Державна фінансова інспекція

Дата добавления: 2015-09-19; просмотров: 407

Редактор Л. А. Гайдаш

Подписано в печать Формат 60х84/16

Бумага офсетная. Объем п.л. Уч.-изд. л. .

Тираж 300 экз. Заказ №

Издательство Северо-Кавказской академии

государственной службы. 344002, г. Ростов-на-Дону,

ул. Пушкинская, 70.

Ризограф СКАГС. 344002, г. Ростов-на-Дону,

ул. Пушкинская, 70.

Онтология

В основе мира лежит множество простых, неделимых субстанций – монад. В отличие от атомов они обладают не телесной, а духовной природой.

Считал мир системой разнокачественных объектов. В основании каждой вещи лежит своя субстанция - монада.

Гносеология

Признаёт врождённые идеи, склонности, предрасположения.

Он указал на невозможность объяснить только из внутреннего опыта приобретение всех знаний, Убеждение о том, что в душе имеются лишь такие восприятия, которые она сознаёт - является величайшим заблуждением.

Лейбниц подчёркивает активность сознания и при получении элементарных ощущений, а не только при образовании сложных идей, как говорил Локк.

Лейбниц различилперцепцию и апперцепцию, понимая под первой презентацию какого-либо содержания, под второй - динамический процесс его осознания.

Апперцепция включает внимание и память. Апперцепция - активность, особая сила духа, которая вместе с воздействиями извне определяет наше познание и поведение. Различие апперцепции и перцепции связанно с ещё одним понятием, которое вводит Лейбниц - бессознательное.

Наряду с ясно осознаваемыми, апперцептируемыми восприятиями в душе есть бесчисленные малозаметные восприятия, которые нельзя осознать или вспомнить, но которые познаются по вытекающим из них определённым последствиям. Все непроизвольные поступки являются результатом действия малых восприятий. Они определяют наши вкусы. Из малых восприятий возникают сознательные желания и страсти.

В душе непрерывно происходит незаметная деятельность «малых перцепций», или неосознаваемых восприятий. В тех же случаях, когда они осознаются, это становится возможным благодаря особому психическому акту - апперцепции, включающей внимание и память.

Любовь и предубеждение».

Автор: Люси Монро

Аннотация:

Греческий миллионер Себастьян Курос не сомневается в том, что очаровательная Рейчел Лонг обыкновенная охотница за наследством, каких он немало встречал на жизненном пути. Но как быть с тем чувством, которое зреет у него в груди?..

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Рейчел Лонг молча стояла возле могилы своей матери.

Андреа Дамакис умерла в возрасте сорока пяти лет. Рейчел не чувствовала ничего – ни боли утраты, ни сожаления, что жизнь матери оборвалась так рано, ни страха перед будущим – ничего.

Как ни странно, она не ощущала даже облегчения. Теперь сплетни, которые неизменно появлялись всюду, куда перебиралась жить ее мать, больше никогда не будут волновать Рейчел, не будут ломать ей жизнь. Но даже это не приносило ей успокоения. В данный момент она испытывала лишь безразличие ко всему происходящему.

Вздохнув, Рейчел отвернулась от могилы женщины, единственной целью которой было удовлетворение собственных желаний и амбиций.

Церемония прощания с супружеской четой, погибшей в автомобильной катастрофе, уже давно закончилась, и все собравшиеся разошлись. Все, кроме одного. Скорбная фигура Себастьяна Куроса замерла возле могилы. Он первым бросил горсть земли на гроб своего дяди и теперь застыл в неудобной позе, закусив губу. Чувствовалось, что он с большим усилием сдерживает себя.

Рейчел встала рядом с ним, не зная, что сказать.

Нужно ли вообще что-то говорить?

Все в семье Себастьяна презирали мать Рейчел, и презрение можно было прочитать в глазах многих, кто провожал ее в последний путь. Ловя на себе их мрачные взгляды, Рейчел понимала: они считают ее такой же, как ее порочная мать, и это доставляло ей неимоверные страдания. Только один Себастьян никогда не позволял предубеждению против Андреа наложить какой-либо отпечаток на его отношение к ее дочери. Он всегда был необычайно ласков с Рейчел.

Именно Себастьян уговорил дядю заплатить за обучение Рейчел в университете, но будет ли он также добр к ней теперь?

Ведь все знали, почему погиб ее отчим.

Все знали, что последние шесть лет смерть ждала его на пороге всякий раз, когда Андреа требовала от него сексуальных подвигов, которые мог совершать лишь мужчина лет на двадцать моложе.

Он погиб в автомобильной катастрофе, не справился с управлением, так как был пьян и только что в очередной раз поругался с Андреа.

Он снова застал свою молодую жену в постели с другим мужчиной.

За их ссорой наблюдало много людей. Как стало известно Рейчел, ее мать уселась в машину вместе с мужем только потому, что, когда она отказалась возвращаться с ним домой, Матиас пригрозил развестись с ней и лишить ее содержания. Лишь соображения выгоды заставили Андреа поехать в тот день с мужем.

И они оба погибли...

Что Рейчел могла сказать стоящему рядом и глубоко скорбящему человеку?

Не было слов, способных унять его боль, ведь Себастьян потерял человека, который заменял ему отца с тех пор, как он был маленьким мальчиком.

Но желание поговорить с ним возобладало.

Она протянула дрожащую руку и дотронулась до него.

– Себастьян?

Себастьян Курос ощутил теплые пальчики на своей руке, услышал свое имя, сказанное тихим голосом, и почувствовал желание повернуться к дочери Андреа Дамакис и излить на нее весь гнев, который он испытывал по отношению к умершей женщине.

– В чем дело, дружок?

Даже сейчас в его голосе послышались ласковые нотки. Рейчел была маленькой – всего метр шестьдесят ростом, а Себастьян вымахал чуть ли не до двух метров. Так же, как и его дядя, он проникся нежностью к ней, как только ее увидел.

– Тебе будет не хватать его. – Рейчел затронула острую для него тему, хотя и опасалась, что не сможет сдержать свое горе. – Мне очень жаль.

Себастьян посмотрел на нее, но увидел лишь каштановые волосы, уложенные в пучок. Ее лица он не видел.

– Мне тоже.

Рейчел подняла голову и устремила на него темно-зеленые глаза.

– Ему не надо было жениться на Андреа.

– Но ведь эта женитьба изменила твою жизнь, разве не так?

Ее бледные щеки окрасил румянец, но она кивнула:

– В лучшую сторону. Я не могу это отрицать.

– И поэтому ты решила остаться в Штатах и приезжать в Грецию только на несколько недель в году?

– Я не могла жить вместе с ними.

– А ты пыталась?

Холодность в его голосе удивила ее.

– Я и не хотела. Мне никогда не нравилось находиться среди хаоса великосветской жизни Андреа.

– Почему ты не хотела смягчить отношение твоей матери к человеку, который столько сделал для тебя, и помочь ему?

Рейчел отступила на шаг и убрала свою руку.

– Нельзя прожить жизнь за другого человека.

– Неужели? – усмехнулся Себастьян, в глубине души понимая, что она права.

Он не смог отговорить дядю от женитьбы на женщине, которая принесла ему так много страданий, и теперь боль, терзавшая его изнутри, мешала ему трезво посмотреть на то, что случилось.

– Их брак изменил твою жизнь к лучшему. Самое меньшее, что ты могла сделать, – это попытаться как-то обуздать свою мать.

– Да не могла я ее обуздать. – Рейчел говорила твердым голосом, но выражение ее лица стало виноватым из-за осознания того, что мать медленно разрушала жизнь Матиаса, а она, Рейчел, была вынуждена просто наблюдать за этим. – Я не могла, повторила она.

– Ты даже не хотела попробовать, – сказал он обвинительным тоном.

Рейчел смутилась.

– Я давно перестала пытаться оказать какое-то влияние на свою мать.

Себастьян заметил, с каким трудом Рейчел произносила слова. Внезапно он ощутил совершенно неуместное желание поцеловать ее губы. Такие мягкие и блестящие, они притягивали его взгляд как магнитом. А глаза... в них не было горечи утраты, они смотрели на Себастьяна доверчиво и призывно.

