Срисовывает крест. Срисовывает квадрат. Рисует «человека». При срисовывании с образца начинает отличать прямой крест от косого.

Приведенная таблица, в сжатом виде рисующая картину последовательного прогресса в рисовании, не должна пониматься в том смысле, что развертывание этого вида поведения совершается скачкообразным путем. Мы имеем, наоборот, постепенный переход от одной ступени к другой, частичное покрывание друг друга рядом лежащими возрастами. Переход носит настолько постепенный характер, что потребуется еще немало дополнительных исследований, чтобы установить точно градуированную шкалу реакций, которая бы имела достаточную диагностическую ценность. Кроме того самая техника применения тестов на рисование представляется далеко не простой и плохо поддающейся стандартизации. Много усилий потребуется также для того, чтобы научиться определять возможное влияние среды и упражнения. Но даже и в настоящем своем виде наша система тестов на рисование оказалась в силу своей объективности и постоянства результатов весьма полезной в клиническом отношении. Рисунки какого-либо ребенка, расположенные в хронологическом порядке, дают часто правдивое изображение общего направления и темпа его развития.

2. СУБНОРМАЛЬНОЕ РИСОВАНИЕ

Подтверждение только что сказанному мы находим в серии, представленной на рисунке 27. Данные рисунки являются точным воспроизведением рисунков С. D. и заимствованы из клинических записей, относящихся к этому случаю. На первый взгляд эти рисунки имеют вполне

приемлемый нормальный вид. Они указывают как будто на правильное, генетически преемственное продвижение вперед. Так оно в действительности и есть, но, как показывает графа возраста, все они даны с заметным запозданием. Рисунки эти полезно сравнить со стандартными достижениями (рис. 26). Если отвлечься от возрастного момента, то рисунки C. D. можно рассматривать как вполне нормальные. Все дело однако именно в том, что эти рисунки обнаруживают хронологический сдвиг, вскрывая таким образом систематическое психомоторное отставание.

В 4 года рисунки С. D. едва достигают трехлетней ступени. Она может провести как вертикальную, так и горизонтальную черту, но она не в состоянии образовать крест из этих двух линий. Она делает недурной круг, но «человечек» в ее изображении ни на что не похож. Она доступный, послушный, желающий понравиться и охотно рисующий ребенок,—и тем не менее то, как она доканчивает недорисованную фигуру, убедительно доказывает ее субнормальность.

Экспериментатор показал ей незаконченный рисунок человека и сказал: «Вот видишь, дядя, который делал этого человека, нарисовал не все. Пририсуй то, чего здесь нет. Сделай так, чтобы получился настоящий хороший человек». С. D. реагировала на эту просьбу с большой готовностью (рис. 28). Нет никаких оснований рассматривать то, что она пририсовала, как попытку изобразить внутренности человека. Это не больше как простая мазня. Следует прибавить, что по выполнению и этого теста она приближается к уровню трехлетки, и

что нормальный четырехлетний ребенок делает не меньше трех добавлений к рисунку в виде глаза, руки и ноги (или других недостающих частей тела, пуговиц, ботинка и т. п.).

Когда психическая задержка распространяется равномерно на все области поведения, то и рисование ребенка соответствует достигнутому уровню развития.

Это же оказывается правильным и применительно к самым глубоким степеням отсталости. Таков случай W. X., рослой, хорошо физически развитой девушки 23 лет. Несмотря на ее соматическую зрелость, для определения ее психического уровня пришлось прибегнуть к нашей шкале развития, предназначенной для раннего детства. Она выполнила все 44 теста для двенадцатимесячного возраста. Она не смогла выполнить 26 тестов из тридцати шести, предлагаемых двухлетнему ребенку. Из серии, предназначенной для 18 месяцев, она дала удовлетворительные результаты по 35 тестам и не могла выполнить 9.

 

Таким образом мы имеем полное право рассматривать ее как умственно отсталую, стоящую на уровне 18 месяцев. Рисунки ее вполне соглашаются с этой характеристикой. Она проводит в порядке подражания вертикальную черту. Пытаясь повторить рисуемый экспериментатором крест, она дает две отдельных не пересекающихся линии.

Характер получаемых в данном случае рисунков вряд ли может быть объяснен факторами среды или упражнения. Невольно возникает убеждение, что если бы мы могли заглянуть во внутреннюю архитектонику ее нервной системы, то мы обнаружили бы огромное сходство с нервной системой нормального восемнадцатимесячного ребенка.

