Деятельность фонда: противодействие торговле наркотикамиЕвгений Ройзман боролся с наркопотребителями еще до своего появления в фонде «Город без наркотиков» «Нарколыги прямо там и валялись. Я уже их бить устал. Соседи просто вешались. И я этого барыгу предупредил. Вечером приехали из милиции и меня тоже предупредили. Тогда я разозлился и стал думать. Но, т.к. я долго думать не умел, решение пришло сразу. Мы с парнями ночью притащили сварочный аппарат и заварили ему железную дверь по периметру. Заодно обрезали телефон, звонок и все провода ведущие в квартиру. Сначала он долбился изнутри, потом жалобно взывал с балкона, потом его как-то вызволили, и он никогда больше не появлялся. Т.е получилось» [192] Возможно, именно этот опыт Ройзмана послужил основой для формирования модели оперативной деятельности фонда[193]. Изначально фонд не скрывал факты насильственных действий. Основным методом убеждения было что-то вроде суда Линча. Наркоторговцев избивали, ломая кости[194], сносили цыганские дома[195]. «У Гали-жирной на Автономных Республик, 58, ограду мы снесли и полдома разрушили. А у Махмуда Оглы стоит сгоревший дом, за ним большая куча строительного мусора - остатки того особняка, который мы разнесли кувалдами» [196] Предполагается, что делалось это все в наказание за наркоторговлю. Поскольку никакого следствия не было, никто не доказал факты наркоторговли, не было судов, то с точки зрения закона наркоторговля остается предположением. Возможно, были какие-то другие противозаконные действия, но к моменту публикации книги Ройзман стал высказываться более осторожно. В 2004 году Ройзман намекает, что, рассказывая о событиях тех лет всю правду, он может оказаться под судом: «Такого в России еще не было. Мы сделали это. Когда выйдет срок давности, я напишу об этом отдельную книгу» [197] Позже фонд стал активно сотрудничать с правоохранительными органами. Первая официальная операция против наркоторговцев прошла 1 декабря 1999 года[198].
|
