КНР в 1958-1976 годах

В начале 1958 г., на закрытом совещании в ЦК КПК, Мао Цзэдун сделал несколько заявлений, суть ко­торых состояла в подготовке населения для воспри­ятия нового курса во внутренней политике и эко­номике. Фразы типа «бедность — это хорошо», «политика — коман­дная сила», наводили на мысль о новых тяжелых испытаниях, ожидающих китайский народ в самом ближайшем будущем.

В мае 1958 г. состоялась вторая сессия VIII съезда КПК, в ходе которой была провозглашена новая генеральная линия партии, сво­дившаяся к лозунгу «напрягая все силы, стремясь вперед,¹ строить социализм больше, быстрее, лучше, экономнее».

Стремясь показать себя «большими марксистами», чем лидеры СССР, китайское руководство попыталось осуществить на прак­тике форсированное развитие экономики и за три года построить в стране основы коммунистического общества. Намечались совер­шенно нереальные темпы экономического роста. Так, например, вто­рую пятилетку предполагалось завершить за один год, производ­ство продукции сельского хозяйства увеличить в 2,5 раза, а промышленной — в 6,5 раз за три года. Таким образом, среднего­довые темпы прироста в промышленности должны были составлять 45 '%, в сельском хозяйстве — 20%. Выплавка стали, к примеру, к концу пятилетки должна была увеличиться до 80—100 млн. тонн в год, сбор зерновых составить порядка 300—350 млн. тонн.

Появились новые лозунги — «большого скачка» и «народных коммун», вместе с «новой генеральной линией» получивших обоб­щенное название «трех красных знамен».

С середины 1958 г., после принятия соответствующего решения на совещании в Байдэйхэ, было создано 26 тыс. «народных ком­мун», объединивших прежние сельхозкооперативы. Это были объе­динения высшего типа, в которых происходило почти полное обоб­ществление собственности крестьян, вплоть до домашней утвари. Там осуществлялось уравнивание произведенной продукции, вво­дилось «бесплатное коллективное питание».

Уже через несколько месяцев подобного рода «эксперименты» дали первые результаты — резко снизилась производительность труда, в отдельных районах начался голод.

В рамках «большого скачка» в конце 1958 г. прошла так называ­емая «битва за сталь». Более 90 млн. человек, в абсолютном боль­шинстве не имевших до того времени никакого представления о ме­таллургии, по всей стране строили кустарным способом небольшие доменные печи. Таким образом, решалась поставленная руковод­ством задача — удвоение выплавки стали. Результатом же стало появление продукции очень низкого качества, на производство ко­торой израсходовали огромное количество каменного угля и же­лезной руды, а также домашней утвари, отправленной «энтузиас­тами» на переплавку после того, как закончилось основное сырье. Еще более непродуманными выглядели меры по преодолению кризиса в сельском хозяйстве. Например, по всему Китаю были предприняты меры по уничтожению воробьев, которые, по мнению Мао, наносили ущерб рисовым полям и могли способствовать наступлению голода. В результате почти все они были уничтоже­ны многочисленными отрядами «энтузиастов», но проблема еще бо­лее обострилась из-за увеличения количества гусениц и других сель­скохозяйственных вредителей.

Но это не остановило Мао Цзэдуна и некоторых его соратников. Внеся некоторые коррективы в проводимый курс, они продолжали прежнюю политику еще почти два года. Недовольство ряда руко­водящих работников особенно отчетливо проявилось в ходе про­ходившего летом 1959 г. совещания ЦК КПК. Среди его участни­ков было распространено письмо министра обороны маршала Пэн Дэхуая в адрес Мао Цзэдуна с критикой проводимого курса. Его поддержали некоторые другие партийные и государственные дея­тели. В результате все они были обвинены в «антипартийной дея­тельности» и отстранены от работы. Пост министра обороны занял твердый сторонник Мао Цзэдуна маршал Линь Бяо.

Все это происходило вскоре после событий в Тибете, где недо­вольство населения политикой КПК вылилось в восстание. Его уда­лось подавить, а Далай-лама вынужден был эмигрировать в Индию, что, в свою очередь, вызвало напряженность в китайско-индийс­ких отношениях. В самом Тибете была проведена чистка среди ме­стной элиты, в этом районе начались реформы с целью интеграции тибетцев в «социалистические отношения».

