Стихи 1 - 8

Здесь на земле, мы только странники,
И часто путь далекий ждёт.
Порою ноги от усталости болят,
Но в небе Родина нас ждёт!

Там, там, там, в небесах,
Ангелы поют.
В синих, синих, синих небесах
Родина нас ждет!

Порою мы друзей встречаем,
И снова дальний путь зовёт.
Увидимся у ног Спасителя Христа,
Ведь в небе Родина нас ждет!

В дороге дальней, дорогие друзья,
Вы расскажите людям всем,
Как велика любовь Спасителя Христа,
Что в небе Родина нас ждет!

Живий Христос – лунає скрізь

Живий Христос – лунає скрізь, Збудився сад, від сну не спить, Дерева, квіти і пташки Радіють, тішаться в цю мить! Між мертвими Христа нема – Його шукати там дарма! Христос воскрес, Він з мертвих встав, Своєю смертю смерть здолав! Живий Христос – співає все: І гори, й вітер, і поля, Новину радісну несе – Радіє, тішиться земля! Христа у гробі вже нема – Там Ангел жінці сповістив, І вістка всюди рознеслась, Що Той, що вмер, таки ожив!

Предисловие

 

Сто восемнадцатый псалом отличается от дру­гих псалмов такими видными особенностями, которых нельзя не заметить с первого же раза. Количество стихов сказывается само собою; у нас один этот псалом составляет целую кафизму. Прочитавший его со вниманием не может не заметить и другой еще особенности — именно той, что всякий из 176 стихов говорит что-нибудь о законе Божием, означая его только разными именами. То и другое может быть еще не так важно, но тому нельзя уже не дивиться, что,— как находят лица, много потрудившиеся в изуче­нии Писания,— в таком количестве стихов все — об одном и том же предмете, нет изречений слабых и нет совершенно тождественных повто­рений. Есть похожие один на другой стихи, но из них всегда у одного, сравнительно с другим, указывается особая какая-либо черта закона или какой-либо оттенок той же черты. Равным обра­зом, очень простые на вид изречения, когда по­ближе станешь всматриваться в них, открывают взору ума вход в глубину Божественного законо­положения.

Есть и еще одна характеристическая осо­бенность этого псалма; в переводах греческом и славянском, как и во всяком другом, ее не видно, а в подлиннике еврейском она прямо бро­сается в глаза. Это то, что псалом расположен по алфавитному акростиху, и притом не так, чтобы каждый стих начинался новою буквою, следую­щею за начальною буквою предыдущего стиха, например, чтобы первый стих начинался с «а», вто­рой с «б», третий с «г»; но каждою буквою начинают­ся восемь стихов подряд, потом другие восемь стихов начинаются следующею буквою. Таким образом, восемь стихов первых начинаются с «а», восемь следующих с «б», и так далее. Всего в ев­рейской азбуке 22 буквы. Положив на каждую по восьми стихов, выйдет 176 стихов. Столько их и есть в псалме.

Эта последняя особенность более всего наво­дит на решение вопроса о происхождении и на­значении этого псалма. Один толковник приво­дит мнение еврейских ученых, что святой пророк Давид составил псалом этот для обучения сына своего Соломона, которого готовил в преемники себе, закону Божию и молитве. Зигабен делает выписку из Оригена, в которой сей последний свидетельствует, что евреи имели обычай застав­лять детей своих, вместе с алфавитом, заучивать и этот псалом. Соединив то и другое, мы полага­ем, что святой пророк Давид под конец своих дней, после стольких опытов в жизни, из которых ни один не проходил у него без того, чтоб он не поставлял себя в прямое отношение к Богу и закону Его, разумно прошедши все нравственно-религиозные состояния и уразумев все их при свете лица Божия, возымел благую мысль пере­дать Соломону всю свою духовную опытность, так, однако ж, что при этом имел во внимании и детей всех отцов, не своего только времени, но и всех последующих родов. Блаженный Феодорит пишет об этом псалме следующее: «Божествен­ный Давид много различных перемен имел в жизни: и бегством спасался от врагов, и в бегство обращал врагов, впадал в горести и потом вел жизнь радостную, проходил путь божественный и претыкался в шествии, и снова следовал Боже­ственным законам. Все это собрал он воедино в настоящем псалме, и все молитвы, какие при каждом обстоятельстве приносимы были им Богу, приводя в один стройный состав, предложил людям единое полезное учение, и в сказанном им показывает, как можно преуспевать в деятельной добродетели».

