Основные правила развития высших психических функций

Общие положения, лежащие в основе развиваемой нами истори­ческой теории высших психических функций, позволяют нам сде­лать некоторые выводы, связанные с важнейшими правилами, кото­рые управляют интересующим нас процессом развития.

1. История развития каждой из высших психических функций является не прямым продолжением и дальнейшим усовершенствова­нием соответствующей элементарной функции, но предполагает коренное изменение направления развития и дальнейшее движение процесса в совершенно новом плане; каждая высшая психическая функция является, таким образом, специфическим новообразовани­ем.

В плане филогенеза раскрытие этого положения не представляет никаких трудностей, ибо биологическое формирование и историчес­кое формирование какой-либо функции настолько резко отграни­чены друг от друга и настолько явно принадлежат к разнородным формам эволюции, что представляют два процесса в чистом и изо­лированном виде. В онтогенезе обе линии развития сложно спле­тены и поэтому неоднократно вводили в заблуждение исследовате­ля, сливаясь для наблюдателя в неразличимое целое, вследствие чего всегда возникала иллюзия, что высшие процессы являются простым продолжением и развитием низших. Мы приведем лишь одно фактическое соображение, подтверждающее наше положение на материале сложнейших психических операций: остановимся на развитии счета и арифметических процессов.

В ряде психологических исследований установился взгляд, что арифметические операции ребенка являются с самогоначала слож­ной символической деятельностью и вырастают из элементарных форм операций с количествами путем непрерывного развития.

Опыты, проведенные в нашей лаборатории (Кучурин, Н. А. Менчинская), убедительно показывают, что о прямом, посте­пенном усовершенствовании элементарных процессов здесь не может быть и речи и что смена форм счетных операций есть глубокая каче­ственная смена участвующих в них психических процессов. Наблюдения показали: если в начале развития операция с количествами сводится лишь к непосредственному восприятию определенных множеств и числовых групп и ребенок вообще не считает, а воспринимает коли­чество, то дальнейшее развитие характеризуется ломкой этой непо­средственной формы и замещением ее иным процессом, где уча­ствует ряд опосредованных вспомогательных знаков, и в частности таких, как расчленяющая речь, использование пальцев и других вспомогательных объектов, переводящих ребенка к процессу пере­счета. Дальнейшее развитие счетных операций снова связывается с радикальными перестройками принимающих в них участие психи­ческих функций, и счисление с помощью сложных счетных систем

 

снова представляет качественно особое психологическое новообра­
зование. }

Мы приходим к выводу, что развитие счета сводится к участию в нем основных психических функций, переход от дошкольной ариф- | метики к школьной не есть простой, непрерывный процесс, но про-.,, цесс преодоления первичных элементарных закономерностей и '.,,, замены их новыми, более сложными. Покажем это на конкретном, ■ примере.

Если для маленького ребенка процесс счета целиком определяла/! ется восприятием формы, то в дальнейшем это отношение ] тывается и самое восприятие формы определяется расчленяющими Ш задачами счета. В наших опытах мы давали маленькому ребенку_ч" пересчитывать фигуру креста, выложенную из шишек. Как резул* тат мы неизменно получали ошибку: ребенок, воспринимающий эт_, фигуру как целостную систему креста, пересчитывал средний эле-J мент, входящий в обе перекрещивающиеся системы, дважды, значительно позднее он передвигался к другому типу процесса; вое приятие с самого начала определялось задачами счета и расчленя,^ лось на три отдельные группы элементов, которые и пересчитывав лись последовательно. В этом процессе мы не можем не видеть, / смены двух психологических способов поведения с эмансипацией от! •*§ непосредственной связи сенсорного и моторного полей и с переращ боткой восприятия сложными психологическими установками.

Все эти исследования с убедительностью показывают, что
люционизм в изучении развития детского поведения должен _
пить место более адекватным идеям, учитывающим совершений!
своеобразный, диалектический характер процесса образования,
новых психических форм.,

2. Высшие психические функции не надстраиваются, как второй, J этаж, над элементарными процессами, но представляют новые психологические системы, включающие в себя сложное cnjie»S| тение элементарных функций, которые, будучи включены в новую,| систему, сами начинают действовать по новым законам; каждая^ высшая психическая функция представляет, таким образом, едоод j ство высшего порядка, определяемое в основном своеобразным, сочетанием ряда более элементарных функций в новом целом.

