СМОТРИНЫ. И гость – солидный, налитой,
В. Золотухину и Б. Можаеву
Там у соседа – пир горой, И гость – солидный, налитой, Ну а хозяйка – хвост трубой — Идет к подвалам, — В замок врезаются ключи, И вынимаются харчи; И с тягой ладится в печи, И с поддувалом.
А у меня – сплошные передряги: То в огороде недород, то скот падет, То печь чадит от нехорошей тяги, А то щеку на сторону ведет.
Там у соседа мясо в щах — На всю деревню хруст в хрящах, И дочь – невеста, вся в прыщах, — Дозрела, значит. Смотрины, стало быть, у них — На сто рублей гостей одних, И даже тощенький жених Поет и скачет.
А у меня цепные псы взбесились — Средь ночи с лая перешли на вой, Да на ногах моих мозоли прохудились От топотни по комнате пустой.
Ох, у соседа быстро пьют! А что не пить, когда дают? А что не петь, когда уют И не накладно? А тут, вон, баба на сносях, Гусей некормленных косяк… Да дело даже не в гусях, — А все неладно.
Тут у меня постены появились, Я их гоню и так и сяк – они опять, Да в неудобном месте чирей вылез — Пора пахать, а тут – ни сесть ни встать.
Сосед малёночка прислал — Он от щедрот меня позвал, — Ну, я, понятно, отказал, А он – сначала. Должно, литровую огрел — Ну и, конечно, подобрел… И я пошел – попил, поел, — Не полегчало.
И посредине этого разгула Я пошептал на ухо жениху — И жениха как будто ветром сдуло, — Невеста, вон, рыдает наверху.
Сосед орет, что он – народ, Что основной закон блюдет: Что – кто не ест, тот и не пьет, — И выпил, кстати. Все сразу повскакали с мест, Но тут малец с поправкой влез: «Кто не работает – не ест, — Ты спутал, батя!»
А я сидел с засаленною трешкой, Чтоб завтра гнать похмелие мое, В обнимочку с обшарпанной гармошкой — Меня и пригласили за нее.
Сосед другую литру съел — И осовел, и опсовел. Он захотел, чтоб я попел, — Зря, что ль, поили?! Меня схватили за бока Два здоровенных мужика: «Играй, паскуда, пой, пока Не удавили!»
Уже дошло веселие до точки, Уже невесту тискали тайком — И я запел про светлые денечки, «Когда служил на почте ямщиком».
Потом у них была уха И заливные потроха, Потом поймали жениха И долго били, Потом пошли плясать в избе, Потом дрались не по злобе — И всё хорошее в себе Доистребили.
А я стонал в углу болотной выпью, Набычась, а потом и подбочась, — И думал я: а с кем я завтра выпью Из тех, с которыми я пью сейчас?!
Наутро там всегда покой, И хлебный мякиш за щекой, И без похмелья перепой, Еды навалом, Никто не лается в сердцах, Собачка мается в сенцах, И печка – в синих изразцах. И с поддувалом.
А у меня – и в ясную погоду Хмарь на душе, которая горит, — Хлебаю я колодезную воду, Чиню гармошку, и жена корит.
1973
* * *
Штормит весь вечер, и пока Заплаты пенные латают Разорванные швы песка — Я наблюдаю свысока, Как волны головы ломают.
И я сочувствую слегка Погибшим – но издалека.
Я слышу хрип, и смертный стон, И ярость, что не уцелели, — Еще бы – взять такой разгон, Набраться сил, пробить заслон — И голову сломать у цели!..
И я сочувствую слегка Погибшим – но издалека.
А ветер снова в гребни бьет И гривы пенные ерошит. Волна барьера не возьмет, — Ей кто-то ноги подсечет — И рухнет взмыленная лошадь.
И посочувствуют слегка Погибшей ей, – издалека.
Придет и мой черед вослед: Мне дуют в спину, гонят к краю. В душе – предчувствие как бред, — Что надломлю себе хребет — И тоже голову сломаю.
Мне посочувствуют слегка — Погибшему, – издалека.
Так многие сидят в веках На берегах – и наблюдают Внимательно и зорко, как Другие рядом на камнях Хребты и головы ломают.
Они сочувствуют слегка Погибшим – но издалека.
1973
БАЛЛАДА О КОРОТКОЙ ШЕЕ
Полководец – с шеею короткой Должен быть в любые времена: Чтобы грудь – почти от подбородка, От затылка – сразу чтоб спина.
На короткой незаметной шее Голове удобнее сидеть, — И душить значительно труднее, И арканом не за что задеть.
А они вытягивают шеи И встают на кончики носков: Чтобы видеть дальше и вернее Нужно посмотреть поверх голов.
Все, теперь ты – темная лошадка, Даже если видел свет вдали, — Поза – неустойчива и шатка, И открыта шея для петли.
И любая подлая ехидна Сосчитает позвонки на ней, — Дальше видно, но – недальновидно Жить с открытой шеей меж людей.
Вот какую притчу о Востоке Рассказал мне старый аксакал. «Даже сказки здесь – и те жестоки», — Думал я – и шею измерял.
1973
|
