено, уничтожено…

Кария начал безжалостно поставлять всю имеющуюся энергию Берсеркеру, который уже вступил в бой. Боль от агонии, вызванная обезумившими червями внутри его тела была таковой, что ему казалось, будто его конечности резались бритвами. Боль впивалась в его костный мозг, и из-за этого он не раз терял сознание.

Однако вся эта боль была ничем в сравнении с тем гневом, который разрывал и грыз сердце Карии.

Насмешливый взгляд прищуренных глаз Тосаки Токиоми выдал его беззаботность, и только подстегнул Карию.

Отказаться от путей постижения Волшебства, дожить до Войны за Святой Грааль и вступить в неё, превратившись в это… твоего личного позора хватит для того, чтобы унизить всю семью Мато.

В ответ Кария лишь усмехнулся. Звук, который вышел из его рта, напомнил копошение насекомых даже ему самому.

Тосака Токиоми, я задам тебе только один вопрос… почему ты отдал Сакуру Зокену?

Что?

Токиоми нахмурился, когда услышал неожиданный вопрос.

И этот вопрос ты хотел задать мне всё это время?

Ответь мне, Токиоми!

Токиоми вздохнул и ответил разъяренному Карии.

Ты и так должен знать это. Я хочу, чтобы моя любимая дочь была счастлива.

Ч…то?

Получив столь непонятный ответ, разум Карии мгновенно застыл. Не обращая внимания на это, Токиоми продолжил спокойным тоном.

Все Волшебники, в семьях которых появляются два ребёнка встают перед выбором – секрет Волшебства можно передать лишь одному. Из этой ситуации нет другого выхода - один из детей, так или иначе, станет посредственностью.

Посредственностью…

Это слово эхом отразилось в разуме Карии. Сакура, которая перестала улыбаться, видение Рин, играющей с Аои… слова Токиоми перемешали все его приятные воспоминания.

Не так давно они были матерью и дочерью – неужели этот человек рассёк и растоптал эти узы лишь из-за слова «посредственность»?

Однако здесь следует принять во внимание то, что моя жена превосходна как мать. И Рин, и Сакура обладают равными и редкими талантами. Обе дочери должны получить защиту знаменитых семей Волшебников. Разрушить потенциал одной ради будущей второй – ни один отец не будет желать такой трагедии.

Кария не мог полностью понять причин Токиоми, о которых он всё продолжал и продолжал говорить – нет, он не хотел их понимать. Он чувствовал, что его вырвет прямо на месте, если он поймёт хоть часть философии Волшебников.

Единственный путь сохранить таланты обоих дочерей - отдать одну из них в приёмную семью. Поэтому запрос от главы семьи Мато был самой настоящей удачей. Так как эта семья знает о существовании Святого Грааля, вероятность достижения Акаши даже выше. Даже если я не смогу её достигнуть - есть Рин, и если Рин не справиться, то есть Сакура. Кто-то обязательно унаследует желание семьи Тосака.

Как он может говорить столь безысходную истину с таким спокойным лицом?

Если они обе будут иметь своей целью «Акашу», то это значит…

Они будут драться друг с другом? Две сестры?!

Если таковым будет результат, это всё равно будет счастьем для моей семьи. Если мы преуспеем, вся слава будет принадлежать нам, и если мы проиграем, слава будет принадлежать нашим предкам. О таком бое мы бы безо всякого сомнения мечтали.

Ублюдок – да ты уже спятил!

Посмотрев на сжавшего зубы Карию, Токиоми подарил ему холодный взгляд и насмешливо произнёс.

Глупо было тебе говорить. Ты один из тех, кто не понимает благородных путей Волшебства, кто отказался от него и предал это искусство.