Наконец, я в новенькой тельняшке стою на пороге дома.Ты падаешь мне в ноги и, обнимая сапоги, как двух младенцев-близнецов, целуешь голенища, благодаря судьбу: «Вася-Васенька, живой!!! Молилась за тебя... День и ночь молилась». Ощупываешь меня всё ещё не веря в своё счастье, целуя сапоги: «Живой-живой, господи» - и вновь шаль спадает на плечи, и вновь руки к небу. Только в облаках ни одной тучки: солнышко и лучи играют на голенищах сапог, начищенных и зацелованных. Дембельский вагон, и среди ВСЕГО только одна Она. Материализовавшаяся попутчица. 24 месяца принуждённой голодовки для 20-летнего парня. Надо заметить, что армия - единственное место, где дедушкам хочется секса больше, чем молодым. И для меня она – Первое блюдо. Почему бы и ей не отведать на десерт спермоналивного солдатика.. Купе, занюханное с тараканами. Нижняя полка, истёртая-изьезженная, заляпаная-загаженная. Ноги в шпагат, толчки, вагоны-качели, губы зубами – в кровь. Увлажняющее сокровище, готовое драться за каждый миг нирваны прижалась, и больно царапала нежную кожу о шинель. Язык-стрекоза на исполинском стержне. Фаллос Родосский полового рыцаря струёй кипучей энергии в сочные створки молодой раковины. Роса желания на блестящих лепестках рабыни пуританского кодекса. Эшелон, пыхтя и скрипя, подъехал к третьему пути. «Здравствуй. Мама!» В глазах наив, будто только что из монастыря выпустили. Родной Курск. Предрассветное дыхание проспекта. Белая ночь ворочается с боку на бок, не может уснуть днём, отоспаться, если бы не рога троллейбусов, щекочущие подмышкой. Троллейбусы из парка опять выползают большими синими жуками. Май ещё не кончился, а июнь уже наступил. Пышнее, чем сдоба, начало лета, наполненное до краёв. Я шёл одурманенный ранним летом, глаженой рубашкой, звёздочным коньяком и отсутствием похмелья. Пьяное солнце раскраснелось. Солнце - бурдюк, наполненный красным вином. Июнь был пьяный и белый от распустившейся сирени и яблонь. Шумный от непрекращающихся дождей и проезжающих трамваев. Сладкий от пения птиц и наступившего дембеля. Все любуются, когда цветёт сирень. А мне не даёт покоя, сколько же лепестков на кусту? Так и хожу с забитой листьями и цифрами головой, пока не отцветёт. Нет, чтобы облегчить вычисления и опростозадачиться: чётное количество лепестков или нет. Это развивает чувство обоняния и соразмерности. Цветы расцветают сиренью и фотомоделями. Девушки, тоненькими стебельками фиалок рассыпались по улицам разноцветным водопадом. От запаха цветов подкашиваются ноги – как бы не вытоптать газоны. Девушки, одетые в мини-юбки и небо. Девушки, одетые в платьица и облака. Дипломатично приминая отцветшие тюльпаны дембельским дипломатом, я уносил нектар наслаждений с этих цветков/лепестков.
Родной Курск!!! И всё точно также: те же разбитые дороги, залитые смолой и солнцем, те же троллейбусы/синие жуки, тот же трамвай №8385*, на котором я ехал на вокзал. Только ступня из ребра ладони на стекле растаяла. Трамвай – это маленькое солнце. Такой же красно-жёлтый и в пятнах. Радужное счастье: троллейбусы синие, трамваи красные и жизнь вся такая разноцветная!!! Там позади, за воротами КПП осталась одноцветная, зелёная жизнь. Лишь зимой она была бело-зелёная, а здесь жизнь играет разными красками, переливаясь и сверкая.
Родной Курск!!! И вроде всё также, и всё совсем не так: белые коты, перебегающие дорогу, да бабы с полными бёдрами навстречу. Охрипните все дикторы центрального телевидения - Я дембель: юность без сапог поджидала меня за порогом дома. Без гусарства открыв дверь рукой, я поздоровался с зеркалом в коридоре и подмигнул пацану в отражении.
ЗДРАВСТВУЙ, МАМА! P. S Вот и закончил главу «ОТ и ДО». ОТ и ДО – а в середине Служба. ОТ и ДО - всё, что между ними Армия. Помните, в начале книги я обещал, что расскажу вам всё – от корки до корки, от «альфа» до «омеги»? А, если я вам не рассказал всё ОТ и ДО, так это же секретные войска. А вы, как думали… Р. P. S Все персонажи в книге вымышленные, любые совпадения случайны.
|
