Ненужные.

 

Город, город, великая, огромная столица!

Что для тебя человеческие жизни, человеческие сердца,

человеческие лица!

Что для тебя, быстро бегущий, великий, деловой век,

Какая-то капля, -- какой-то один, один человек!

 

Она.

 

Ночь. Мороз. Вьюга.

 

В больницу слегла старая подруга,

Которая все же порой впускала ее.

 

Немытое недели, ледяными иглами колет ее тело белье.

 

Последнее убежище -- старая бульварная скамья...

 

Она уже готова. Замерзла. Вьюга уже занесла

Рваный платок, рваные башмаки, седые волосы пылью снежной.

 

................................................................

 

Далеко-далеко, в глубь города, уходят цепью печальной, безнадежной,

Как погребальные огни неизбежной,

В белом тумане единственные свидетели ее смерти -- ночные фонари...

 

Под сияющим, царственным, снежным покровом,

В молчаньи ледяном, величественно-суровом,

Она будет тихо здесь лежать до зари.

 

Он.

 

Сегодня, как вчера, он стучался во все двери,

И все, как вчера, встречали его жестокие как звери:

 

 

"Нет для тебя ничего, ничего, ничего!

Нет для тебя ни угла, ни куска, ни труда, ни сердца ничьего!"

 

Еще когда на мосту катился экипажей праздничный гул,

На морозе сжавшись, как котенок, клубком,

Он заснул

Сегодня, как вчера, под этим огромным мостом.

 

Но сегодня над ним сжалилось небо:

Сон его полон любви, работы, ласки, хлеба!

 

Вьюга над ним колыбельную песню, как мама родная, поет.

 

Праздничными огнями блещут бедные села!..

Звон колокольный родных деревень на праздник веселый,

Как в детстве, как в солнечном детстве, зовет!..

 

Небо во сне над ним улыбается, нежно голубое...

 

Ясной улыбкой во мраке под аркой моста светится его худое

Измученное, молодое, застывшее лицо...

 

Замкнулось страшное жизни кольцо!

 

Оба.

 

Завтра их трупы в холодном тумане рассвета поднимут.

Завтра бездушные руки на телегу их с отвращением вскинут.

 

В морге приют они страстно желанный найдут.

И ничьи родные глаза их там не найдут,

Ничьи губы к их холодному лбу не прильнут.

 

Что две жизни для великого, миллионного города значат?!..

Ничьи глаза о них не заплачут,

Ничьи!

 

Мимо бежит молодой, деловой, быстро спешащий

Двадцатый век.

Что для него какой-то ослабший, павший, пропавший

Брат-человек?!..