Преступники и праведники.

 

За какую-нибудь версту от этого величественного здания, от этой торжественной залы военного совета, где золотые блики солнца играют на золотых рамах портретов самого присутствующего императора, его отца, его великого деда, вознесшего монархию на вершину славы посредством убийства миллиона чужих и своих подданных, -- за какую-нибудь версту от этой залы, в городском предместье, в грязном кабаке, воровском притоне, в задней смрадной каморке, выходящей слепым окном в грязную стену полуразрушенного соседнего строения, при свете коптящей лампочки (ибо сюда никогда не заглядывает солнечный свет) происходит в эти же часы совещание четырех погибших людей, оборванных, изголодавшихся, изуродованных алкоголем, обсуждающих план ограбления (и если понадобится, -- убийства) трех стариков: миллионера, его жены и слуги в загородной вилле.

 

Грабители говорят полупридушенным голосом, чтобы никто, даже самые стены этой каморки, не мог услышать их разговора.

 

Они, замышляющие убийство трех человек, будут тщательно скрываться от взоров сыщиков до убийства.

После же убийства они исчезнут совершенно, как ночные призраки, из столицы, пока их не схватят, опухших от беспробудного пьянства, в трущобах разных дальних городов, и читатели газет с любопытством и отвращением увидят в газетах ужасные лица этих злодеев, загубивших три человеческие души.

 

 

Только вооруженный конвой спасет их от того, чтобы их, этих оборванных, распухших от пьянства, убийц трех человек, не растерзала толпа, которая встретит их у порога суда с бешеными криками и проклятиями.

 

А здесь, в этом величественном зале, при полном свете белого дня, при секретарях, почтительно ведущих протоколы заседания, этот император и его советники, чистые, трезвые, облеченные в великолепные мундиры с крестами и звездами, спокойно, трезво, холодно, торжественно обсуждают сейчас все способы подготовляемого ими убийства миллионов чужих и своих подданных, убийства целых народов.

 

Почему же, если через несколько дней схватят и повлекут на каторгу или на эшафот этих оборванных, изуродованных алкоголем, невежественных дикарей, не знавших никогда с детства, что значит ласка, уважение, образование, не знавших никогда, что значить быть вполне сытыми и трезвыми, и убивших троих человек, -- почему силы всех полиций всего мира не схватят, как можно скорее, этих жирных, раскормленных, раззолоченных, образованных людей в лентах и звездах, осмеливающихся здесь, при полном свете белого дня подготовлять миллионное истребление человечества?

Если же все эти цари и министры, и генералы сумасшедшие (потому что только величайшие преступники или сумасшедшие могут делать то, что они делают), почему тогда не наденут на них горячечные рубашки и не стащат всех их со связанными руками в сумасшедшие дома?

 

О, нет! нет! Вместо этого, когда они торжественно, величественно выйдут отсюда, вытянувшийся в струнку гвардейский караул благоговейно отдаст им честь, и толпа на улицах будет восторженно кричать "ура" коронованному предводителю этой ужасной шайки кровавых заговорщиков против человечества.