Колыбельная русского кладбища
Ходил, качался в сосновой гуще. Ходил заросший. Мерещились сумраки стерегущие, – о, гороухща! На старом кладбище у опушки лежит брательник, и над евойной крышкой растет-колышется можжевельник. Пришел и, глядя слезоточаще, достал чекушку. Не спит весною – в сосновой чаще частит кукушка. "Ну, здравствуй, Сенечка", – говорит. Присел, покушал. "И мамка скоро уж", – говорит. Шумит опушка. Трещат стволы на опушке той. Трещат, качаясь. Стоят кресты вдоль опушки той, всё не кончаясь. Влачи, кричи – всё большой страны глухие дебри; шевелит ветер сухой травы пустые стебли. Иди, гляди в горизонт. С трудом иди, шатаясь и в том сиянии голубом р а с т в о р я я с ь... Подснежники Кама, Ножа, Бумажа – три бомжа. На Подснежниках лежат – се ля ви. И поют о них одни сторожа да в ночную на заре – соловьи.
Кама, лёжа – и вода не течёт, «Не кидался никуда», – говорит. «Городили сами свой огород, я и так себе по жизни – гранит».
Отвечает Ножа: «Можа, и так. Только весь пообносился, браток». Улыбается, щербатый: «Дурак». Исподлобья всё глядит на восток.
Рядом стонет под ветлой Бумажа. Долго по миру блудил, божедур. А случился укорот от ножа, так и сгинул – будто ветер подул.
Жили-были, да забыли – когда. До сих пор и набирают очки: только смотрят и хотят угадать, только детские трясут кулачки. * * *
М.Б., Е.Г., Е.А., И.Д. и т.д
Девушка пела в смоленском баре – «за пятихатку с восьми до двух» – потом умирала, приползая к последней паре, – с миру по нитке. Девушка пела, хотела уехать в Питер. «Работа, работа – как будто живёшь в аду». Девушка в парке была оштрафована за распитие спиртных напитков. Ещё умирала – любила чужого мальчика. Казалась счастливой, по-своему непорочной – «меня никогда не тиранила злая мачеха, не насиловал отчим». Но не было сказки, напротив – были родители. «Мешает Илюша – иди, поживи в общаге». А все, кто встречали её в первый раз, говорили, что видели ангела. И вот она пела – до дна не успела допеть. Музыку всю превращает в муку жизни такая гнусавая акапелла: «Вали эту суку». Девушка пела. И в ангельском хоре пела. И каждая тварь, вспоминая её, пела. Пели растения, дети и радуга тоже пела. Сияя над миром – прекраснейшим миром – пела.
|
