Октября 1969 года.

Франкфурт приготовился к какому-то празднику. Везде флаги.

Немецкая земля сильно отличается от Польши.

Чувствуется, что живут в довольстве.

Город показал Германию именно такой, какой её часто представляешь, не видев ещё. Старинные дома с острыми высокими крышами, крытыми красной черепицей. Кругом сады. Растут грецкий орех, сливы, груши, яблоки.

Заметно потеплело. Меня только кашель замучил, подхватил его в начале дороги.

Улицы города пока пустынны. Сегодня воскресенье, к тому же утро. Кругом чисто. Железнодорожное полотно несколько поднято. Под него ныряют добротные, мощёные булыжником улочки. Много лип.

Приехали к месту разгрузки. Наша часть разгрузилась полностью, но эшелон – ещё нет. Ждём. По средне европейски 7 ч., но темно. Подогнали машины, платформы освещают фарами. Хлопотное дело. Осталось много прицепов. Их тащат двумя машинами – спереди и сзади. Платформа узкая.

Стройненькая, с высокими и широкими бёдрами, обтянутыми отутюженными брючками, железнодорожница собирает путевую документацию с платформ. Водитель услужливо освещает ей дорогу. Она так и идёт в снопе света.

Станция называется… (пытаюсь скопировать немецкое название готическим шрифтом). Короче говоря, Вюнсдорф называется. Я не сталкивался с немецким, и теперь многие названия, которые я с трудом разбирал по дороге, вылетели из головы.

Первое впечатление, что здесь одни русские. Много наших солдат работают на станции. Ходят русские женщины. Видимо, здесь полным-полно наших воинских частей.

О дороге. Ехали мы всё-таки какими-то закутками. Говорят, у негабаритный состав. От Франкфурта ехали по одноколейке. Всё те же паровозы. Здесь они работяги. В нашей стране такое обилие паровозов, чтобы они главную роль выполняли, не встретишь. Бондарчук говорит:

- Вот уж мне эта отсталая Европа.

Но у немцев всё организовано по-деловому. Для пассажиров недальнего следования предоставлены коротенькие составчики из четырёх-трёх двухэтажных вагончиков, состав толкается паровозом. Именно толкается, потому что паровоз прицеплен как толкач. Скорость приличная, а от бешено пыхтящего паровоза кажется ещё больше. Уютная старомодность выглядит очень мило.

Пейзажи радостные. От городишек веет комфортом и наличием давно установившегося порядка. Мощёные улочки, заставленные легковыми автомобилями. Дома из красного и жёлтого кирпича. Крыши высоки, под крышами живут – не разберу. Так называемых чердаков нет. Климат здесь тёплый, они не нужны. Стены домов увиты плющом. Прямо по-современному. Приятная асимметричность участков, покрытых этим вьющимся растением. Как будто женщина, сделав причёску, слегка махнула по ней, придав ей налёт элегантной небрежности. Цвет растений как будто нарочно, но знающим человеком, подобран под цвет стен.

Русский человек ещё не научился жить уютно. Мы ма ше м масштабами, поражаем ими весь мир, но мы ещё далеко не полностью создали уют самому человеку. Сейчас делается то, чтобы снабдить каждую семью удобной уютной квартирой, но забывают, или не всегда помнят, что сами города должны быть уютны. Чтобы было приятно жить в городе, а не в маленьком мирке квартиры.

Вдоль железных дорог растут липы. Акации. Порой утопаешь в зелёном коридоре. Всё посажено людьми. Остались девственные сосновые леса. Даже видел небольшую лесозаготовку. Но все деревья тщательнейшим образом берегут.

Мы у себя обезумели от лесных богатств и рубим направо и налево. Видел я в Сибири огромные свалки нарубленного (лучше - “вырубленного”) леса, где, чувствуется, он годами гниёт. Именно свалки, а не лесосклады или лесозаготовки. Об этом у нас немало пишут и приводят более потрясающие факты, но мизерно мало делают.

На полях кое-где не до конца убраны хлебные.

Работающих лошадей не так много. Это я сравниваю с Польшей.

Впрочем, могу ошибаться в оценках – ведь сегодня было воскресенье.

Бродят коровы. Здесь уже стада. В Польше коров много, но они всё больше поодиночке траву щиплют. Характерный факт. Стадо коров. И у каждой на шее яркий кожаный ошейник. Не буду гадать, зачем корове ошейник. Уж, верно, немец просто для красы не повесит. Но как выполнено! Русский обмотал бурёнке шею верёвкой, и обязательно лохматой, но до кожаного ошейника ни в жизнь бы не додумался.

Очень тепло. Я снова попал в лето. Все тёплые вещи снял. Таким вечером только к любимой девушке спешить в белой сорочке.

Сейчас бы в баньку после всех этих паровозов.