Черт возьми. Желание поцеловать ее прямо сейчас затмило всепоглощающую боль внутри него, а этого не должно быть.

Вожделение поглощало его целиком всякий раз, когда он подходил к этой прекрасной, но сдержанной девушке. Себастьян чувствовал несовместимое – желание обладать ею и презрение к ее матери – эгоистичной, жестокой женщине, давшей ей жизнь.

Рейчел с трепетом вошла в кабинет.

Огромная средиземноморская вилла находилась на частном острове, принадлежащем Матиасу Дамакису. Только одна комната в ней не была переделана в соответствии со вкусами ее матери. Здесь все напоминало Рейчел о Матиасе. Именно здесь, в этом кабинете, в котором стояли старинные стулья с высокими резными спинками, а стены были обиты деревянными панелями, она пережила два самых счастливых момента в своей жизни. В первый раз Матиас сказал, что, как бы ни требовала Андреа, она не должна больше ходить с ней на ее вечеринки, а во второй раз – что отправляет Рейчел учиться в Америку.

Но сегодня все было по-другому.

Ее пригласили на оглашение завещания. После разговора с Себастьяном на кладбище Рейчел провела весь день, сидя у себя в комнате. За обедом собрались члены семьи Дамакис и Курос, и ей вовсе не хотелось стать чем-то вроде мальчика для битья и почувствовать, как они изливают на нее свой праведный гнев. Девушку оправдывало лишь то, что это не она разрушила жизнь Матиаса Дамакиса.

Заявление Себастьяна, что она должна была постараться перевоспитать свою мать, было просто смешным, но смеяться ей не хотелось. Он обвинил ее в грехах матери, и это причинило ей большую боль, хотя она не сознавалась в этом даже самой себе.

Единственный мужчина, к которому ее влекло физически, которому она доверяла настолько, что могла часами плавать с ним в море и болтать поздно вечером на балконе, презирает ее. Смерть матери не принесла ей страданий. Ее тяготит лишь то, что Себастьян для нее недосягаем.

Двадцать три года она расплачивалась за то, что судьба посмеялась над ней, позволив стать дочерью Андреа. Неужели и теперь дурная слава Андреа будет преследовать ее?

– Мисс Лонг, присаживайтесь. – Седовласый адвокат служил у Матиаса уже много лет и, несмотря на возраст, сохранил живость, и это восхищало Рейчел.

Матиас был таким же, пока не женился на женщине моложе себя на двадцать пять лет...

Рейчел старалась не смотреть никому в глаза, пока шла к маленькой оттоманке, стоявшей рядом с книжным шкафом. Она села и положила руки на розоватые свободные брюки. Она не придерживалась молодежной моды, и обтягивающая одежда, которая не до конца прикрывала тело, не входила в ее гардероб, хотя она жила в демократичной Южной Калифорнии.

Филиппа Курос, мать Себастьяна, в сопровождении его племянницы вошла в комнату и расположилась рядом с сыном. Хотя он сидел спиной к Рейчел, она могла представить себе выражение его лица, когда он помогал матери устроиться. Затем он повернулся к адвокату и жестом разрешил ему начинать.

Завещание Андреа всех удивило. Она отписывала все свое имущество мужу, и только в случае, если он умрет раньше нее, оно переходило к Рейчел.

В цели такого завещания сомневаться не приходилось. Андреа и предположить не могла, что Матиас переживет ее, но считала, что это убедит его, будто он значит для нее больше, чем родная дочь.

Тем не менее последняя воля Матиаса была странной. Хотя он оставил некоторые памятные вещи членам семьи и Рейчел, все основное состояние, включая виллу, отошло Себастьяну Куросу.

Рейчел внутренне усмехнулась. Матиас даже не потрудился позаботиться о молодой вдове в случае своей смерти. Скорее всего, он смертельно устал от грешков жены и от ее возмутительного поведения.

Закончив читать, седовласый адвокат отложил в сторону документ, и его голубые глаза остановились на Рейчел. Все сидящие в кабинете тоже посмотрели на нее.

Рейчел стало не по себе.

– Коронер не смог определить, кто из сидящих в машине умер первым. – Адвокат перевел взгляд на Себастьяна. – Однако я уверен, что члены семьи не будут возражать, если все личные вещи вашей матери перейдут к вам.

Себастьян качнул головой в знак согласия.

Рейчел отнюдь не стремилась стать владелицей имущества своей распутной матери. Единственное, что она с радостью приняла бы от Андреа, это то, что она унесла с собой в могилу, – имя ее отца.

Андреа скрывала его от Рейчел всю жизнь.

Себастьян услышал, как постучали в дверь, и поднял голову. Дверь была открыта, но Рейчел не входила, просто стояла на пороге. Свет из коридора падал на нее сзади, и тень скрывала от Себастьяна выражение ее лица.

Неужели сейчас он получит подтверждение своим невеселым мыслям? Ему всегда хотелось верить, что Рейчел не унаследовала жадность своей матери...

– Входи. Не стой в дверях.

Рейчел вошла, но держалась настороженно, как лань, напуганная близостью охотника.

– Я не хотела мешать.

– Если бы я намеревался побыть один, то закрыл бы дверь.

– Конечно. – Рейчел глубоко вздохнула, избегая смотреть ему в глаза. Ее ладони были сжаты в кулаки. – У тебя найдется свободная минутка? Мне нужно кое-что обсудить с тобой.

Себастьян указал кивком на стулья, обтянутые красной кожей, на которых они сидели с матерью во время прочтения завещания.

– Присаживайся. Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, и уверен, что мы с тобой придем к дружескому согласию.

Рейчел приняла новость, что ей практически ничего не досталось, с каким-то странным спокойствием. Любой отпрыск расчетливой Андреа надеялся бы на большое наследство после смерти отчима. Рейчел наверняка очень разочарована.

Матиас оставил Рейчел небольшую коллекцию книг по греческой культуре в память о тех вечерах, которые он провел, обсуждая с падчерицей историю своей страны Даже если бы она продала их, то получила бы несколько тысяч долларов.

Себастьян не видел причин отказать Рейчел в содержании, если она обязуется не общаться с пронырливыми журналистами по поводу брака Андреа и его дяди. У него не было ни малейшего желания читать гадкие истории в желтой прессе, написанные со слов дочери Андреа Дамакис.

Рейчел скользнула на стул; на фоне высокой резной спинки она казалась ребенком. Нет, скорее, была похожа на волшебную фею. У детей нет таких совершенных линий, воспоминания о которых преследовали Себастьяна по ночам и разжигали его желания. Эти желания одолевали его особенно тогда, когда он видел ее плавающей в закрытом купальнике, подчеркивающем ее женственную фигуру, в бассейне дяди.

Девушка была настолько открытой, простой и правильной, насколько ее мать была жеманной и порочной.

Неужели это только видимость?

– Мне не стоит удивляться, что ты ожидал моего прихода. – Улыбка тронула уголки ее губ. – Ты всегда умел замечать то, что другие предпочитали не видеть.

– Да уж, я был гораздо прозорливее моего дяди, ослепленного твоей матерью.

Лицо Рейчел застыло, и улыбка стала пропадать с ее губ так же быстро, как исчезает туман в лучах теплого солнца.

– Не сомневаюсь.

– Я полагаю, ты намерена обсудить это со мной? – спросил Себастьян, а про себя добавил:

«Поговорить о том, что Матиас Дамакис перед трагической кончиной наконец поумнел и ничего не оставил своей жадной, бесчестной жене».

– В какой-то степени да. – Рейчел выпрямилась и положила ногу на ногу. – Скоро мне нужно будет вернуться на работу. А я должна разобраться с вещами матери.

– Ты хочешь, чтобы это сделали слуги?

– Нет. – Рейчел явно не понравилась эта идея, ее губы слегка скривились. – Но я хотела бы знать, что ты собираешься сделать с ними.

– Разумеется, это должна решать ты.

– Намеревалась отдать ее одежду и драгоценности в благотворительный фонд, но потом подумала, что среди них есть какие-то вещи, которые являются частью твоего наследства. Я уверена, тебе не понравится, если они достанутся чужим.

