БАЛЛАДА О ГИПСЕ
Нет острых ощущений – всё старье, гнилье и хлам, — Того гляди, с тоски сыграю в ящик. Балкон бы, что ли, сверху, иль автобус – пополам, — Вот это боле-мене подходяще!
Повезло! Наконец повезло! — Видел бог, что дошел я до точки! — Самосвал в тридцать тысяч кило Мне скелет раздробил на кусочки!
Вот лежу я на спине, Загипсованный, — Кажный член у мене — Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности!
Эх, жаль, что не роняли вам на череп утюгов, — Скорблю о вас – как мало вы успели! — Ах, это просто прелесть – сотрясение мозгов, Ах, это наслажденье – гипс на теле!
Как броня – на груди у меня, На руках моих – крепкие латы, — Так и хочется крикнуть: «Коня мне, коня!» — И верхом ускакать из палаты!
Но лежу я на спине, Загипсованный, — Кажный член у мене — Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности!
Задавлены все чувства – лишь для боли нет преград, — Ну что ж, мы часто сами чувства губим, — Зато я, как ребенок, – весь спеленутый до пят И окруженный человеколюбьем!
Под влияньем сестрички ночной Я любовию к людям проникся — И, клянусь, до доски гробовой Я б остался невольником гипса!
Вот лежу я на спине, Загипсованный, — Кажный член у мене — Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности!
Вот жаль, что мне нельзя уже увидеть прежних снов: Они – как острый нож для инвалида, — Во сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков, Мне снятся свечи, рифмы и коррида…
Ах, надежна ты, гипса броня, От того, кто намерен кусаться! Но одно угнетает меня: Что никак не могу почесаться, —
Что лежу я на спине, Загипсованный, — Кажный член у мене — Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности!
Так, я давно здоров, но не намерен гипс снимать: Пусть руки стали чем-то вроде бивней, Пусть ноги опухают – мне на это наплевать, — Зато кажусь значительней, массивней!
Я под гипсом хожу ходуном, Наступаю на пятки прохожим, — Мне удобней казаться слоном И себя ощущать толстокожим!
И по жизни я иду, Загипсованный, — Кажный член – на виду, Расфасованный По отдельности До исправности, — Все будет в цельности И в сохранности!
1972
* * *
Прошла пора вступлений и прелюдий. Все хорошо – не вру, без дураков: Меня к себе зовут большие люди Чтоб я им пел «Охоту на волков»…
Быть может, запись слышал из окон, А может быть, с детьми ухи не сваришь — Как знать, – но приобрел магнитофон Какой-нибудь ответственный товарищ.
И, предаваясь будничной беседе В кругу семьи, где свет торшера тускл, — Тихонько, чтоб не слышали соседи, Он взял да и нажал на кнопку «пуск».
И там, не разобрав последних слов, — Прескверный дубль достали на работе, — Услышал он «Охоту на волков» И кое-что еще на обороте.
И всё прослушав до последней ноты, И разозлясь, что слов последних нет, Он поднял трубку: «Автора “Охоты” Ко мне пришлите завтра в кабинет!»
Я не хлебнул для храбрости винца, — И, подавляя частую икоту, С порога – от начала до конца — Я проорал ту самую «Охоту».
Его просили дети, безусловно, Чтобы была улыбка на лице, — Но он меня прослушал благосклонно И даже аплодировал в конце.
И об стакан бутылкою звеня, Которую извлек из книжной полки, Он выпалил: «Да это ж – про меня! Про нас про всех – какие, к черту, волки!»
…Ну все, теперь, конечно, что-то будет — Уже три года в день по пять звонков: Меня к себе зовут большие люди — Чтоб я им пел «Охоту на волков».
1972
* * *
Так случилось – мужчины ушли. Побросали посевы до срока, — Вот их больше не видно из окон — Растворились в дорожной пыли.
Вытекают из колоса зерна — Эти слезы несжатых полей, И холодные ветры проворно Потекли из щелей.
Мы вас ждем – торопите коней! В добрый час, в добрый час, в добрый час! Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины… А потом возвращайтесь скорей: Ивы плачут по вас, И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
Мы в высоких живем теремах — Входа нет никому в эти зданья: Одиночество и ожиданье Вместо вас поселились в домах.
Потеряла и свежесть, и прелесть Белизна ненадетых рубах, Да и старые песни приелись И навязли в зубах.
Мы вас ждем – торопите коней! В добрый час, в добрый час, в добрый час! Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины… А потом возвращайтесь скорей: Ивы плачут по вас, И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
Все единою болью болит, И звучит с каждым днем непрестанней Вековечный надрыв причитаний Отголоском старинных молитв.
Мы вас встретим и пеших, и конных, Утомленных, нецелых – любых, — Только б не пустота похоронных, Не предчувствие их!
Мы вас ждем – торопите коней! В добрый час, в добрый час, в добрый час! Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины… А потом возвращайтесь скорей, Ивы плачут по вас, И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
1972
* * *
Проложите, проложите Хоть туннель по дну реки И без страха приходите На вино и шашлыки.
И гитару приносите, Подтянув на ней колки, — Но не забудьте – затупите Ваши острые клыки.
А когда сообразите — Все пути приводят в Рим, — Вот тогда и приходите, Вот тогда поговорим.
Нож забросьте, камень выньте Из-за пазухи своей И перебросьте, перекиньте Вы хоть жердь через ручей.
За посев ли, за покос ли — Надо взяться, поспешать, — А прохлопав, сами после Локти будете кусать.
Сами будете не рады, Утром вставши, – вот те раз! — Все мосты через преграды Переброшены без нас.
Так проложите, проложите Хоть туннель по дну реки! Но не забудьте – затупите Ваши острые клыки!
1972
|
