Т с м а 7

 

нис, сюда вернулся после воины из плена, здесь защитил докторскую диссертацию о немецкой литературе XV—XVII веков. «Учить учителей» было его позицией и жизненным кредо, которое он никогда не декларировал, но осуществил с завидной твердостью, отказываясь от лестных предложений и посулов и не жалея времени на студентов и аспирантов. Уви­деть воочию родину Гете (а он много лет вел семинар по «Фаусту»), замки Луары и Флоренцию так и осталось для него нео­существленной мечтой. Он был «невыезд­ной» и по рождению, принадлежности к дореволюционному роду крупных предпри­нимателей, по обстоятельствам жизни, и особенно по той, сразу же угадываемой ступени внутреннего сопротивления, ко­торая не позволяла ему пи на грань посту­паться внутренним ДОСТОИНСТВОМ, предпо­честь комфорт порядочности, вступить в какую-нибудь организацию. Не академик, не член союза писателей, не член партии, даже не заслуженный деятель науки, он был уважаем М.М. Бахтиным, В.В. Ви­ноградовым, Д. С. Лихачевым и удостаи­вался доверия людей разных взглядов. Он не создал собственного метода в литературоведении. История закрыла перед ним пути, которыми шли корифеи академичес­ких школ. На несведущий взгляд он был скорее популяризатором. Как некогда о Сент-Беве, о нем говорили, что у него нет собственной системы.

Система Б.И. Пуришсва глубоко уко­ренена в материале. Широта культурного кругозора, которая была ему свойствен­на, есть первейшее условие владения ме­тодом, который он использует.

метод и сегодня служит способом изучения слож­нейших явлений литера­туры. Им пользуются признанные ученые, осо­бенно в России. Обратим­ся в качестве примера к трудам московского про­фессора Б.И. Пуришева. В курсе лекций о ли­тературе эпохи Возрожде­ния, изданных уже после смерти ученого⁶, в разде­ле об английской литера­туре XVI века автор обра­щается к загадочной фи­гуре, предшественнику Шекспира и Гете, Крис­тоферу Марло (1564— 1593). Читатель узнает сведения о биографии Марло — сыне сапожно­го мастера, закончившем Кембриджский универси­тет со степенью магистра искусств, знатоке древних и новых языков, не захо­тевшем сделать выгодную церковную карьеру. Мар­ло привлекал многоцвет­ный мир театра, а также вольнодумцы, осмеливав­шиеся сомневаться в хо­дячих религиозных и про­чих истинах. Известно,

⁶ Пуришев Б.И. Литература эпохи Возрождения: Курс лекций / Текст к печати подготовила д-р филол. н., проф. М.И. Воропанова. —М., 1996. С. 299—303.

КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД

Б.И. Пуришев — автор многочислен­ных статей по истории западно-европейс­кой литературы, многолетний член редак­ции серии «Литературные памятники». Его основные труды — «Очерки немецкой ли­тературы XV—XVII веков», «Андрей Руб­лев и общие вопросы развития древнерус­ского искусства XIV—XVII веков», «Ли­тература эпохи Возрождения». Б.И. Пуришев — составитель «Хрестоматии по зарубежной литературе средних веков». Специалист по западноевропейской ли­тературе, Б.И. Пуришев был глубоким це­нителем древнерусского искусства, соче­тал в своем творчестве культурно-истори­ческий и сравнительно-исторический под­ходы.

что он был близок к круж­ку сэра Уолтера Рали, подвергшегося опале в царствование Елизаветы и окончившего свою жизнь на плахе в 1618 г. при ко­роле Якове I. Если верить доносчикам и ревнителям ортодоксии, Марло был «безбожником», он кри­тически относился к сви­детельствам Библии, в ча­стности, отрицал боже­ственность Христа и ут­верждал, что библейская легенда о сотворении мира не подтверждается научными данными и т.п. Возможно, что обвинения Марло в «безбожии» и были преувеличены, но скептиком в религиозных вопросах он все-таки являлся. К тому же, не имея обыкновения скрывать свои мысли, он сеял «смуту» в умах окружавших его людей. Власти были встревожены. Над головой поэта сгущались тучи, и в 1593 г. в одной таверне близ Лондона Марло был убит агентами тайной полиции.

Трагическая судьба Марло в чем-то перекликается с трагичес­ким миром, возникающим в его пьесах. На исходе XVI века было ясно, что этот великий век вовсе не являлся идиллическим.

При анализе «Трагической истории доктора Фауста» (1588) исследователь отмечает, что, желая усилить психологический дра­матизм пьесы, а также увеличить ее этические масштабы, Мар­ло обращается к приемам средневековых моралите. Добрые и злые ангелы борются за душу Фауста, поставленного перед необходи­мостью выбрать, наконец, верный жизненный путь.

Белый стих перемежается в пьесе прозой. Комические про­заические сценки тяготеют к площадному зубоскальству. Зато бе­лый стих, пришедший на смену рифмованному, господствовав­шему на сцене народного театра, под пером Марло достиг заме­чательной гибкости и звучности. После «Тамерлана Великого» им стали широко пользоваться английские драматурги, и в их