Ага, первый предлог.

– И ты хочешь, чтобы я купил их у тебя?

Глаза Рейчел широко раскрылись, и на ее лице явно отразилось неодобрение.

– Не будь смешным. Я просто предлагаю тебе самому решить, какие драгоценности должны остаться в семье. Если у тебя нет времени заниматься этим, пусть тогда это сделает твоя мать.

– Ты предлагаешь мне забрать то, что принадлежит нашей семье?

– Да. – Она смотрела на него так, будто сомневалась в его уме.

Это сообщение порадовало Себастьяна, и он вдруг понял, что сидит и улыбается, глядя на нее.

– Я была бы рада, – продолжила Рейчел, – если бы кто-то из членов семьи перебрал ее вещи вместе со мной до того, как приедут грузчики.

– Грузчики?

– Я уже связалась с международной организацией, занимающейся помощью детям. Они согласились забрать имущество Андреа и продать его на аукционе, чтобы увеличить свой фонд.

Себастьян был сбит с толку этой беседой и особенно той формой, которую она приняла. Несколько секунд он молчал, осознавая то, что сказала Рейчел.

– Ты ничего не хочешь оставить себе?

– Нет.

– Но одна только ее одежда может стоить сотню тысяч американских долларов.

– Это замечательная новость для благотворительного фонда.

– Но ничего не значит для тебя? – Себастьян отказывался верить своим ушам – никто не мог быть так заинтересован в финансовой выгоде, как дочь Андреа. – А квартира в Нью-Йорке? Ты хочешь и ее отдать фонду?

– У нее была квартира в Нью-Йорке? – удивилась Рейчел, но в ее голосе не слышалось радости.

– Так что, ты и ее собираешься отдать фонду? иронически поинтересовался он.

– Нет, конечно, нет.

– Я так и думал.

– Если ты не против, я отдам ее в твою собственность.

Себастьян вскочил со стула, отпихнув его в сторону.

– Что за игру ты ведешь?

Рейчел побледнела, но заставила себя собраться.

– Никакой игры я не веду, – сказала она с большим достоинством. – Может, ты и был прав в том, что мне нужно было заставить Андреа задуматься о своем поведении. Я не пыталась образумить ее, и мне придется всю жизнь жить с сознанием этого. И теперь я отказываюсь получить что-либо от тебя или твоей семьи.

Либо Рейчел была превосходной актрисой, либо говорила совершенно искренне.

– Тебе не нужно делать красивый жест, Рейчел, с раздражением произнес Себастьян. – Хотя у нас нет сомнений, что она манипулировала Матиасом ради собственной выгоды и ее тяга к материальным благам достаточно сильно отразилась на дяде.

Он монотонно перечислил все то, что дядя купил Андреа за шесть лет их совместной жизни.

Себастьяну не были нужны ни имущество, ни машины. Эту цену заплатил его дядя за женитьбу на беспринципной женщине, причинившей столько горя ему и его семье.

– В таком случае твой адвокат может переписать все это на твою семью, а меньшие ценности я отдам в благотворительный фонд.

– Мой дядя не хотел бы, чтобы ты оспаривала свои права на имущество Андреа из-за какого-то глупого желания искупить ошибки прошлого.

Рейчел покачала головой. Улыбка зажгла огонек в ее зеленых глазах, который так поразил Себастьяна, что у него участилось дыхание.

– Я не устаю изумляться твоей привычке всегда поступать по-своему, – заметила Рейчел.

– Неужели?

– Да. Ты полностью уверен, будто можешь решать за меня.

– И тебя это удивляет?

Ее губы вытянулись в чопорную линию.

– Вообще-то нет. Однако ты должен смириться с тем, что именно я должна распорядиться имуществом Андреа. Если ты отказываешься от него, то я все отдам на благотворительные цели. Я не желаю» чтобы хоть что-то связывало меня с моей матерью.

– Слишком поздно. В тебе заложены ее гены, сказал он, не подумав, и выругался по-гречески, увидев, что Рейчел изменилась в лице.

Она поднялась и посмотрела на него с болью во взгляде.

– Если у тебя нет бумаг, которые мне нужно подписать до моего отъезда из Греции, я прослежу за передачей имущества, когда вернусь в Америку.

Рейчел повернулась и вышла из комнаты. Себастьян виновато потупил взор.

Дьявольщина! Зачем он ляпнул эти обидные слова?

Рейчел наилучшим образом доказала, что Андреа не оказывала на нее никакого влияния, и все-таки он упрекнул ее в том, что она является дочерью своей непутевой матери.

Это было несправедливо и очень болезненно для нее.

Себастьян не помнил, когда последний раз извинялся перед женщиной, но теперь ясно понял, что ему надо это сделать.

Рейчел сидела за столом напротив Филиппы Курос и дивилась, почему дала себя уговорить пообедать вместе со всеми. Впрочем, ей было неудобно просить снова принести еду в свою комнату, и, кроме того, ее пригласил Себастьян. Он прислал слугу и передал ей, что ждет ее в столовой.

И она пришла, не желая обидеть его.

Почему ее заботит, что этот полный предрассудков тиран думает о ней? Ведь он ясно дал ей понять, что, как и все его родные, относится к Рейчел немногим лучше, чем к ее матери.

В девичьих мечтах Рейчел представляла Себастьяна своим прекрасным принцем, а теперь должна изгнать его из памяти.

А это значит, что ей навсегда надо порвать с семьями Курос и Дамакис.

Тем не менее, сейчас она пыталась разговорить его мать, поскольку не могла спокойно смотреть в ее полные грусти глаза.

В начале обеда Себастьяна позвали к телефону ответить на важный международный звонок – его брат, вместе с остальными родственниками, уехал с острова после оглашения завещания.

– У меня есть только небольшой дворик, но я держу огород, – сказала Рейчел, когда принесли салат.

Филиппа испытывала настоящую страсть к садоводству, и Рейчел была рада, что нашла тему для разговора, не связанную с потерей родственника.

– Базилик и мята очень хорошо растут в горшках, – ответила Филиппа, и ее глаза зажглись любопытством. – Я не ожидала, что ты увлекаешься садоводством. Сама мысль испачкать руки приводила Андреа в ужас.

– У меня с матерью нет ничего общего.

– Это очень грустно.

Рейчел промолчала. Что она могла сказать?

– Мать с дочерью могут найти немало радости, разделяя интересы друг друга. Моя мама научила меня многим вещам и в том числе привила мне любовь ухаживать за растениями.

– Она, наверное, была особенной женщиной.

– Да. Ее всегда связывали очень тесные отношения с дядей Матиасом. – Горе снова темным покровом опустилось на Филиппу.

– Вы приучали ваших сыновей работать в саду? Рейчел не могла представить себе Себастьяна или Аристида в роли садовников, но она надеялась, что этот вопрос отвлечет Филиппу от грустных мыслей.

Пожилая женщина снисходительно улыбнулась.

– Конечно, нет. Они всегда были слишком заняты, а садоводство занимает много времени. – Она покачала головой. – У меня два замечательных сына, но я бы хотела, чтобы в моей семье появилась еще и девочка.

– Я уверена, что, когда они женятся, их жены порадуют вас.

Мысль о том, что Себастьян женится на добродетельной греческой девушке, доставила ей немалую боль, но Рейчел прогнала ее. Она привыкла подавлять в себе порывы.

Филиппа снова покачала головой.

– Они слишком заняты работой, и им некогда искать себе жен.

– Когда придет время... – Рейчел не договорила, потому что заметила странное выражение в темных глазах женщины.

Прежде чем она смогла понять этот взгляд, вернулся Себастьян и сел в конце стола.

– Мама, я бы хотел, чтобы ты сделала кое-что для Рейчел.

Филиппа с любовью посмотрела на него.

– Что такое, сынок?

– Она намеревается отдать имущество матери в благотворительный фонд, но не желает, чтобы были проданы памятные нам... безделушки. – Он взглянул на Рейчел, как бы ожидая, что она подтвердит его слова.

