Мая, понедельник, лимузин по дороге на бабушкины уроки

Я сегодня в школе просто звезда. Как будто того, что я принцесса, недостаточно. Теперь вся школа будет рассказывать, как мы с Майклом спасли Борису жизнь. Боже мой, мы прямо как доктор Ковач и сестра Эбби средней школы име­ни Альберта Эйнштейна!!!!!!!!!!!! А Майкл даже немного ПОХОЖ на доктора Ковача: темные волосы, мощная фигура...

Я вообще не понимаю, зачем моя мама хочет вызывать какую‑то там акушерку. Ей надо про­сто поручить это дело мне. Я совершенно без труда могла бы это сделать. Все, что мне надо, это ножницы и пеленка. Да‑а‑а!

Боже. Я же собираюсь забросить все мысли о писательстве. Нет, мои таланты, наверное, лежат в совершенно другой сфере.

 

5 мал, понедельник, вестибюль в «Плазе»

Ларе только что сказал мне, что для меди­цинского училища надо обязательно иметь хо­рошие оценки по математике и естественным наукам. Я понимаю, зачем естественные науки, но зачем нужна МАТЕМАТИКА????? Поче­му?????? Почему американская образовательная система прямо заговор какой‑то устроила, чтобы не позволить мне достигнуть моих карьер­ных целей?

 

5 мая, понедельник, по дороге домой из «Плазы»

Моя бабушка никогда не упускает случая испытать на прочность мое терпение. Я все еще парила в облаках после медицинского чуда, которое я совершила в школе. Да, это было имен­но чудо. И тут бабушка выдала, прервав меня:

– Так когда мне записать тебя к «Шанель»? Я попросила отложить для тебя одно платье. Оно идеально подходит для этого вашего ма­ленького праздника, которому ты радуешься столь бурно. Если ты хочешь получить его во­время, необходимо сходить на примерку завт­ра или послезавтра.

И тогда я должна была объяснить ей, что мы с Майклом все еще не идем на выпускной.

Конечно, она не отреагировала на эти ново­сти, как любая нормальная бабушка. Любая нормальная бабушка посочувствовала бы мне, погладила руку, дала бы несколько домашних печенюшек или доллар, или еще что‑нибудь.

Но только не моя бабушка. О нет! Моя бабуш­ка изрекла следующее:

– Значит, ты не следовала моим инструк­циям.

Да‑а‑а! Давай, бабушка, добивай жертву.

– Чего за такое? – ляпнула я. Тут она вся перекривилась и давай:

– Что я имела в виду? Это ты хотела ска­зать? Тогда спроси как следует,

– Что ты имеешь в виду, бабушка? – спро­сила я более вежливо, хотя в душе, конечно, никакой вежливости не ощущала.

– Я имею в виду, что ты не сделала так, как я тебе сказала, Я тебе сказала, что если ты най­дешь верный стимул, твой Майкл будет только счастлив сопроводить тебя на этот выпускной. Но на самом деле ты охотнее будешь сидеть сложа руки и ныть, чем предпримешь хоть ка­кое‑то действие, необходимое для достижения желаемого.

Я обиделась.

– Прошу прощения, бабушка, – сказала я, – но я сделала все, что в человеческих си­лах, чтобы убедить Майкла пойти на бал.

И правда, я же объяснила ему, что очень хочу пойти на выпускной. Правда, не сказала, что для меня это так важно. Ведь я не уверена, что даже если бы и сказала Майклу, как это для меня важ­но, он бы пошел. И КАКОВО бы тогда мне было? Я открою душу любимому человеку, а он решит, что его желание не идти на такое банальное со­бытие, как выпускной бал, сильнее, чем его желание увидеть исполнение моей мечты?

– Напротив, не сделала, – сказала бабуш­ка. Она щелчком выбила из пачки очередную сигарету, выпуская серый дым из ноздрей. Со­вершенно невыносимо видеть, как груз дженовийского трона лежит единственно на моих хрупких плечах, да еще и моя собственная ба­бушка проявляет такое равнодушие к вредному влиянию пассивного курения на мои легкие. – Так я же тебе уже объясняла раньше, Амелия. В ситуациях, когда противоположные стороны пытаются достичь соглашения и все же им это не удается, всегда в твоих же интересах на ми­нуту отступить и спросить себя, чего хочет враг. Я вгляделась в нее сквозь дым.

– То есть мне следует понять, чего хочет Майкл?

– Верно.

Я содрогнулась.