Спешим при этом устранить могущее возро­диться помышление: псалом этот — для детского чтения и изучения; так к чему же нам, взрослым, и особенно многоученым, и заниматься им? — Но псалом этот изучался в детстве, а руководство давал на целую жизнь, и составлял не толь­ко руководство, однажды навсегда закончен­ное изучением, но и предмет для постоянного размышления, и средство для всегдашнего углуб­ления в тайны законоположения Божия. Изрече­ния псалма просты по форме, но не просты по содержанию. Начните разбирать повнимательнее, и вы всегда найдете нечто новое, назидательное, влекущее волю вслед стезей Божиих. Блажен­ный Августин свидетельствует, что он долго не мог взяться за толкование сего псалма, будучи поражаем его глубиною. «Сколько раз, говорит он, просили меня дать толкование его; и я брался было, но всегда отступал, видя, что это превышает мои силы; ибо, чем псалом этот кажется проще, тем оказывается на деле глубже; так что я и сказать не могу, сколько он глубок. В других псалмах есть темноты; этот же так ясен, что только читай или слушай: толковать нечего. А между тем я не могу сказать, смогу ли что сде­лать и теперь, приступая к беседам о нем».

После этого сомнения быть не может, что если и мужи ученые будут брать себе по стишку из этого псалма и поучаться в нем размышлени­ем в продолжение дня, то это будет очень похо­же на прорывание земли в том месте, где скрыто сокровище. Ройся только — найдешь. В каком бы кто возрасте духовном ни находился, всякий узрит должное и полезное себе. Блаженный Феодорит заключает мнение свое об этом псалме так: «Псалма сего достаточно к тому, чтобы желающих совершенной добродетели усовершить в ней, живущих в рассеянии возбудить к тщанию, упадающих в духе воодушевить, нерадивых ис­править, одним словом, против различных чело­веческих немощей дать всякого рода врачевство». Святой Афанасий Великий, минуя все внешние соприкосновенности этого псалма, смот­рит на него оком глубокого пустынника и гово­рит: «В псалме сем святой пророк описывает житие святых, подвиги их, скорби, труды, также восстания демонов, тысячи внушаемых помыслов, сети и прочие средства к уловлению, а вместе и то, чем святые одерживают победу: закон, словеса Божий, терпение, помощь свыше и, наконец, что последует за трудами — награды, венцы, возда-ния». Святой Амвросий пишет, что «и другие псалмы содержат нравственные уроки, но те суть, как звезды, рассеянные по небу, а этот, как солнце, изливающее в полдень обильный свет». Такое богатство псалма сего и расположило нас посвятить размышлению о нем достойное время и, что Бог пошлет, предложить то внима­нию богобоязненных и ревнующих о спасении своем христиан, в той уверенности, что это хоть какую-нибудь принесет им пользу. Святая Цер­ковь видимо желает, чтобы мы потверже знали и поглубже понимали этот псалом, положив чтение его на каждой повседневной полунощнице, когда освеженная сном мысль бывает способнее и жи­вее воспринимать, и глубже проникать.

Предлагая, однако ж, наши размышления, дол­гом считаем заявить, что тут мало что будет своего. Все будет заимствуемо у святых отцов и учителей Церкви, потрудившихся в толковании сего псалма. Святой Амвросий посвятил ему целую книгу; блаженный Августин в церкви все­народно предлагал о нем беседы; святой Афана­сий Великий, блаженный Феодорит, святой Иларий вели толкование его наряду с толкованием всех псалмов. Кроме них, советниками нашими будут: Зигабен Евфимий и Анфим, блаженней­ший патриарх Иерусалимский.

В изложении удержим разделение на восьми­стишия, подражая святому Амвросию и блажен­нейшему Анфиму, хотя этого нет ни в славян­ском, ни в греческом тексте, тем более что это не одно внешнее разграничение, облегчающее чтение и поддерживающее внимание и охоту, без влия­ния на внутреннее содержание. Думалось, что стихи каждого восьмистишия не представляют единства; но более внимательное исследование показало, что каждым восьмистишием заправляет одна мысль, на которую нанизываются стихи, как бисер на одну нитку. Само толкование и раз­мышление покажет, насколько это верно.

Какая же общая форма изречений в этом псал­ме? — Это не притчи, а молитвенные обращения к Богу. Каждый стих есть молитва, но все об одном — об исполнении закона Господня. Душа, сознавшая, что спасение только в Боге чрез исполнение святой Его воли, беседует с Богом, моля Его просвещать, вразумлять, укреплять, из­бавлять от искушений внутренних и неприятно­стей внешних, восстановлять от падений, избав­лять от врагов — словом, даровать ей, по милости Своей, быть благоугодною Ему. Повсюду идет речь теплая, обращенная к Богу прямо от сердца. Еще одно замечание. Воля Божия, для нас обязательная, в продолжение псалма выражается не одним словом. Кроме обычного выражения — закон, заповеди, встречаются названия — свидения, оправдания, словеса, судьбы, судьбы правды, путь, путь истины, путь заповедей, путь оправда­ний, стези заповедей, советы и проч. Каждое из этих названий означает все ту же волю Божию о том, как нам жить, или тот же закон, только в разных его отношениях. Если какое-либо из этих наименований будет давать какой-либо оттенок мысли, содержащейся в изречении, то это будет указано в своем месте.

 

Стихи 1 - 8