Рейчел кивнула:

– Правильно.

В карих глазах Филиппы, устремившихся на Рейчел, читалось удивление.

– Ты хочешь, чтобы я разобрала вещи твоей матери вместе с тобой?

– Только то, что лежит в ее комнате. Все прочее останется на вилле. – Это показалось ей самым простым решением.

– Но тебе, наверное, захочется кое-что сохранить для себя.

– Нет. Мне будет лучше, если ее вещи принесут добро детям.

Сочувствующее понимание в глазах Филиппы поколебало уверенность Рейчел в том, что женщина контролирует свои эмоции.

– Я буду рада помочь тебе.

– Спасибо, – искренне ответила Рейчел.

Пальцы Рейчел утопали в прибрежной гальке.

Нежное благоухание жимолости, перемешанное с соленым морским воздухом, обволакивало ее. Она не могла заснуть и спустилась на пляж, надеясь, что прогулка поможет ей избавиться от навязчивых мыслей.

Впрочем, ей нужно было успокоить не мысли, а тело.

Себастьян всегда волновал Рейчел, заставляя обращать на себя внимание как на мужчину. После того, что с ней произошло в шестнадцать лет, она избегала мужчин. Но этот молодой человек разрушал каменные стены ее самозащиты как никто другой.

А ведь он даже не пытался заинтриговать Рейчел.

Себастьяну Куросу она не интересна, он никогда не относился к ней иначе как к падчерице своего любимого дяди.

Но это не мешало ее крови закипать в жилах, едва она видела его.

– Что ты делаешь здесь, дружочек?

Рейчел повернулась на звук его голоса, ее сердце рухнуло в пятки. Она отшатнулась от слишком близко стоящего к ней мужчины, и ее ноги утонули в песке и морской пене.

– Себастьян!

Себастьян схватил ее за плечи, не давая ей упасть в воду.

– Ты не знала, что я здесь?

Рейчел молча покачала головой.

Он подтягивал ее к себе до тех пор, пока она не оказалась снова на суше.

– Я не хотел напугать тебя.

Теплые пальцы Себастьяна сильно сжимали руки Рейчел. Все ее мысли были заняты только запахом его тела, невероятно приятным и мужественным. Полная луна освещала черную футболку, которая прекрасно подчеркивала восхитительный брюшной пресс и мускулистую грудную клетку Себастьяна. Его ноги в коротких шортах больше напоминали ноги профессионального бегуна, а голые ступни почти соприкасались с ее пальцами.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Ты, наверное, сильно задумалась, если не услышала мои шаги.

Рейчел как раз мечтала о Себастьяне, но была совершенно не готова встретиться с ним.

– Да.

– Почему ты не спишь?

Рейчел слабо пошевелила плечами, решив, что он просто забыл отпустить ее.

– Я не смогла заснуть.

Себастьян никак не отреагировал на ее попытку освободиться от него.

– Еще не прошло и недели после смерти Андреа. Тебе, понятно, не до отдыха.

– Наверное, – ответила Рейчел, не желая переубеждать его.

Она с трудом подбирала слова, стоя всего в нескольких сантиметрах от него и чувствуя теплоту его тела. Рейчел желала Себастьяна, и это всепоглощающее чувство изумляло ее. Она хотела не только его тело, она хотела большего – любви, привязанности и надежности.

– Да... Смерть моего дяди принесла много горя всей моей семье.

Себастьян как бы признался в своей собственной слабости, что было ему не свойственно. Сама Рейчел не чувствовала грусти из-за потери матери, только облегчение, что поведение последней не будет больше бросать тень на нее.

Рейчел облизала губы. Близость Себастьяна сводила ее с ума, и она пыталась не отвлекаться в мыслях от их разговора.

– Матиас был хорошим человеком.

Себастьян снял руки с ее плеч.

– Да, так оно и есть, но я не должен был забывать и о твоем горе.

– Что ты имеешь в виду? – Она совсем не скорбела по матери, так как он мог догадаться?

– Я был груб с тобой сегодня утром и прошу у тебя прощения, – с трудом произнес он.

Обычно Себастьян говорил очень спокойно и уверенно. А извинялся так же часто, как она встречалась с парнями, то есть никогда.

– Это того не стоит. Не волнуйся.

– Я не должен был причинять тебе боли.

Боже, его мучают угрызения совести? Рейчел почувствовала себя виноватой, потому что ощущала боль только оттого, что была дочерью Андреа и вовсе не страдала из-за ее гибели.

– Спасибо за заботу, но если честно, я привыкла к подобным замечаниям. – Рейчел вздохнула, не сумев подавить в себе порыв протянуть руку и дотронуться до него. Слабым пожатием она попыталась успокоить его. – Я не сержусь на тебя. Матиас был добрым и заботливым человеком. Мне жаль, что жизнь моей матери оборвалась так быстро, но я не виню тебя за то, что ты сказал правду. Я ее дочь, и мне придется жить с этим.

Выражение лица Себастьяна нельзя было понять.

– Сначала я боялся, что ты расскажешь репортерам о том, что случилось, – спокойно произнес он, – но теперь понял: ты не сделаешь этого.

Рейчел внутренне содрогнулась.

– Естественно.

– Андреа любила обращать на себя внимание. И тебе это не нравилось, так?

– Я ненавидела все это. Когда я была ребенком, меня исключили из двух частных школ из-за ее поведения. – Однажды Андреа застали, когда она занималась любовью с одним из учителей Рейчел, а во второй раз ее арестовали, потому что нашли у нее наркотики. – В университете было не лучше.

Андреа вышла замуж за богатого греческого магната, который годился ей в отцы. Эта свадьба была красочно описана во всей желтой прессе.

Вот почему Рейчел сменила свою фамилию после окончания университета. Она не сказала об этом Андреа, не желая, чтобы та устроила очередную сцену. Сейчас никто из ее знакомых не знал, что она как-то связана с женщиной, известной своими сексуальными похождениями и нарушениями закона.

В Соединенных Штатах никому просто не приходило в голову, что Рейчел Лонг – это родная дочь Андреа Лонг Дамакис.

Скромность и неброский внешний вид делали ее совершенно непохожей на мать.

Рейчел поняла, что ее пальцы до сих пор лежат на локте Себастьяна, и быстро убрала руку.

– Извини.

– Я не против.

Рейчел сглотнула.

– Мне пора идти, уверена, теперь я смогу уснуть, – сказала она.

Себастьян схватил Рейчел за запястье, задерживая ее.

– Ты уверена? – Лицо его отображало вовсе не простую заботу.

– Я...

Через секунду Рейчел успокоила дыхание, но говорить внятно пока еще не могла. Его взгляд взволновал ее до глубины души, взволновал так, как тревожил только во время ее ночных фантазий о нем. Рейчел ощутила внутренний трепет, и от блаженства, которое она почувствовала, ее бедра напряглись.

И вдруг до нее дошло, что Себастьян знает, что с ней происходит, поскольку он улыбнулся ей понимающей улыбкой.

Не отрывая от нее взгляда, Себастьян притягивал девушку к себе все ближе и ближе. Рейчел не могла побороть дрожь, когда он касался ее.

В его глазах она увидела чисто мужское торжество.

– Да. Я предполагал, что ты чувствуешь то же самое.

– Чувствую – что? – спросила она, зная, что отнекиваться теперь бесполезно.

Себастьян будто не слышал ее вопроса.

– Мне надо было лишь убедиться. – Он наклонил голову к лицу Рейчел так близко, что чуть не касался губами ее губ.

Она хотела задать очередной вопрос, но Себастьян не дал ей сделать этого, припав к ее губам.

Рейчел перестала соображать.

Она могла только чувствовать.

Все было так странно, так неожиданно... Губы Себастьяна дарили соблазнительные поцелуи. Рейчел и предположить не могла, что такой сильный и мужественный человек может быть столь нежным.

Руки Рейчел не слушались ее – они сами легли ему на грудь, подчиняясь необъяснимому и неизбежному желанию. Она осторожно водила рукой по его упругим мускулам, которые заворожили ее так давно. Его грудь напряглась, и Рейчел поняла, что он возбужден. Это еще больше одурманило ее.

