Торпедная атака
Часть первая
«Не пли! Не пли!» Торпедная атака! Это венец боевой подготовки! Это сгусток нервов! Это нутро в кулаки! Торпедная атака! Это сплав человека-металла, И на всех одна душа, И её на куски! А ты чувствуешь, чувствуешь Спиной, затылком, загривком Дрожь ретивого корпуса! А вокруг боевая тишина, А вокруг искаженные лица. «Пятый, шестой аппараты товсь!» - Визжит товарищ центральный. «Есть, товсь!» - Мочеточки втянулись и сжались в комочки!!! И секунды текут, как капли цикуты в рану, «Пли!!!» - И упоенье, упоенье… «Ой, не пли, не пли!» — приседает горько старпом, Забывший ввести какую-то «омегу», Подкирпичили! И столько нервов! Сгустки! По палубе! Белый стих — торпедная атака!
Я не знаю, что в последнее время творится с нашей торпедной стрельбой. То торпеды всплывут в точке залпа, то там же утонут, то с обеспечивающим не договоришься, а то удираешь от своей же собственной торпеды. Выпустишь её, послушаешь — и во все лопатки чешешь от неё, ловко маневрируя, уклоняясь, отрабатывая винтами, потому что она взяла и на крутом вираже пошла обратно. Да-а-а… А недавно, только мы в море вышли и все вроде нормально — и тут акустики докладывают: «Справа двадцать, слышим шум винтов торпеды». — «Какая торпеда?!» — кричит наш любимый старший помощник. «Не знаем, — говорят акустики, — но только пеленг не меняется». — «Как не меняется?!!» — кричит снова старпом. «А так», — отвечают акустики. И тут командир старпому: «Ворочай! Ворочай! Скорей ворочай» — и мы ворочаем! ворочаем! ворочаем! Просто чудеса. «Интересно, — говорили потом в кают-компании, — кто ж это по нам так стрельнул? Старпом чуть не обгадился».
— Кто написал эту гадость?! — зам держал двумя пальчиками за угол исписанный боевой листок. (Кают-компания. Обед второй боевой смены.) — Им все шуточки! Мичману такое не написать. Нет. Не сообразит. Тут офицерье постаралось. Это уж точно! — Николай Степанович! (Голос старпома.) — Я же ещё и извиняюсь! Вот, товарищи! (Товарищи от сочувствия перестали жевать.) Как некоторые наши офицеры расписывают наши выходы на торпедные стрельбы! У нас идет срыв за срывом боевой задачи, а им смешно! Они забавляются. А я-то все думаю, и куда это у меня деваются бланки боевых листков. Из-под матраса! Один за другим все исчезают и исчезают! Писал, гаденыш, старался! Сразу-то, видно, не получалось! — ерничает зам. — Николай Степанович. (Старпом.) — О вас там, кстати, тоже написали. Мне все это на дверь каюты приклеили. Восемьдесят восьмым клеем! Еле отодрал! Все матросы уже эту галиматью читали, не говоря об офицерах и мичманах! А я сплю и не подозреваю! Найду, убью живьем! Мочеточки у него втянулись в комочки! Сучара!! — Николай Степанович. — Сукин кот.
Часть вторая
(изложенная в боевом листке, повешенном на стенке в кают-компании на следующий день) Командира БЧ-5 нашего подводного ракетно-торпедного корабля зовут Траляляичем! Если вы нарисуете себе в воображении нос картошкой, рот от уха до уха и никогда не чесанные волосы, вы поймете, кому Родина доверила боевую часть пять! Она доверила её большому философу. Во всех случаях жизни он тихонечко напевает: «Тра-ля-ля» — особенно во время нахлобучек. Вышли мы в очередной раз на торпедную стрельбу. (Надо же когда-то и торпедами выстрелить!) Изготовились… — Боевая тревога! Торпедная атака! — Тра-ля-ля, — поет Траляляич, — тра-ля-ля, боевая часть пять к торпедной атаке готова, тра-ля-ля. — Пятый, шестой аппараты товсь! (— Тра-ля-ля!) — Есть, товсь! Тишина. Даже Траляляич молчит. — Иди!!! И шум воздуха раздается в «каштане». Есть, пли! Общий вздох. Выпихнули! На-к-конец-то!! — Товарищ командир, — доложили командиру, — торпеды вышли. — Тра-ля-ля, — поет Траляляич. — тра-ля-ля! — Бип, акустики, слышу шум винтов торпеды… — Тра-ля-ля… С корабля-мишени доложили: — Цель поражена. Но первое, что обнаружилось по приходе в базу в пятом и шестом аппарате, так это торпеды! Оказывается, никуда они не уходили! Что же слышали наши акустики? Чем же шумело в «каштане»? Что же так поразило нашу мишень? — Тра-ля-ля, — пел целый день Траляляич, которого целый день таскали за волосья из кабинета в кабинет. В конце дня у него украли восемьдесят восьмой клей, а у зама из-под матраса в который раз свистнули боевые листки.
|