По некоторым данным, за годы «большого скачка» валовая сто­имость продукции народного хозяйства КНР сократилась на треть, национальный доход — на четверть. Стремясь в какой-то степени снять с себя ответственность за происходившее, в 1959 г. Мао Цзэ-дун уступил пост Председателя КНР своему заместителю по партии Лю Шаоци, к которому постепенно перешли реальные рычаги управ­ления экономикой. Председателем ПК ВСНП стал маршал Чжу Дэ.

И без того сложную экономическую ситуацию, сложившуюся в ходе «большого скачка», еще более осложнило решение Н.С. Хру­щева об отзыве из КНР советских специалистов в июне 1960 г. У Мао Цзэдуна появился реальный шанс списать свои ошибки на СССР, нанесшего его стране «удар в спину».

Хотя официально о прекращении политики «трех красных знамен» объявлено не было, с начала 60-х гг. китайским руководством были предприняты шаги по преодолению ее отрицательных последствий. Так, на состоявшемся в начале 1961 г. пленуме ЦК КПК провозгла­шался курс на «урегулирование, укрепление, пополнение и повы­шение в области народного хозяйства». Осуществление новой внутренней политики проводилось под общим руководством Лю Шаоци и Дэн Сяопина. В частности, летом 1962 г., когда в некото­рых районах Китая наступил голод, Дэн Сяопин на одном из засе­даний Секретариата ЦК даже предлагал пойти на частичное вос­становление в сельской местности системы единоличных хозяйств с целью увеличения производства продовольствия.

Лю Шаоци в своих официальных выступлениях прямо указы­вал, что лишь на одну треть тогдашние трудности — последствия стихийных бедствий, а на две трети — результат ошибок.

К концу 1962 г. удалось добиться спада производства. Начал вос­станавливаться потенциал сельского хозяйства. Основной едини­цей в деревне стали производственные бригады, объединявшие кре­стьян на принципах самоокупаемости и совместного владения землей. Им постепенно возвращались подсобные хозяйства и до­машняя утварь, обобществленные ранее.

Особое внимание уделялось военному строительству, вскоре ставшему одной из приоритетных отраслей. Были приложены ог­ромные усилия по реализации китайской ядерной программы, увен­чавшейся в 1964 г. созданием собственной атомной бомбы.

В печати все чаще появлялись статьи с завуалированной крити­кой проводимого ранее курса, подчеркивалась необходимость пре­образований в различных сферах жизни. Особенно большой резо­нанс получили выступления в печати заместителя мэра Пекина У Ханя, опубликовавшего пьесу «Разжалование Хай Жуя», которая содержала прямые намеки на несправедливость, допущенную в отно­шении Пэн Дэхуая, а также секретаря Пекинского горкома Дэн То и ди­ректора института экономики АН КНР Сунь Ефана. Последний пред­лагал перейти в народном хозяйстве на принципы хозрасчета.

В тоже время министр обороны Линь Бяо проводил другую линию, объявив о своем стремлении превратить руководимые им во­оруженные силы в «школу идей Мао Цзэдуна». В этом отношении он все больше сближался с позицией жены Мао Цзэдуна Цзян Цин и ее единомышленниками. Весной 1965 г. в НОАК была создана «Группа по делам культурной революции», главным советником которой стала Цзян Цин.

С середины 60-х гг. официальная пропаганда делает упор на еще большее восхваление Мао Цзэдуна. Тиражи его работ стали исчис­ляться десятками миллионов экземпляров, в официальной пропа­ганде его стали называть Великим Кормчим, без изучения идей ко­торого невозможно «совершить революцию». Однако китайское общество было все труднее убедить в этом. Тогда Мао решил из­менить тактику. Еще в конце 1964 г. на закрытом заседании ЦК КПК обсуждался вопрос о подготовке очередной кампании, кото­рая должна была привести к широкомасштабной чистке в партии.

Лю Шаоци и Дэн Сяопин поддержали эту линию, однако, Мао сде­лал ставку на группу радикалов во главе с Цзян Цин и Линь Бяо.