Себастьян застонал и сильнее прижал ее к себе; его поцелуй превратился из нежного в страстный.

Единственное, что Рейчел способна была сейчас понимать, – это то, что совершенно не боится его.

В ее сознании не осталось ничего, кроме всепоглощающего эротического желания и физического блаженства, которые разжигал в ней Себастьян. Он пробудил в ней чувственность, о существовании которой она даже не подозревала.

Снова застонав, Себастьян приподнял Рейчел с песка и прижал к своим бедрам. Этим он вызвал волну дрожи в ее теле.

Она не чувствовала тревоги, не чувствовала ничего, что бы охладило огненную лаву желания, протекающую по ее венам.

Себастьян не ослаблял натиск. Ноги Рейчел разошлись, и она самым естественным образом закинула лодыжки на его спину. Ее юбка приподнялась, а голое тело приникло к его возбужденным чреслам. Рейчел ощутила всепоглощающий сексуальный голод, захвативший все ее существо.

Ожидая большего, она прижалась к нему со всей силой, на которую была способна, чтобы усилить те ощущения, которые нахлынули на нее.

Его рука скользнула по ее трусикам и коснулась того места, которое не трогали уже семь последних лет. Рейчел почувствовала прилив наслаждения, но в ту же секунду ощутила страх, когда-то уже испытанный ею.

Рейчел вздрогнула и оторвалась от его губ.

– Нет. Прекрати. Что мы делаем?

– Ты не знаешь? – Голос его был полон желания.

Рейчел не ответила, не могла ответить. Это интимное прикосновение пробудило в ней неприятные воспоминания, которые захлестнули бы ее целиком, если бы она не сопротивлялась им.

Она разжала ноги и теперь пыталась высвободиться из его рук.

Они боролись короткое мгновение, и потом он ее отпустил, сквозь зубы произнося какие-то слова на греческом. Рейчел была счастлива, что не знает их значения.

– Извини, – произнесла она, опуская юбку, чтобы прикрыть ноги.

Сердце было готово выпрыгнуть наружу, лоб покрылся испариной, а в горле пересохло.

Себастьян схватил ее за руку. На его лице отобразилось неутоленное желание. Он откинул голову назад и глубоко вздохнул, прежде чем снова посмотреть на Рейчел.

Когда он окончательно пришел в себя, страсти больше не было видно в его глазах. Губы сложились в грустную улыбку.

– Нет, это я должен извиняться. Мужчина не должен пользоваться слабостью женщины. Мне не стоило целовать тебя, ведь не прошла и неделя со дня похорон.

Рейчел не могла поверить, что Себастьян винит себя, но она всегда знала, что он необычный человек.

Просто он не понимал, почему она так относится к нему и как много он для нее значит.

– Я не думала, что все зайдет так далеко, – сказала она, вспоминая, как о ней обычно отзывались люди. Их слова до сих пор возвращались к ней в ночных кошмарах.

– Я не хотел, чтобы это вообще случилось, – печально признал Себастьян. Рейчел улыбнулась, хотя улыбаться было нечему, а он продолжал:

– Я увидел тебя из окна и пришел проверить, как ты себя чувствуешь, и извиниться за свое неуместное замечание. Вместо этого я воспользовался тем притяжением, которое мы испытываем друг к другу.

Боль снова резанула Рейчел по сердцу. Ведь из его слов выходило, что они никак и ничем не связаны.

Рейчел знала это.

Она всегда понимала, что Себастьян слишком далек от нее, и это причиняло ей страдание. Он первым показал ей, что такое страсть, и теперь ее терзала мысль, что они могли бы быть вместе, но... не будут. Она испугалась, потому что он прикоснулся к ней так, как прикасались только один раз, той роковой ночью.

Если бы она рассказала ему об этом... если бы попросила его не прикасаться к ней так, то смогла бы отдаться ему без страха?

Зачем она задаст себе все эти вопросы? Он не скрывает, что раскаивается в том, что поцеловал ее.

Ей не предначертано судьбой разделить ложе любви с Себастьяном Куросом.

Рейчел заставила себя улыбнуться.

– Ты прав. Об отношениях между нами не может быть и речи. – Она пыталась говорить убедительно, но понимала, что еле сдерживается. – Я...я думаю, мне пора спать.

Себастьян проводил девушку до ее спальни и пожелал ей спокойной ночи, после чего Рейчел закрыла дверь.

Себастьян шел к себе в комнату, размышляя о том, какой же он дурак. О чем он думал, позволив себе поцеловать ее таким образом?

Предположим, он давно хотел ее, но она не создана для него. Да, Рейчел не похожа на свою мать, но все же она дочь пираньи.

Его семья будет недовольна, если он начнет встречаться с ней. Они не заслуживают того, чтобы он повторил судьбу Матиаса. Он очень любил дядю, но тот всегда был рабом своих желаний, когда это касалось Андреа, чем и навлек позор на семью.

Как греческий мужчина, у которого гордость превалирует над всеми остальными чувствами, мог жениться на столь бесчестной женщине?

А Матиас женился.

Той ночью Матиас не в первый раз узнал, что его молодая супруга изменяет ему налево и направо.

Всякий раз, как это случалось, Себастьян был уверен, что дядюшка придет в себя и вышвырнет эту суку из своей жизни, но Матиас этого так и не сделал.

Себастьян не позволит, чтобы какая-либо женщина делала из него дурака. Он не терпел лжи и уверток, от которых Матиас страдал во втором браке. Себастьян ненавидел нечестность и не потратил бы ни одного дня на особу, которая лгала бы ему о своем возрасте или выставляла напоказ свою невинность.

Хотя его дядя и оказался весьма умным и не позволил своей прекрасной, но бессовестной жене получить хоть малую толику своего состояния, не остается сомнений, что Андреа Дамакис попрала его гордость.

Себастьян не понимал, почему дядя не разводится с ней. Как он позволил манипулировать собой и вести такую жизнь, которую мужчина его возраста вести не должен? Человек обязан достойно провести последние годы, а не валяться в ногах порочной женщины.

Не было конца унижениям, которые Матиас пережил за последний год. Как Андреа посмела флиртовать с каждым встречным на глазах своего мужа? Почему она так отвратительно себя вела? И как Рейчел могла игнорировать ее возмутительное поведение?

Звездное небо за окном не давало ответа на все эти вопросы. Но Себастьяну было ясно, что, как бы Рейчел ни отличалась от Андреа, она была так же заинтересована в деньгах Матиаса Дамакиса, как и ее мать.

Рейчел упаковала последнюю коробку в спальне матери и закрыла ее. Чувство выполненного долга боролось с разочарованием. Она обыскала всю комнату матери, но не нашла ничего, что напоминало бы о жизни Андреа до замужества. Ей не удалось отыскать никаких намеков на то, что могло бы подсказать ей, кем был ее отец.

Только два ярких воспоминания детства заставляли Рейчел думать об отце. И если бы не они, она бы с радостью забыла о нем, так как все дружки матери не отличались благородством.

Ей было всего три или четыре года, и она сидела на коленях у мужчины. Он читал ей книжку.

Рейчел не понимала содержания, но запомнила, что ей было с ним спокойно. Она назвала его «папочка» и поцеловала в щеку, когда он закончил читать. Мужчина прижал ее к себе, и даже теперь, стоило Рейчел закрыть глаза, она ощущала это объятие.

Это воспоминание приносило ей радость.

Рейчел не забыла, как однажды, когда ей было лет пять, она проснулась ночью и на ощупь ходила по квартире в поисках папочки. Она плакала и выкрикивала его имя. Ее мать продолжала спать, не отойдя еще от алкоголя или какого-то наркотика.

Рейчел бродила всю ночь и только на заре поняла, что ее папочка не придет.

Она не знала, почему он исчез – потому, что так потребовала мать, или потому, что не смог их найти. Андреа и Рейчел жили во многих европейских странах до того, как девочка пошла в школу. Похождения ее матери иногда становились достоянием желтой прессы, но в Штатах об этом ничего не знали. Она не была ни богатой, ни известной, пока не вышла замуж за Матиаса.

