Метафора волчка

Итак, я думаю, что теперь вес это нас отсылает... не то что­бы к понятию, но к тому, что я назвал бы — предварительно, если угодно, — осевой структурой, ядром. А может быть, это просто ряд образных выражений. Эти выражения хорошо изве­стны, они вам часто попадались. Вот они, если брать наугад: конечно же, надо усердно заниматься собой, отворачиваться, стало быть, от того, что нас окружает. Надо отвернуться от все­го, что грозит отвлечь наше внимание, потребовать от нас при­лежания и усердия и что — не мы сами. От всего этого надо

отвернуться, чтобы обратиться к себе. Пока мы живы, все наше внимание, взоры, помыслы, в конце концов все наше существо должно быть обращено к нам самим. Надо отвернуться от все­го того, что отворачивает нас от нас самих, и повернуться к се­бе. Один и тот же внушительный образ — образ обращения на себя маячит за всеми этими представлениями, о которых я вел речь до сих пор. В связи с этой проблемой обращения на себя имеется, впрочем, целый ряд образных описаний, и некоторые из них были разобраны. Вот, в частности, одно, им занимался Фестюжьер — уже довольно давно. Этот анализ, скорее, крат­кое его изложение, вы найдете в отчетах Школы. Это метафора волчка.1 Волчок, это, понятно, что-то такое, что вертится во­круг собственной оси, совершает обращение «на себя», но как раз не так, как должны делать это мы. Ибо, что такое волчок? Волчок это что-то вращающееся по причине и под воздействи­ем внешнего импульса. Вместе с тем волчок, вращаясь вокруг своей оси, последовательно поворачивается разными сторона­ми к тому, что его окружает. И наконец, волчок, хоть и кажется неподвижным, на самом деле движется, не переставая. Так вот, в сравнении с тем, как ведет себя волчок, поведение мудрого, напротив, состоит в том, чтобы не поддаться уговорам или ка­кому-то внешнему воздействию и не начать двигаться непро­извольно. Напротив, надо в самом себе найти точку и оставаться неподвижным по отношению к ней. Надо устремить­ся к себе, к этой центральной точке, и именно в ней увидеть цель движения. Движение должно возвращать в эту точку, в этот центр себя, дабы там замереть, причем окончательно.

Итак, все эти образы оборачивания — поворота к себе и от­ворачивания от всего внешнего нам — все это очевидным об­разом приближает нас к чему-то такому, что можно было бы назвать, возможно, несколько преждевременно, понятием об­ращения. И это факт, что нам постоянно попадаются слова, ко­торые можно перевести (да так они и переводятся) как «обращение». Вот, к примеру, выражение — вам оно встреча­лось у Эпиктета,2 вы найдете его у Марка Аврелия, и у Плоти­на4 — cpistrephein pros heaton (повернуться к себе, обратиться на себя). Вы встретите у Сенеки такое выражение как fse] con-vertcre ad se (обратиться на себя).5