Словно он находился внутри чьего-то тела.Поэтому Кария спросил у тьмы. «Где это я?» С тошнотворным напором, тьма загрохотала. Рёв ураганного ветра, такой грохот, словно небеса низверглись на землю. - Не нужно восхвалять моё имя… не нужно завидовать моему телу… я есть тень, отбрасываемая сияющими Героями… рождённая во тьме великих легенд… Похожий на вырывающиеся из-под земли ядовитые пары, гневный голос звучал отовсюду, окружая Карию со всех сторон. Карии стало не по себе. Стоило ему повернуться, как он почувствовал ледяное прикосновение латных перчаток, которые безжалостно вцепились в его одежду. И вот исхудавшее тело Карии оказалось поднято в воздух. Он оказался на одном уровне с Берсеркером, и его глаза находились в положении, в котором невозможно было избежать его сумасшедшего взгляда. - Поэтому… я ненавижу… я негодую… взращённый людьми, которые вверглись во тьму, людьми, проклинавшими свет… - … Кария, стоная от боли, пытался освободиться от латной перчатки, которая беспощадно сжимала его горло. Перед глазами появился неясный и странный образ. Меч, излучающий яркий свет, был в руках сверкающего молодого воина. Этот воин был Карии знаком. Это была Слуга Мастера семьи Айнцберн – Сэйбер… - Вот мой позор. Из-за её незапятнанной славы, я навечно буду принижен… Шлем Чёрного Рыцаря стал разваливаться на части. Появившееся лицо было заволочено тьмой, но пару горящих глаз и лязгающие от голода зубы было очень хорошо видно. - Ты, жертва… - произнёс он холодно, и затем больше не говоря ни слова, прильнул к Карии, безжалостно вонзив свои зубы в его ярёмную вену. Кария закричал в агонии. Но его крик никого не остановил. Безумный Чёрный Рыцарь поглотил кровь, вытекающую из горла Карии, и тяжело выдохнул. - Больше, дай мне больше… твою кровь и плоть… твою жизнь… пусть они разожгут мой гнев! Нет… Хватит… Спасите меня! Кария использовал все слова, которые он вспомнил, моля о помощи, надеясь, что кто-то протянет ему руку, но в этой тьме, для него невозможно было обрести спасение. Красный туман вспышками мелькал у него перед глазами, помутненное от боли и страха сознание стало таять. Но он смог собрать тот крохотный остаток сил, который у него был, и закричал что есть мочи. * * * Проснувшись от своего же полного боли крика, он обнаружил, что всё ещё находиться во тьме. Но эта тьма с запахом разложения, который висел в холодном и влажном воздухе, тьма, наполненная леденящими душу шорохами копошения тысяч червей, несомненно, была тьмой реального мира. - … И в сравнении с реальностью, этот сон был для Карии более милосерден. По крайней мере, если во сне он способен забыть о том, что его тело находилось при смерти, возможно, в царстве кошмаров он был бы счастливее, чем здесь. Какое чудо спасло его от сгорания заживо и падения с крыши высотного здания, и как он вновь оказался в подземном хранилище червей поместья семьи Мато, притом живой? Сейчас для него невозможно было всё это понять, опираясь лишь на память. Он едва чувствовал свои конечности, но он понял, что цепями прикован к стене, а его руки – закованы в кандалы. Он не мог стоять на ногах. Его плечи, неся на себе весь его вес, болели так сильно, словно их вот-вот вырвет из тела. Но в сравнении с зудом, который был вызван покрывавшими его тело червями, та боль даже не стоила упоминания. Черви слизывали обгорелую кожу, и под ней была новая, розоватая. Словно ожоги были каким-то образом исцелены. Похоже на то, что магические черви в теле Карии планировали использовать его тело в качестве улья, чтобы продлить его жизнь. Но это было совершенно бесполезно. Чтобы заново вырастить кожу, нужно было принудительно использовать энергию. Несколько дней жизни, которые остались Карии будут выпиты. Он очень ясно ощущал, что даже такое простое действие как вдох зависит ото всех сил, которые у него были. Очень скоро, он умрёт… В тот самый момент, когда он понял, что уже не в силах сопротивляться, лица Аои и Сакуры возникли перед его глазами. Он поклялся, что спасёт их ценой своей жизни, но в конце его желание не было исполнено. Позор и стыд мучили сердце Карии много больше, чем боль его тела. Вспомнив лица тех, кого он любил, мгновением позже равнодушное лицо Тосаки Токиоми и презрительная усмешка Мато Зокена ворвались в его сердце, разозлив его так сильно, что он забыл как дышать. - Ублюдок… Напрягая своё горло, Кария гневно выплёвывал проклятья со всей той силой, которая у него была. - Ублюдок… ублюдок, ублюдок…
|