Лишь немногие сплетничали о ее матери после того, как она стала женой Матиаса Дамакиса. Но большинство студентов были наслышаны о ее подвигах и судили по ним о Рейчел. Однако вряд ли отец по прошествии двадцати лет узнает фото супруги на страницах какой-нибудь газетенки.

Рейчел хотелось думать, что ее отец – американец и нему ничего не известно о поведении Андреа во время пребывания последней в Европе. Могло получиться так, что его уже нет в живых, так же, как и Андреа. Отогнав от себя мысли о матери, Рейчел заклеила коробку скотчем и выпрямилась, дунув на прядь волос, выбившуюся из хвостика.

Девушка чувствовала себя неуютно в этой ненавистной комнате.

Себастьян поддержал ее идею продать вещи матери на аукционе. Он планировал переделать комнату в ближайшем будущем, желая избавиться от любого воспоминания об Андреа. Конечно, он не сказал ей об этом прямым текстом, но Рейчел и без того все поняла. Себастьян вел себя очень тактично во время их разговора, но его отношение к Андреа Дамакис ни для кого не было тайной.

Рейчел потянулась, подняв руки к потолку, а потом стала нагибаться то в одну, то в другую сторону. У нее болели мышцы и глаза устали. Последние три дня она простояла на коленях, разбирая вещи матери. Кроме того, девушка плохо спала, вспоминая поцелуй Себастьяна.

Она прогнулась назад и сделала мостик. И, стоя в таком положении, увидела мужские ботинки.

Греческое ругательство достигло ее ушей.

От неожиданности Рейчел потеряла равновесие и рухнула на спину, больно ударившись головой.

Себастьян упал на колени и с испугом вгляделся в ее лицо.

– С тобой все в порядке, девочка моя?

Дыхание Рейчел сбилось, и она могла лишь шевелить губами.

Сильные руки схватили ее за плечи и помогли принять вертикальное положение.

– Спасибо, – пролепетала она.

Себастьян осторожно потрогал затылок Рейчел.

– Здесь больно?

– Немножко.

– Шишки пока нет.

– Хорошо.

Он не отпускал ее, и Рейчел почувствовала, как в ней разгорается желание.

– Чем ты занималась?

Краска прилила к ее лицу.

– Делала упражнения.

– А почему упала?

– Ты испугал меня, – еле выговорила она и вся сжалась. – Я потеряла равновесие.

– Значит, я виноват.

Рейчел запрокинула голову и с удивлением обнаружила, что в его глазах горит задорный огонек.

– По-моему, я должен как-то загладить свою вину.

Рейчел не успела ничего сказать, так как Себастьян коснулся губами ее губ.

На этот раз поцелуй не был страстным и пылким, но сердце Рейчел готово было выпрыгнуть из груди, а ее тело желало только одного: слиться с его телом.

По-прежнему крепко держа ее за плечи, Себастьян поднял голову.

– От твоих губ невозможно оторваться, Рейчел.

Девушка нервно облизала губы, ощущая на них его вкус.

– Спасибо.

– Ты так вежлива. – Он снова поцеловал ее, затем немного отстранился и спросил:

– Я прощен за проступок?

Чувствуя его горячее дыхание на своих губах, Рейчел смогла только слабо кивнуть.

– Как жаль, – опечалился Себастьян.

– Д-да.

– Тогда мне нужно попробовать еще раз.

Рейчел опять не успела ответить, потому что он снова поцеловал ее. Но как только поцелуй стал захватывать их обоих, из-за двери послышался голос Филиппы:

– Себастьян? Что случилось?

Замычав от досады, Себастьян поднял голову и посмотрел через плечо на мать.

– Я испугал ее, и она упала.

– Со мной все в порядке, – сказала Рейчел, чувствуя смущение из-за того, что их застали врасплох.

– Ты уверена? Ты все еще сидишь на полу.

Себастьян громко засмеялся, и ей стало еще более неловко.

– Она все еще на полу, потому что я пока не поднял ее.

– Понятно.

Филиппа вложила в это слово столько значения, что Себастьян, сразу погрустнев, быстро поставил Рейчел на ноги и отошел от нее. Это было похоже на предательство, и девушке захотелось напомнить Себастьяну, что это он ее целовал, а не она его.

Однако Рейчел пришлось признаться самой себе, что она вовсе не против воли принимала его поцелуи...

– Аристид приехал, – сообщила Филиппа. – Мы пообедаем вместе, а потом он отвезет меня на континент.

– Вы уезжаете? – спросила Рейчел.

– Да. Мне пора вернуться к моему садику.

– Спасибо, что вы помогли мне разобрать вещи Андреа.

– Мне было приятно помочь тебе. Я оплакивала смерть моего дяди, а ты заставила меня отвлечься.

Это мне надо благодарить тебя.

Рейчел не знала, как отреагировать на сказанное и на заинтересованный взгляд Себастьяна. Ей показалось, что она похожа на мошку, которая залезла в кувшин и теперь не может выбраться наружу.

– Вы мне очень нравитесь, – наконец произнесла она, и Филиппа улыбнулась.

– Я испытываю то же по отношению к тебе.

К счастью, Себастьян сказал, что Рейчел нужно привести себя в порядок перед обедом, тем самым позволяя ей скрыться.

Себастьян посмотрел вслед раскрасневшейся Рейчел.

– Она не знает, что ответить на комплимент.

– Полагаю, от матери она слышала не много теплых слов, – ответила его мать, когда они спускались по лестнице.

– Я тоже так думаю.

– Андреа Дамакис принесла много горя нашей семье.

– Да, – согласился он, все еще думая о Рейчел.

Они вошли в столовую. Филиппа бросила на сына один из тех загадочных взглядов, которые он никогда не мог понять, и тихо проговорила:

– Но быть дочерью такой женщины, наверное, еще больнее.

– Рейчел не сделала ничего, чтобы как-то повлиять на свою мать.

– Она не имела на нее влияния.

– Или же она ценила свой покой гораздо больше, чем покой старика.

Разочарование промелькнуло в темных глазах Филиппы, и Себастьян сжал губы, поняв, что она оправдывает Рейчел.

Он повернулся, чтобы поприветствовать Аристида, но его мать еще не закончила беседу.

Филиппа встала между ним и братом.

– Неужели ненависть к ее матери помешает тебе поддаться влечению, которое ты испытываешь к ней?

– Яне...

Филиппа подняла руку.

– Лги себе, сын мой, но не пытайся обмануть женщину, которая родила тебя. Рейчел совсем не похожа на Андреа, а ты сомневаешься в этом и боишься, что она разобьет тебе сердце.

Это заходит слишком далеко!

– Я никогда не смогу полюбить дочь Андреа Дамакис, – заявил Себастьян.

– Охо-хо, – неловко хмыкнул Аристид, а Филиппа сделала недовольную гримаску.

Себастьян повернулся к двери.

На пороге стояла Рейчел, устремив на него свои зеленые глаза.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Девушку было не узнать. Она собрала свои длинные каштановые волосы в тугой пучок и надела платье, которое не только идеально подходило под цвет ее глаз, но и сидело на ней лучше всей остальной одежды. Серовато-зеленый шелк подчеркивал нежные линии тела, к которому Себастьян прикасался всего несколько минут назад. Она слегка подкрасила губы, отчего ему еще сильнее захотелось поцеловать их.

По выражению ее лица Себастьян понял, что другого шанса ему уже не представится.

– Я не имел в виду... – Он замолчал, первый раз в жизни не зная, что сказать и как загладить свою вину.

Рейчел оторвала от него взгляд, и ему стало ясно, что он может пойти к черту со своими объяснениями.

– Не могли бы вы с Аристидом отложить отлет на один час? – спросила Рейчел Филиппу. – Я бы собрала вещи и поехала вместе с вами.

Себастьян был искренне поражен, увидев, что его мать покачала головой.

– Мне очень жаль, Рейчел, но Аристиду надо успеть на деловую встречу, которую он никак не может отменить. Мы улетим сразу после обеда.

Аристид тоже удивился, но все-таки кивнул.

– Так и есть. Извини, Рейчел.