Это положение, которое имеет решающее значение в исследод нии образования и структуры высших психических функций, мы; проследили в наших опытах с реорганизацией восприятия при вкл* чении речи и более широко — на взаимном и глубоком изменении функций при образовании сложной психологической систем*^ «речь — практическая интеллектуальная операция». В указа* случаях мы действительно наблюдали образование сложных логических систем с новыми функциональными отношен» между отдельными членами системы и соответствующими измене ниями самих функций. Если восприятие, связанное с речью, начш нает функционировать уже не по законам сенсорного поля, а по законам, организуемым системой внимания, если встреча символи-,|

ческой операции с употреблением орудия дает новые формы опо­средованного овладения объектом с предварительной организацией собственного поведения, то здесь приходится говорить о некотором общем законе психического развития и образования высших психи­ческих функций.

В сериях психологических исследований мы пришли к убежде­нию, что как наиболее примитивные, так и наиболее сложные из высших психических функций подвергаются такой перестройке; проведенное в нашей лаборатории психологическое исследование подражания (Л. И. Божович и Л. С. Славина) показало, что прими­тивные формы отображающего механического подражания, вклю­чаясь в систему знаковых операций, образуют новое целое, начи­нают строиться по совершенно новым законам и получают другую функцию. В других опытах, посвященных психологическому иссле­дованию процесса образования понятий по методике, выработанной Сахаровым, наши сотрудницы Котелова и Пашковская показали, что и на высших этажах психических процессов включение сложных речевых функций связывается с созданием совершенно новы* форм категориального поведения, не наблюдавшихся до этого вовсе.

3. При распаде высших психических функций, при ^болезненных процессах в первую очередь уничтожается связь символических и натуральных функций, вследствие чего происходит отщепление ряда натуральных процессов, которые начинают действовать по примитивным законам, как более или менее самостоятельные пси­хологические структуры. Таким образом, распады высших психи­ческих функций представляют собой процесс, с качественной сто­роны обратный их построению.

Пожалуй, трудно представить себе более ярко' общий распад высших психических функций при нарушении речевой символики, чем при афазии. Поражение речи сопровождается здесь и выпаде­нием (или значительным нарушением) знаковых операций; однако это выпадение отнюдь не протекает как изолировантЛй моносим­птом, но влечет за собой общие и глубочайшие нарушения в деятельности всех высших психических систем. В специальных сериях исследований мы могли установить, что афазик, у которого выпадают высшие знаковые операции, в практических действиях целиком подчинен элементарным законам оптического поля. В дру­гой серии мы экспериментально установили резкие изменения, характерные для активной деятельности афазика, которая возвра­щается к примитивной нераздельности сенсорной и моторной сфер: непосредственное моторное проявление импульсов с невозможно­стью задержать свое действие и образовать отсроченное во времени намерение, неумейие трансформировать с помощью перемещения внимания раз возникший образ, полная неспособность в рассужде­нии и действии отвлечься от осмысленных и привычных структур; возвращение к примитивным формам отображающего подража­ния — вот те глубочайшие последствия, которые связаны с пораже­нием высших символических систем.

Исследования афазии показывают с исключительной убедитель» ностью, что высшие психические функции не существуют просто рядом с низшими или над ними; в действительности высшие функ­ции настолько проникают в низшие и настолько реформируют все, даже наиболее глубокие слои поведения, что их распад, связанный с отслоением низших процессов в их элементарных формах, в корне меняет всю структуру поведения, откидывая его к наиболее примщ тивному, «палеопсихологическому» типу деятельности.

экспериментирования, которую со стороны методической мы оха­рактеризуем ниже и сущность которой заключается в создании про­цессов, раскрывающих реальный ход развития интересующей иссле­дователя функции.

Экспериментально-генетическое исследование и дает нам воз­можность изучить проблему в трех взаимно связанных аспектах: мы опишем структуру, происхождение и дальнейшую судьбу знаковых операций ребенка, подводящих нас вплотную к пониманию внутрен­ней сущности высших психических процессов.

 

Глава IV