Исподведь
я его когда-нибудь отрежу я себя нарочно оскоплю будем заниматься этим реже я тебя когда-нибудь люблю
ты во мне всегда искала стержень ты достала с верхней ржавый штопор я твержу но как-то заторможен ты моя и выглядишь с у с а л ь н о
дура ты и выглядишь лубочно я хорош я кашляю трагично ты сегодня слишком очевидна ну ударь меня солёным кулачишком
в белы зубы востренькой костяшкой продолжая мук моих хождение выпила пустилась во все тяжкие телесные повреждения
ночь тиха я внемлю и не внемлю насекомнатный по стеночке размазан я его когда-нибудь отъем(лю) доведу себя до исихазма
.......................................... .......................................... .......................................... .......................................... * * *
Лёше Костылёву, 2013
Оранжевые человечки закапываются в туман. Набережная у речки превращается в котлован.
Причмокивают галоши от вымоченных шагов – из себя ли выходит Лёша, как та речка из берегов?
– Полыхаю, – душа сухая. – А я вынужден, пригвождён, интенсивнее набухая, под весенним висеть дождём.
– Я порхаю, рукой махаю. – И что видишь ты с высоты? – Вижу буйные пущи рая – и совсем распустился ты.
Шевельнулось в болотной ряске – покатился елейный вой: – Солнце светит, и я в завязке всей истории мировой.
Наливаясь – вверх дном – сорвался – упиваемая пьета. Он – расхристанный – доискался: – Либерта, – вопиет, – либерта!
* * *
зарываюсь живу червивею разговариваю в упор по ночам выгибаю выю передёргиваю снотвор
завалилась моя таблеточка в преисподнюю к сатане нескончаемая осечечка поворачиваюсь к стене
водосточный иерихонится одиночества парадиз коллапсическая бессонница клетка судорога криз
у меня 20 лет за тумбочкой ещё вывернусь полечу ах ты бедная труба-дурочка ничего я уже не хочу
|