– Да запросто. Он не хочет идти на выпуск­ной. Потому что это банально.

– Нет. Это то, чего Майкл не хочет. Чего он хочет!

Мне надо было подумать.

– Мм‑м‑м, – промямлила я, глядя на Роммеля. Он, в свою очередь, воспользовавшись тем, что за ним никто не смотрит, принялся исподтишка сдирать с лап оставшуюся шерсть.

– Ну‑у‑у, – продолжала я, – наверное, Майкл хочет выступать со своей группой?

– Bien, – сказала бабушка. Это по‑француз­ски значит «хорошо». – А чего же еще он мо­жет хотеть?

– Мм‑м‑м, я не знаю.

Я все еще думала про его группу. В обязан­ности младших школьников входит помогать выпускникам подготовить их бал, хотя сами они пойти туда не могут, если только не при­глашает кто‑нибудь старший. Я попыталась вспомнить, какую музыку заказывали к балу. Наверное, наймут какого‑нибудь диджея.

– Конечно же, ты знаешь, чего хочет Майкл, – строго сказала бабушка. – Майкл хочет то, чего хотят все мужчины.

– Ты хочешь сказать... – Я буквально обал­дела от того, как бойко она все решила. – Мне надо попросить комиссию по выпускному, что­бы они пригласили выступить группу Майкла?

Бабушка явно удивилась.

– Ч‑что? – спросила она и страшно закаш­лялась. Как легкие не выпали, удивляюсь.

Я села на свое место, буквально онемев. Мне никогда не приходила в голову эта идея, но ре­шение проблемы, которое придумала бабушка, было просто великолепным. Ничто не порадует Майкла так, как настоящее, оплачиваемое выступление «Скиннер Бокс». И я попаду на выпускной... И не просто с мужчиной моей меч­ты, а с настоящим музыкантом. Есть ли в мире что‑нибудь круче, чем прийти на выпуск­ной с членом группы, которая играет на выпус­кном? По‑моему, нет. Нет, точно нет.

– Бабушка – выдохнула я, – ты гений! Бабушка выгребла последний кусочек льда из опустевшего бокала.

– Я ни малейшего понятия не имею о том, что ты говоришь, Амелия, – сказала она.

Но я знала, что на самом деле бабушка в пер­вый раз решила проявить скромность.

Потом я вспомнила, что вообще‑то должна сердиться на нее из‑за Джангбу.

– Но, бабушка, побудь минуту серьезной. Вся эта история с помощниками официантов... забастовка. Ты должна что‑то сделать. Все это началось из‑за тебя, ты же знаешь.

Бабушка пронзила меня взглядом сквозь го­лубой дым новой сигареты, которую она только что зажгла,

– Ах ты, неблагодарная маленькая девчон­ка, – сказала она, – я решила все твои про­блемы, и так‑то ты выражаешь мне свою при­знательность?

– Я серьезно, бабушка, – сказала я, – ты должна позвонить в «Хот Манже» и сказать им о Роммеле. Скажи, что все это случилось из‑за тебя и они должны снова взять Джангбу на ра­боту. Иначе это нечестно. Бедный парень рабо­ту потерял!

– Другую найдет, – отмахнулась бабушка.

– Без рекомендаций не найдет, – указала я.

– Ну тогда может возвращаться в свою стра­ну, я уверена, его родители скучают по нему.

– Бабушка, он из Непала, из страны, кото­рая в течение долгих десятилетий находилась под гнетом Китая. Он не может туда вернуть­ся. Там он будет голодать.

– Я не желаю больше это обсуждать, – вы­сокомерно заявила бабушка, – назови мне десять блюд, традиционно подаваемых в Дженовии на королевской свадьбе.

– Бабушка!

– Назови!

И у меня не было другого выбора, как залпом выпалить десять блюд, традиционно подаваемых в Дженовии на королевской свадьбе. Оливки, итальянская закуска – макаронное ассорти, макароны, рыба, мясо, салат, хлеб, сыр, фрук­ты, десерт. Надо запомнить: когда Майкл и я будем жениться, надо делать это не в Дженовии или же попросить королевских поваров приготовить только вегетарианскую пищу.

Не понимаю, как человек, который способен совершать такие ужасные поступки (я имею в виду бабушку), может выдать такую прекрас­ную идею, как пригласить группу Майкла сыг­рать на выпускном.

Но, думаю, даже Дарт Вейдер был способен на такое. Не могу думать об этом сейчас, но уве­рена, что был.