Бог ты мой – а он и вправду за меня переживает!

Его зацепил просмотр записи приключения в вотчине зверовода. Он и меня не оставил равнодушной, но по другой причине. Крупный план – мое перекошенное ужасом лицо, мое лицо, перекошенное яростью, а потом много лиц со сморщенными от вони носами.

Вайпер снова оказался прав, собака он поганая. Эмоции кипели так, что зашкаливало. Словно мы побывали на военных действиях.

Он действительно мог вас перестрелять, – скучным голосом пробормотал Кирилл.

Всего один разок пальнул в дверь, – презрительно возражаю я.

Пошла ты со своей самоуверенностью. Кто знал заранее, что у него картечь на уток?

Кирилл медленно но верно переходил в состояние раздражительности.

Ты все‑таки подумай над моим предложением? – примирительно спросил он.

Предложением чего? Эрзац‑любви? Перед классом выставляться? Или перед твоими родичами? Или друг перед другом? Сам‑то понял, что сказал?

Как ни кипятилась, но не отказалась. А что? Поиграем. В отношения, в которых он – источник многочисленных переживаний. Так кто из нас самоуверенный? Я ему такое устрою! Мало не покажется. Поделом ему, раз он не в состоянии по‑человечески сказать «ты мне нравишься» или что там обычно говорят в таких случаях.

Позже я снова подумала, что Кириллу надо просто тянуть время до отъезда домой. А может, я вообще не поняла, в чем суть.

И Ирка от тебя отвянет, – рассудила я. Кириллу хватило ума промолчать. Ирка действительно целеустремленно усложняла ему жизнь.

Так не любят. Ирка до усеру влюблена в себя.

Мы еще немного помолчали. О чем думал Кирилл, не знаю, а я никак не могла сообразить, почему у него такая неприязнь если не ко мне, то к моим друзьям.

Почему ты так негативно относишься к эмо? – подозрительно осведомилась я.

Кирилл помотал головой, словно стряхивая навязчивые мысли:

Одна внешность чего стоит. Ногти черные, бошки патлатые, гольфы полосатые на руках, шашечки всякие арлекинские. Маскарад сплошной и притворство. Да, вспомнил – еще эти соски. Дебилизм на веревочке. Взрослые кобылы шастают по городу, чмокая как младенцы.

Я их не ношу, – оскорбилась я.

Только этого еще не хватало. Еще раз повторяю – ты особенная.

Надо обзавестись соской и завтра припереться с ней в школу. Или не надо? В сосках я не видела ничего общего с эмо. Приходила на ум пара пошлых ассоциаций и все не эмовские.

Соска не глупее, чем омрачаться на кладбищах! Соска – символ, а кладбище пригодно только для покойников и скорбящих.

Судя по выражению лица, Кирилл знал толк в бдении на местах вечного упокоения. Но распространяться на эту тему посчитал лишним.

Ага! Я тебя раскусила. Ночь, кладбище. Кресты. Могилы.

Оставь Блока в покое. И меня тоже.

А как же наша вселенская любовь? Не оставлю. Я теперь буду самой настоящей любвеобильной Ирочкой. Я стану подстерегать тебя за каждым углом и стенать, как несчастное привидение.

У‑у‑у‑у!

Завывая изо всех сил, я махала руками, как и положено продвинутому Касперу.

О, мой нежный трепетный возлюбленный! О, мой повелитель! Обрати на меня свой благосклонный взор! Я страдаю!

В этот патетический момент заглянула тетя, и ей явно не понравились мои прыжки в накинутой на плечи простыне. Но она тактично снова предложила чаю, а после отказа тихо удалилась. Как только за ней затворилась дверь, мы дружно расхохотались.

* * *

Эмочек звали Ляля, Оля и Алиса. Они производили неизгладимое впечатление сплоченной толпы туристов. Иногда мне казалось, что так оно и было. Алису все звали Алисией. Наверно, Терри Пратчетта начитались. Они и вправду порой походили на трех абсолютно разных ведьмочек. Которые неоправданно часто поправляли волосы, смотрясь в зеркало, невероятно часто повторяли «короче», «ваааще», «я не понимаю». В остальное время они матюгались, как алкаши, и терроризировали случайных добровольных воспитателей.

Девушки, как вам не стыдно!

Короче. Вааще, заткни пасть…,… Я не понимаю, что она лезет в чужой разговор? Девочки, вам эта тетя знакома? Короче, тетя, шли бы вы куда шли. И т. д. и т. п. Очень много слов и прекрасное настроение.

Был и второй вариант времяпровождения. Крайне трагичный, со слезами, соплями и безалкогольным пивом. Почему‑то неурядицы они считали нужным непременно запивать.

После истории с кролями мы подружились. Не так чтобы плотно общались, но иногда пересекались и болтали, когда было время. От них я узнала странную штуку. Не то чтобы слухи, похожие на правду. Но настораживает.

Они уверены, что с эмо собрались воевать на государственном уровне. Вот уж кому нечего делать, как с эмо воевать! То с Чечней боролись, пока не напоролись. Теперь вместо чеченцев – эмо.