3. РИСУНКИ ОДАРЕННЫХ ДЕТЕЙ

Представляется весьма любопытным, что детские рисунки легче выявляют отставание субнормальных детей, чем ускоренный темп развития детей одаренных. Диаграммы 15 и 16 дают хорошие образцы того, как бесспорная общая одаренность сочетается с заурядной способностью к рисованию. Такого рода расхождение встречалось нам неоднократно. Оно несколько затушевывается привходящими обстоятельствами: точным выполнением заданий, интенсивным вниманием, хорошей работой воображения. Примитивные рисунки сопровождаются часто обширными драматическими комментариями. Иногда можно услышать забавный монолог, указывающий на юмористическое отношение к собственным произведениям.

 

В этих случаях блестящей интеллектуальней одаренности умеренный темп развития нервно-мышечного аппарата указывает на то, что высокий умственный уровень базируется не на общем подъеме всей психической структуры, а зависит от специфических факторов.

На это же указывают и сравнительно редкие случаи раннего проявления изобразительного таланта. Мы не имеем возможности подвергнуть детальному изучению такого рода случаи, но об одном из них стоит здесь упомянуть. Произведения Y. Z. (рис. 30) говорят сами за себя.

В 3½ года эта девочка рисовала человека в различных положениях и даже в профиль. Первый из приведенных здесь рисунков изображает веселого клоуна. На втором изображено, как солнце печет пешехода. Дальше этот же пешеход нарисован в профиль. Этого ребенка не обучали специально рисованию, но ее дед и дядя ее матери были талантливыми художниками.

Необходимо добавить, что изображение человеческого лица в профиль появляется обычно не раньше семи лет. Y. X. была ровно в два раза моложе, когда она впервые по собственному почину нарисовала человеческий профиль.

Эти исключительные рисунки интересно сравнить с рисунками двух ранее упомянутых умственно высокоодаренных детей, N. О. и О. Р., имевших в пятилетнем возрасте интеллектуальные коэффициенты в 140 и 150.

Девочка N. О. превышала по уровню развития семь лет; словарный запас ее и решение тестов на сообразительность отвечали восьмилетнему возрасту. Несмотря на свой бесспорно высокий интеллектуальный уровень, она давала весьма заурядные рисунки. Она могла срисовать квадрат, но была буквально поставлена в тупик треугольником. Ока рисовала человека не лучше, чем это делала Y. Z. в 3½ года, но cвою работу она сопровождала следующим остроумным замечанием: «Я не могу нарисовать человека, но могу нарисовать девочку. Волосы у нее слишком длинные, надо взять ножницы и немножко их подстричь».

Подобным же образом О. Р. в возрасте 5 лет стоял по своему умственному развитию на уровне 7 лет и обладал словарем восьмилетнего ребенка. Своими удачными и неудачными решениями тестов он удивительно напоминал предыдущего ребенка. Оба они проявляли несомненно интеллектуальное превосходство, но в отношении изобразительной деятельности держались на среднем уровне своего возраста. Квадрат был нетруден также и для О. Р., но с треугольником борьба его была безуспешна. Рисунок человека был сделан весьма посредственно.

Не так просто установить момент, когда собственно ребенок начинает рисовать. Старый взгляд, по которому период каракуль есть просто фаза некоординированных движений, предшествующая изобразительному рисованию, не позволяет установить генетическую точку зрения на обширный ряд явлений. Изучение детского рисунка связано неразрывно с учением о развитии нервной системы. Изобразительное поведение ребенка в условиях эксперимента может почти подобно рефлексам служить показателем степени созревания нервной системы. Неврологическая значимость детского рисунка особенно выявляется в некоторых случаях леворукости, сочетающейся, с зеркальным рисованием.

Детский рисунок представляет бесчисленное количество последовательных фаз, генетически связанных друг с другом. Где же нужно поместить нулевой пункт этого вида деятельности? Нужно ли его приурочить к схватыванию карандаша, к тыканью карандашом в бумагу, к первым попыткам дать подражательные штрихи? Представляют большой интерес психологические особенности, свойственные начальным фазам различных видов рисования: подражательного, совершающегося под влиянием побуждения, и спонтанного. Не являясь безошибочным измерителем умственной одаренности, рисование позволяет заглянуть в процессы психомоторного созревания. Благодаря этому оно становится важным показателем того, как. совершается развитие растущего ребенка.