Стих седьмой

«Исповемся Тебе в правости сердца, внегда научити ми ся судьбам, правды Твоея».

Тут выражается второе требование для ус­пешного течения путем Божиим: научение или навык узнавать судьбы правды Божией и соответ­ственно тому действовать. Правда Божия — это заповеди: судьбы правды Божией — это Божий присуждения и определения, что, когда и как должно быть делаемо, дабы служить делу богоугождения и спасения, а не разорять его. Это определяется известным у святых отцов «рассуждением». Оно-то и есть второе требование для успеха в деле Божием.

Это рассуждение, или уменье определить, как в каком случае поступить наилучшим образом, приобретается не вдруг, а постепенно. Вначале приступающий к делу Божию обыкновенно сам не рассуждает, а все спрашивает у умеющих рас­судить, как это бывает и во всяких житейских делах и начинаниях. Но потом, при строгом вни­мании, о котором предложено в предыдущем стихе, и при опытах руководства, дела за делами, благоплодно совершенные, дают душе навык и самой определять кое-что. Навык этот растет вместе с преспеянием жизни и наконец устанавливается; приобретается внутренняя правота, которая прямо и верно определяет, что и как делать; дух правый обновляется во утробе, то есть в сердце очищенном.

Это рассуждение имеет два отправления: од­ним различаются помыслы, другим угадываются указания промышления Божия, то есть чего хо­чет от нас Бог тем или другим случаем и об­стоятельством, ибо все от Него, и все строится ко благу нашему, во спасение нам.

Кто хочет точнее узнать, что такое различение помыслов, тот пусть читает книгу ответов Варсонофия и Иоанна — прозорливых затворников. Относительно всякого дела помыслы могут дво­иться и троиться — по какому же поступить? Если бы выступал страстный помысл так, как он есть в сравнении с нестрастным, тогда опреде­лять было бы легко; но обыкновенно у того, кто стал внимать себе, страстные помыслы не явля­ются в своем виде, а всегда под благовидным прикрытием. Потому-то всегда есть опасность действовать будто по добру, а между тем это бу­дет по страсти. В помянутой книге всевозмож­ные случаи обсуждены богопросвещенным умом прозорливых старцев; там представлена подроб­ная наука, как угадывать судьбы правды Божией в этом отношении.

Второй предмет рассуждения — узрение промыслительных указаний во всем, касающемся нас, от мала до велика, от влиятельных на нашу участь событий в жизни до мелочных встреч,— основывается на той, несомненно истинной уве­ренности, что все, с нами бывающее, бывает по Божию изволению. Поставляя нас в те или другие обстоятельства, Господь ожидает, чтобы мы поступали достойно попечению Его о нас. Он везде есть, следовательно и с нами; а будучи с нами, смотрит, сумеем ли мы поступить так, как Он того желает. Состоя таким образом под испытательным и назирающим оком Божиим, мы не можем действовать как попало, а должны обсуждать, чего именно хочет от нас Бог в том или другом случае, и соответственно тому посту­пать. Строгое внимание к своим собственным случайностям и действование всегда в духе само­отверженной преданности в волю Божию дают, наконец, навык верно определять намерения Бо­жий о нас. Мирская мудрость называет подобное сему действование благоразумием, но рассужде­ние духовное нередко идет наперекор всем со­ображениям благоразумия человеческого; от того-то оно является иногда буйством (простотой, невежеством), будучи, в существе дела, мудрее всякой мудрости.

Так приобретается, наконец, как уже сказано, дух правый, или правость сердца. Тогда испове­дание Богу совершается уже в этой правости, так как она стала неотъемлемым достоянием. Испо­ведание Богу имеет много источников. Здесь не о них речь, а о качестве исповедания. Когда приобрету, говорит, навык узнавать судьбы прав­ды Твоей, или приобрету правость сердца, тогда и исповедание мое будет в правости сердца,— искренно, с детскою простотою и чистотою; или, как пишет блаженный Феодорит, «тогда в cocтoянии буду принести Тебе чистую песнь, когда познаю все суды Твои и буду жить согласно с ними». Почему так? — Потому, что и по внут­ренним движениям, и по внешним случайностям, при означенном рассуждении, он осязательно удо­стоверяется, что окружен всегда самым внима­тельным и благоутробным Божиим попечением, и вследствие того всецело предает себя в руки Божий, упокоеваясь в них, как покоится дитя на лоне матери. Так как все Божие идет во благо нам и так как это ощущается сердцем, то отсюда и непрестанное благодарение и славословие. Здесь — «исповемся Тебе» значит, как говорит Фео­дорит, — буду благодарить, или, как изъясняет Августин, буду славословить Тебя и за такое по­печение, и за самый навык — узревать судьбы правды Твоей.

Это исповедание может указывать и на то делание внимающих себе, которым они, сознавая, что состоят под всеблаговолительным попечени­ем Божиим, представляют Богу душу свою как она есть, со всеми немощами и недостоинствами, и молятся исправить их, если то угодно и как угодно всесвятой Его воле. Блаженный Анфим Иерусалимский разумеет здесь под исповеданием исповедь всех своих преткновений, от которых никто никогда не свободен, чтобы оказаться чис­тым и неукоризненным в день Страшного суда Божия, не в большом только, но и в малом. С этим граничит тот непрестанный вопль ищу­щих спасения, который выражают они словами: «имиже веси судьбами, спаси нас, недостойных!»