– Я упакую вещи, пока вы будете обедать, – предложила Рейчел.

Почему-то эти слова пробудили в Себастьяне ярость.

– Тебе не обязательно лететь с ними. Я договорюсь, и тебя отвезут на континент завтра утром.

– Я бы хотела уехать сегодня, – произнесла Рейчел, даже не посмотрев на Себастьяна.

– У тебя нет причин бояться остаться со мной на вилле.

Рейчел наконец повернулась к нему, и ее взгляд полоснул Себастьяна как удар бича.

– Давайте пообедаем, ребята, – быстро сказала Филиппа. – Рейчел, тебе не нужно торопиться.

Иначе ты можешь забыть что-нибудь впопыхах.

Девушка нахмурилась, но все же согласилась:

– Вы правы. Я больше не приеду сюда, поэтому не хочу ничего здесь оставлять.

– Тебе тут всегда будут рады, – с загадочным видом произнесла Филиппа. – В конце концов, вилла была твоим домом в течение нескольких лет.

– Теперь это дом Себастьяна, и я не нарушу его уединение в будущем.

Аристид обошел стол, чтобы проводить Рейчел к ее месту.

– Члены семьи не могут помешать, – очаровательно улыбнувшись, проворковал он, и Себастьяну немедленно захотелось придушить своего не в меру любезного братца.

– Ты очень добр, но я не член семьи, и потом я не собираюсь возвращаться в Грецию, – ответила Рейчел, садясь на стул, и тут же задала вопрос о его бизнесе, уходя от неприятной темы.

Себастьян считал, что, если Рейчел уедет, всем станет только лучше. Он был не в восторге оттого, что в его доме будет находиться дочь Андреа Дамакис, но, услышав слова Рейчел, сказанные с такой уверенностью, он разозлился.

За обедом Рейчел отдавала все свое внимание Филиппе и младшему брату Себастьяна. Аристид открыто флиртовал с ней, забавляя ее историей о том, как один его друг приехал погостить на Крит и попал в пикантную ситуацию.

Себастьян явно злился, но Рейчел не могла понять почему.

Он ведь сам сказал, что она не стоит его внимания, и теперь Рейчел чувствовала себя полной дурой, потому что надела это платье специально для него. Как смешно. Мужчина целует тебя с самозабвением всего несколько минут назад, а потом категорично заявляет, что не может ничего испытывать по отношению к тебе.

Рейчел хотелось улететь с Филиппой и Аристидом, но это было невозможно. Мать Себастьяна права – Рейчел не следует в спешке упаковывать вещи.

Она надеялась, что не встретится с Себастьяном до следующего утра.

Несколько часов спустя Рейчел стояла на пляже, наслаждаясь теплым вечерним солнцем. Впервые за последние три дня ей удалось по-настоящему расслабиться. После обеда она собрала чемоданы, тщательно осмотрев каждый уголок в комнате, убеждаясь, что ничего не забыла.

И все-таки Рейчел предала себя, потому что, наткнувшись на маленькую шкатулочку с памятными вещичками, она не выбросила ее, а положила на самое дно чемодана.

В шкатулке лежали фотографии, сделанные после того, как Андреа вышла замуж за Матиаса. На многих был снят Себастьян. Еще там хранились вырезки из газет и семейные фото того времени, когда Рейчел еще училась в университете. Девушка улыбнулась, увидев сухую желтую розу из букета, который ей подарил Себастьян на восемнадцатилетие, и серебряный медальон с ее инициалами.

Однажды Рейчел подобрала ониксовую запонку, которую Себастьян выбросил в мусорное ведро, когда потерял ее пару. Впоследствии Рейчел неоднократно открывала шкатулку с намерением избавиться от запонки, но всякий раз возвращала ее на место. Ониксовые запонки Себастьян надел в день рождения Рейчел, и тогда, единственный раз за все эти годы, он танцевал с нею...

Лучше вообще не вспоминать об этом. Теперь ей уже двадцать три, а не восемнадцать. Взрослая девочка., :

Рейчел вздохнула и легла на песок, желая расслабить уставшие мышцы. Было очень тихо, совсем не так, как на людных пляжах в Южной Калифорнии. Волны спокойно накатывают на берег. Не слышно неблагозвучных выкриков, мешающих безмятежному отдыху. Здесь люди не занимаются серфингом. Это частный остров, и, хотя на севере стоит небольшая деревушка, местные жители никогда не ходят по пляжу, прилегающему к вилле Дамакисов.

Скоро Рейчел уедет отсюда. Она не вернется больше в Грецию и никогда не увидит Себастьяна... Все ее существо противилось этому.

– Евгения сказала, что ты хочешь поужинать в своей комнате.

Рейчел широко раскрыла глаза и подняла голову. Прямо над ней возвышался Себастьян. Как и в прошлый раз, он надел шорты. Белая спортивная рубашка оттеняла его загорелую кожу и очень шла ему.

– Что ты здесь делаешь?

– Я хотел найти тебя.

– А-а. Зачем?

Себастьян нахмурился.

– Неужели для тебя это такая пытка – поужинать вместе со мной?

– Я думала, что тебе неприятно мое общество.

– Не глупи. Ты – гость в моем доме.

Вот оно что! Причиной его беспокойства стало пресловутое греческое гостеприимство. Решив поесть в своей комнате, Рейчел обидела Себастьяна.

А она уж было подумала, что ему приятно побыть в ее обществе.

– Не беспокойся обо мне, – сказала девушка, желая смягчить свой отказ. – Я не планировала никаких развлечений на последний вечер, проведенный на вилле.

Взгляд Себастьяна скользил по ее фигуре, и Рейчел не могла понять, что отражается на его лице. Наконец он улыбнулся:

– Может, это я хочу развлечь тебя.

Неприступный миллиардер снова превратился в обворожительного мужчину, но Рейчел не могла забыть его заявление о том, что он никогда не полюбит дочь Андреа Дамакис.

Она встала с песка и отряхнула прилипший песок со своих свободных брюк.

– Не стоит. К тому же я хотела бы выспаться перед дорогой.

Брови Себастьяна поползли вверх.

– Ты же не пойдешь спать прямо сейчас. – В отличие от Рейчел он мог спать всего пять часов в сутки. – Еще только вечер.

– Да, сейчас я не собираюсь ложиться, – терпеливо произнесла Рейчел, хотя она настолько устала, что вполне могла бы заснуть. – Но мне бы не хотелось затягивать ужин.

– Ты рано улетаешь?

Почему он так настаивает? Его не должно заботить, как она проведет свой последний вечер на вилле.

– Понятия не имею, – призналась Рейчел. – Яне знала, сколько времени понадобится, чтобы до конца разобрать вещи Андреа, поэтому не забронировала место. Я сделаю это, как только вернусь в Афины.

– Тогда почему ты так торопишься уехать?

Она терпеть не могла обманывать кого-либо, поэтому прямо посмотрела ему в глаза.

– Себастьян, ты не хочешь, чтобы я находилась здесь. Разве этой причины не достаточно? И, кроме того, мне надо возвращаться на работу.

– Я не говорил, что твое общество меня тяготит.

Да, он просто сказал, что никогда не полюбит ее.

– Я дочь Андреа, а ты всегда ненавидел мою мать.

– Я ненавидел ее за то, что она издевалась над дядей и позорила его.

– Из этого следует, что, чем скорее я уеду, тем лучше. Ты можешь забыть, что мы вообще когда-то были в твоей жизни.

– Я никогда не смогу об этом забыть. Дядя погиб из-за нее.

– Тем более тебе не следует лишний раз общаться с ее дочерью. – Рейчел отвернулась и пошла по все еще теплому песку к ступеням, которые вели на виллу.

– Подожди.

Рейчел не ответила. Они все сказали друг другу.

Сильные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья.

– Черт, я сказал, подожди.

Закусив губу, Рейчел резко повернулась к нему.

– А я ясно объяснила, что не желаю ужинать с тобой. Отпусти меня.

Она дернула руку, но Себастьян крепко держал ее.

– Прости меня, Рейчел.