Мао Цзэдун накануне решающих событий постарался макси­мально усыпить бдительность своих оппонентов. В 1963 г. ему ис­полнилось 70 лет, и в своих немногочисленных выступлениях и ин­тервью он все чаще говорил о готовности вскоре «предстать перед Марксом». На самом деле он рассчитывал вновь сыграть решаю­щую роль в борьбе за власть. Еще в 1962 г. на Пленуме ЦК он под­вел теоретическую базу под новую политику, выдвинув концепцию «усиления классовой борьбы» при социализме.

С 1958 г. постепенно начинает меняться характер внешнеполитического курса КНР. Он отличался особым, отличным от позиции СССР и его союз­ников, отношением к разрешению важнейших меж­дународных проблем и переходом на прагматичные оценки ситуа­ции в тогдашнем мире.

В августе 1958 г. китайские войска обстреляли острова Цзинь-мынь и Мацзу в Тайваньском проливе, находившиеся под контро­лем режима Чан Кайши. Таким образом, руководство КНР стре­милось напомнить мировому сообществу о своих претензиях на эти территории. Инцидент грозил перерасти в более масштабный во­енный конфликт с участием США. СССР в тот момент выступил с решительным заявлением в поддержку КНР и вскоре инцидент был исчерпан.

Через год вспыхнул еще один конфликт, теперь уже на границе с Индией. Его также удалось урегулировать, но отношения между дву­мя великими азиатскими державами ухудшились на долгие годы.

Начиная с 1958 г. постепенно шли на убыль советско-китайские отношения. Особенно ярко это проявилось в ходе визитов Н.С. Хру­щева в Пекин в мае 1958 г. и на празднование десятилетия КНР. Советский лидер тогда ответил отказом на просьбу Мао Цзэдуна предоставить Китаю технологию производства атомного оружия, мотивируя свое решение тем, что в случае нападения на КНР ка­кой-либо державы, СССР сумеет защитить своего главного союз­ника. В ходе переговоров Мао Цзэдун высказывал неудовольствие по поводу осуждения культа личности Сталина, а министр иност­ранных дел Чэнь И — по поводу отказа СССР открыто поддержать КНР в пограничном конфликте с Индией. Н.С. Хрущев реагиро­вал также достаточно резко на нападки китайских лидеров. В пос­ледующие несколько лет объем взаимной полемики нарастал.

В 1960 г. в ходе работы Международного Совещания коммунис­тических и рабочих партий в Москве Лю Шаоци, возглавлявший делегацию КПК, все же подписал совместное итоговое заявление. Но уже тогда стало ясно, что китайские лидеры ведут дело к раско­лу коммунистического движения. На сторону КПК стали лишь ли­деры Албании, а руководители ДРВ и КНДР заняли в их отноше­нии в целом сочувствующую позицию, при этом сохраняя свои связи с СССР. На стороне КПСС осталось и абсолютное большинство руководителей компартий несоциалистических стран.

XXII съезд КПСС, проходивший осенью 1961 г., стал последним, на котором присутствовала делегация КПК, покинувшая его еще до официального окончания работы. Неудовольствие китайских ли­деров вызвала прежде всего новая острая критика культа личности И.В. Сталина и решение о выносе его тела из Мавзолея.

Окончательно разногласия между двумя партиями были сфор­мулированы в 1963 г., когда в адрес КПСС из Пекина поступило письмо озаглавленное как «Предложение о генеральной линии меж­дународного коммунистического движения». Китайские лидеры призывали к открытому противоборству между социализмом и ка­питализмом («действовать острием против острия»). СССР был объявлен страной «современного ревизионизма». Он и его союзни­ки обвинялись в «реставрации капитализма». Предложение о «ге­неральной линии» продолжило курс на открытый раскол в между­народном коммунистическом движении. При участии КПК в ряде стран мира образовались самостоятельные пропекинские компар­тии или же руководители некоторых старых компартий (особенно в Юго-Восточной Азии) объявили о своем союзе с КПК.

В феврале 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС советские лидеры об­винили своих китайских оппонентов в отходе от согласованной ли­нии международного коммунистического движения, в мелкобур­жуазном авантюризме и великодержавном шовинизме. В свою очередь, из Китая шли ответные обвинения в «буржуазном пере­рождении».

Таким образом, обе стороны начали соревнование в том, кто из них является «истинными марксистами».

