Об увольнении в запас

 

Зима в армии во сто крат тягучей.

Снегопадушка. Украденное декабрём солнце, затянутое простынёй облаков небо.

С неба, соскальзывая с кончиков звёзд, сыпал снег, прохладной невидимкой щекотал щёки. Невидимые колючки таяли ручейками, а земля всё покрывалась седой бородой сугробов. Завывающая зимняя вьюга лепила высокую белую стену до самого неба, и новый год подпирал ледяным плечом дверь №85* и стучал посохом.

Вот уж с чем не было проблем на новый год, так это с ёлками. Они окружали нас повсеместно и круглогодично. Но даже каждый свисток знал, что у кривой ели больше шансов остаться в живых и, что стройные ёлки редко бывают долгожителями.

К новому году готовились, кто как мог. Самые ушлые обзавелись бухлом заранее и спрятали его в сугробах. Недекабрист Муравьёв-Апостол заныкал в снежной бабе. Заныкал в декабре и снежной бабе.

Это такой снеговик, состоящий из трёх колобков, в каждом из которых заботливо спрятан флакон.

Для нетерпеливых и недождавших праздника (я, Сергей Семенович Неймарк и 16 белорусов): в ассортименте коктейль «Титаник» - одеколон «Цветочный» (его было завались в солдатском чепке) в кружке с кубиками льда.

Пили элитно… Со льдом.

К счастью, его тоже было завались.

 

От одеколона усиленно хочется ссать. Запах мочи был цветочный, а цвет ядовитый. Недержание красит снег болезнью Боткина. Сугроб опылён жёлтой арабской вязью. На вершине выделялся размашистый почерк Сергея Кравцова.

Я, пританцовывая, достал свой съёжившийся агрегат и, направляя струю, пытаюсь побить рекорд дальности. Одной рукой я держал гидрант, другой взялся за тренчик.

Тренчик от солдатского ремня ни черта не понимает в сугробных рекордах, Уставе, приказах, и равнодушен к марш-броскам и построениям. Он ответственно болтается на ширине ладони от бляхи, но при этом он не лжец и не раздолбай. А вывернутый заклёпкой наружу – красив и независим.

Я сейчас был похож на тренчик – суверенный и неотразимый. И вывернут наизнанку.

- Игнатов, бля, ты всю часть позассал, - откуда ни возьмись, появился вездесущий капитан Боровой.

Он всегда появлялся не вовремя.

- Вездесущий Игнатов!!! – отбарабанил он моё представление о нём.

- От фразы «ссыт везде». Ты всё на свете позассал, - Свин брал нахрапом.

Это был генетический процесс. В его семье все что-то брали: дед брал Перекоп, отец взятки, дочь в рот.

Меня он брал на понт.

Между нами, как между моим членом и презервативом сложились натянутые отношения. Мы невзлюбили друг друга с самого первого дня, когда он почикал в наряде спящего Славку Гусева. Сто отбитых щелбанов не прибавили мне ни здоровья, ни ума.

 

- Как тебя не увижу, ты всё время ссышь.

- Тебя что ли ссать? - я разговаривал с офицером с безразличным инеем на лице, не выражающим нарушения субординации. Как говорится, по хую метель.

Я стоял, как писаный красавец и продолжал ссать на снег, запрокинув голову, пуская пар изо рта.

- Не бери на пушку, снайпер, - борзость подогревали спирты одеколона и курящие рядом сослуживцы.

Я хотел сохранить доброе имя. Олег – доброе имя.

В воздухе шипела тревога. Снежинки лопались под ногами, как осыпавшаяся белая смородина. Толстопузые сугробы прятали бутылки, братва многотрубными пароходами курили, выпуская белые летающие платочки.

 

- Всем зайти в казарму на построение, посвящённое встрече Нового года, - слова командира роты майора Цирульского звучали, как спасение.

Новый год без соплей, что индеец без скальпа.

Я простыл. Сопли лились отовсюду.

Они лились и спереди и сзади. Я произвел искусственное чихание «нос в нос» и высморкался в обратную сторону. Жидкая сопля выскользнула из ноздри и спряталась на воротнике шинели. Следом показалась другая, но я ухватил носом воздух, и она спряталась в своё жилище.

Свин шёл рядом, скрипя зубами, и в этом скрипе отчётливо слышалось: «В своей ноздре соплю не замечаешь, а в моей козюльку обнаружил».

 

В праздничной новогодней программе: поздравление от командования части и просмотр «Голубого огонька» с уже полюбившейся песней «Трава у дома». И хоть травы не было видно под толщей снега и до дома было ещё долгих 5 месяцев, но от этого шлягера ВИА «Земляне» пахло дембелем. Так и хочется прильнуть ухом к рельсам, почувствовав приближение поезда.

МЛАДШИЙ И СТАРШИЙ (вторая часть)

 

Самую короткую главу начну так: «7 января – 9 дней с рождения СССР *…»

Но речь пойдёт не о том, как Дроков и Мухин отмечали Рождество, да и главу, в связи с присвоением замполиту воинского звания старший лейтенант, теперь надо назвать