– Не нужно извиняться за правду, я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

– Моя мать пристала ко мне с вопросами, а я не люблю этого, – твердо произнес он. – Поверь, я не горжусь тем, что сказал что-то обидное для тебя.

– О чем ты говоришь?

Себастьян вздохнул от нетерпения.

– Ты прекрасно знаешь о чем. О том, что ты нечаянно услышала в столовой.

Он обвинял в смерти дяди ее мать. И сказал те слова, которые Рейчел пыталась забыть весь день.

– Я повторюсь – ты напрасно просишь у меня прощения. Правда очень сильно ранит, но вранье причиняет еще больше боли. – Будучи дочерью Андреа, она прекрасно понимала разницу между этими понятиями.

Себастьян нежно коснулся ладонью ее лица.

– И тебе неприятно слышать, что я никогда не смогу полюбить тебя?

– Да. – Рейчел давно обещала себе никогда не врать. – Неужели мы должны обсуждать это?

– Я должен знать.

– Зачем? Чтобы позлорадствовать? Ты хочешь удостовериться, что глупышка Рейчел мечтает о тебе? Или тебе не терпится отомстить мне за то, что я не выполнила свой долг по отношению к Матиасу?

– Не поэтому.

– Я не понимаю тебя, Себастьян. – Она с трудом сглотнула. – Ты поцеловал меня в комнате Андреа.

И прошлой ночью целовал меня на пляже. Мы почти что занялись любовью, господи, а потом ты говоришь матери, что никогда не сможешь полюбить меня!

Себастьян погладил ее щеку.

– Секс – это не любовь.

Рейчел внутренне сжалась от этих слов.

– Да, – прошептала она.

Она знала это не по собственному опыту, но видела достаточно в жизни, чтобы понять, что так оно и есть. К сожалению, она понимала: Себастьяна тянет к ней чисто физически.

– Я хочу тебя, Рейчел.

– Я не такая, как моя мать, – сказала она, страдая из-за того, что Себастьян мог приписать ей низменное желание утолить сексуальный голод.

– Да, ты не такая.

Рейчел сделала нетерпеливый жест. За последние четыре дня он слишком часто говорил обратное.

– Мне нужно идти.

– Я хочу, чтобы ты провела со мной вечер.

У Рейчел приоткрылся рот, но она не произнесла ни звука. Каждое его слово резало ее как ножом и отбирало последнюю надежду.

– Нет.

– Ты меня не правильно поняла, – нахмурился Себастьян.

– Так ты не хочешь провести со мной вечер? – с сарказмом в голосе уточнила Рейчел.

– Уверяю тебя, что хочу, но, я не имел в виду то, что сказал своей матери.

– Разве секс не нарушит целостности твоих убеждений?

Или он считает в порядке вещей врать дочери Андреа Дамакис?

– Пожалуйста, Рейчел.

– Что же тогда? – удивилась она.

– Те чувства, которые я испытываю к тебе, не могут исчезнуть только потому, что ты дочь женщины, которая навлекла горе на нашу семью. И мне никогда не удастся забыть тебя. – Казалось, что кто-то клещами вытянул из него это признание.

Глаза Рейчел чуть не вылезли из орбит.

– Ты испытываешь ко мне какие-то чувства? еле выговорила она.

Себастьян сжал челюсти.

– Поужинай сегодня со мной, Рейчел, просто как мой друг.

Он не признался в своих чувствах, но слова были сказаны.

– А что будет завтра?

– У тебя не забронирован билет.

– Но...

– Тебе не обязательно уезжать сразу же.

– Я...

Себастьян прижал палец к ее губам.

– Ш-ш... молчи, девочка. – Его глаза пылали ярче полуденного солнца. – Прошлое остается прошлым. Мы же с тобой живем в настоящем, и я хочу разобраться в том, что происходит между нами.

Рейчел не могла больше сопротивляться.

– Хорошо.

Его улыбка заставила девушку потерять голову.

Он коснулся ее губ с такой чувственностью, что она еще долго вспоминала его поцелуй.

Себастьян проводил Рейчел до двери ее комнаты и ушел, предоставив ей готовиться к вечернему свиданию.

Рейчел надела черное креповое платье, которое Андреа подарила ей перед отъездом в Америку.

Оно было не слишком коротким, лишь на два сантиметра ниже колена, и очень сексуально облегало высокую грудь Рейчел.

Она бы ни за что не надела его для другого мужчины, но Себастьян был особенным. И ей тоже хотелось разобраться в их отношениях.

Место Себастьяна в сердце Рейчел никто занять уже не сможет. И не только из-за того, что произошло с ней в шестнадцать лет, а из-за того, что привязанность к нему крепла годами. И как ни старалась Рейчел подавить в себе любовь к Себастьяну, когда жила далеко от Греции, у нее не получилось это сделать.

Каковы же шансы того, что со временем она его забудет? Никаких. Если он ей дорог, она не сможет быть ни с кем другим.

Кроме того, он сказал, что испытывает к ней чувства, а для такого гордого и самоуверенного человека, как Себастьян Курос, это серьезное признание.

Рейчел особенно тщательно накрасилась и причесалась. Она водила расческой по волосам до тех пор, пока они не стали спадать на плечи шелковыми прядями. Добившись нужного результата, она убрала их во французский пучок, что добавило ей изящества.

Когда Рейчел уже подходила к гостиной, она неожиданно вспомнила, какой дурой ощутила себя днем, решив одеться специально для него. Наверное, и сейчас она совершила ошибку, выбрав это черное платье. Может, ей стоит быстренько вернуться к себе и надеть что-нибудь попроще?

Себастьян появился прежде, чем Рейчел успела улизнуть в свою комнату. В его взгляде девушка увидела такое восхищение, что ее сомнения моментально растаяли.

Как загипнотизированная, Рейчел подошла к нему. Себастьян нагнулся, поцеловал ее в щеку и обнял за плечи.

– Ты выглядишь прекрасно.

– Спасибо.

От одного взгляда на Себастьяна у нее перехватило дыхание. Темный пиджак идеально подчеркивал его фигуру. На шее был повязан галстук. Он редко надевал его, когда ужинал с семьей, поэтому Рейчел поняла, что он тоже тщательно выбирал одежду Она улыбнулась.

Себастьян подал ей бокал с вином, затем Евгения позвала их к столу. Они болтали о разных пустяках, беседа текла легко и непринужденно.

– Итак, почему ты работаешь бухгалтером?

– А почему бы мне не работать бухгалтером? спросила Рейчел, отпивая вино из бокала.

– Раньше ты любила рисовать.

– Я до сих пор рисую.

– Тогда почему не занимаешься творчеством?

– Мне нравится моя работа. Она спокойная, и у нас хороший коллектив.

– А разве в художественной студии менее спокойно?

– Я не настолько хорошо рисую. Кроме того, живописью практически невозможно заработать себе на жизнь. – Рейчел давно поняла, что ей нужен постоянный и стабильный доход, если она не хочет жить с матерью.

– Матиас помог бы тебе.

Рейчел содрогнулась при этих словах. Ей пришлось бы расплачиваться всю жизнь.

– Я не хотела, чтобы меня содержали.

– Это достойно одобрения, – похвалил Себастьян и как-то странно взглянул на нее.

– Спасибо. Мне действительно нравится моя работа. Цифры бесстрастны, они не заставляют постоянно испытывать раздражение.

– Правда?

– В семье место только для одной драматической героини. И таковой была Андреа.

Он смотрел на Рейчел так, словно знал о ней больше, чем знала она сама.

– Интересно.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы я закатила истерику? – спросила она слегка раздраженным голосом.

– Нет. Но я вообще не замечал в тебе страсти... до того памятного вечера на пляже.

– Это разные вещи.

Себастьян с невозмутимым видом пожал плечами.

– Возможно.

Чуть позже разговор снова вернулся к ее работе.

– Ты, наверное, встречаешь мало мужчин, если работаешь в женском фитнес-центре, – предположил Себастьян.

– Почти совсем не встречаю. – И ей это нравилось.

– Я рад.

– Почему?

– Я собственник.

– Но я не принадлежу тебе.

– Разве?