С весны 1965 г. отношения между КПСС и КПК были факти­чески прерваны, также как и большинство контактов на межгосу­дарственном уровне.

В беседе с японскими социалистами Мао Цзэдун летом 1964 г. выдвинул территориальные претензии к СССР. Кроме того, с на­чала 60-х гг. в основу официальной внешнеполитической линии была положена так называемая «теория промежуточных зон», по­зднее трансформированная в концепцию о «гегемонии двух сверх­держав». Суть ее сводилась к провозглашению новой роли КНР в качестве «третьей силы» в противоборстве между СССР и США на международной арене. К этой силе должны были примкнуть го­сударства, как Запада, так и Востока, недовольные гегемонией двух сверхдержав.

Следует отметить, что такой жесткой линии китайского руко­водства во многом способствовала позиция тогдашних руководи­телей СССР, особенно Н.С.Хрущева, усиливающийся со стороны КПСС огонь критики в адрес КПК. В сентябре 1965 г. была опуб­ликована статья Линь Бяо «Да здравствует победа народной вой­ны!», представлявшая собой обоснование новой линии КНР на меж­дународной арене. В ней прямо указывалось, что мир можно условно разделить на два района — «мировой город» (развитые страны Се­верной Америки и Европы) и «мировую деревню» (развивающие­ся государства Азии, Африки и Латинской Америки). Как считал автор, происходит окружение первого района вторым и это создает благоприятные условия для нового подъема «мировой революции». На этой основе строился внешнеполитический курс КНР вплоть до начала 70-х гг.

В мае 1966 г. на заседании Политбюро ЦК КПК были сформулированы основные идеи новой кам­пании борьбы за власть группы Мао Цзэдуна. На нем были подвергнуты критике и сняты со своих постов несколько видных партийных деятелей, в том числе первый секретарь столичного горкома Пэн Чжэнь и за­ведующий отделом ЦК Лу Диньи. В дополнение к уже существо­вавшей в армии, создавалась группа по делам «культурной рево­люции» при ЦК КПК (ГКР). Ее возглавил давний сторонник Мао, его бывший личный секретарь Чэнь Бода. Заместителями главы группы стали жена Мао Цзэдуна Цзян Цин и секретарь Шанхайс­кого горкома Чжан Чуньцяо. Советником был назначен Кан Шэн. Вскоре она подменила собой высшие партийные и государствен­ные органы и сосредоточила в своих руках реальную власть.

В конце мая в Пекинском университете был образован первый отряд хунвейбинов (красных охранников) из числа радикально на­строенных студентов. Несколько позднее по всему Китаю среди мо­лодых малоквалифицированных рабочих были образованы отряды цзаофаней (бунтарей). Мао Цзэдун поддержал эти инициативы.

В июне-июле 1966 г. сторонники Лао Шаоци попытались бло­кировать действия хунвейбинов, создав в противовес им «рабо­чие группы» из кадровых работников. Но Мао потребовал их роспуска.

В начале августа 1966 г. состоялся XI Пленум ЦК. На нем отсут­ствовало около половины уже репрессированных членов ЦК. Зато в его работе приняли участие представители хунвейбинов и члены ГКР. Мао в ходе его работы вывесил собственное воззвание «Огонь по штабам!».

Мао удалось провести резолюцию с одобрительным решением о развертывании «культурной революции». Сразу после Пленума в Пекине состоялось несколько встреч-митингов хунвейбинов с Мао Цзэдуном и Линь Бяо. К тому времени по всей стране их насчитывалось около 40 млн. Их лидеры призывали бороться с проявлением буржуазной культуры: громить библиотеки, унич­тожать произведения искусства и т.д. Их место должны были занять «новые культурные образцы», прославлявшие мудрость Председателя Мао.

В некоторых провинциях они встречали упорное сопротивление местных руководителей и населения.

Основной удар критики пришелся на Председателя КНР Лю Шаоци и генсека ЦК КПК Дэн Сяопина, объявленных хунвейби­нами «каппутистами» и вскоре отстраненных от выполнения сво­их обязанностей.

Находясь под воздействием официальной пропаганды, хунвей­бины и цзаофани повели ожесточенную борьбу против культурно­го наследия Китая. Уничтожались книги, архитектурные памятни­ки, произведения «враждебной» живописи.

В Пекине на многих языках народов мира огромными тиража­ми был выпущен сборник цитат из произведений Мао Цзэдуна, объявленных «вершиной человеческой мысли». Его изучение от­ныне становилось обязательным для каждого гражданина КНР.

«Враги» направлялись для «перевоспитания» в специальные ла­геря, где занимались тяжелым физическим трудом и подвергались «перевоспитанию».

В начале января 1967 г. хунвейбины и цзаофани фактически осу­ществили захват власти в Шанхае. Мао Цзэдун призвал своих сто­ронников осуществить тоже самое по всему Китаю.

23 января было принято официальное решение о вступлении ар­мии в культурную революцию и военным, предписывалась актив­ная помощь «революционерам».

В марте того же года на совместном заседании ЦК КПК и Воен­ного Совета ЦК состоялся формальный вывод Лю Шаоци из По­литбюро.

Наиболее серьезный очаг сопротивления проводимому курсу возник в Ухане летом 1967 г. Попытки установить там безраздель­ное господство хунвейбинов натолкнулось на сопротивление мест­ного населения. Тогда по приказу Мао туда были переброшены ре­гулярные войска.

После подавления этого выступления Мао предпринимает инс­пекционную поездку по ряду районов с целью активизировать сво­их сторонников. В результате волна репрессий стала усиливаться. В весне 1968 г. намечена полная замена парткомов на местах «рев­комами». При этом часть лидеров хунвейбинов и цзаофаней, кото­рые, по мнению инициаторов «культурной революции», выполни­ли к тому времени предназначенные им функции, должны были уступить свое место новым выдвиженцам, прежде всего военным. С августа 1968 г. начинается организационная ликвидация движе­ния хунвейбинов и цзаофаней в вузах и учреждениях. Миллионы его участников были выселены из городов в отдаленные сельско­хозяйственные районы.

С октября 1968г. обострилась борьба за власть между различ­ными группами внутри руководства КПК по вопросам дальнейше­го развития.

В период 1967—1968 гг. промышленное производство сократи­лось на 15-20% по отношению к 1966 г. В сельском хозяйстве так­же наблюдался спад. Производство зерна в 1968 г. упало до уров­ня 1957 г., а население за этот же период увеличилось примерно на 100 млн. человек.

Замедлились темпы ликвидации неграмотности, из-за приоста­новления работы вузов государство недополучило значительное ко­личество квалифицированных специалистов. Подвергались репрес­сиям огромное число научных и инженерно-технических кадров.

Своеобразным итогом первого этапа «культурной революции» стал IX съезд КПК, проходивший в Пекине весной 1969 г. На нем Линь Бяо был объявлен официальным преемником Мао Цзэдуна, а в состав руководства партией вошла Цзян Цин. Новый состав ру­ководства был подобран по принципу личной преданности вождю.

Во внутренней политике главной задачей объявлялись «непре­рывная революция», подготовка народа к войне, а в области внеш­ней политики провозглашалось, что КНР будет бороться как с США, так и с СССР («советским социал-империализмом»).

В состав нового ЦК вошла лишь пятая часть прежнего состава, избранного на VIII съезде. В руководстве усилились позиции во­енных, составивших около половины состава ЦК и Политбюро.

Из наиболее значительных фигур прежних времен в составе Политбюро остались только Чжу Дэ и Чжоу Эньлай. Последнему удалось отстоять и сохранить в руководстве ряд своих сторонников. Их отличие от выдвиженцев «культурной револю­ции» состояло, прежде всего, в большем внимании к экономичес­ким проблемам КНР и терпимом отношении к сотрудничеству со странами Запада.

С 1969 г. начинается новая фаза «культурной рево­люции», суть которой заключалась, с одной сторо­ны, в закреплении итогов первого этапа, а с другой — в создании нового механизма управления, пол­ного подчинения интересам правящей группы.

Получение Линь Бяо статуса официального пре­емника Мао Цзэдуна вызывало беспокойство двух групп китайско­го руководства. Одна из них, сформулированная из выдвиженцев «культурной революции», так называемые «радикалы», возглавля­лась женой Мао Цзэдуна — Цзян Цин, а другая, «прагматики», под­держивалась премьером Госсовета Чжоу Эньлаем. Перед лицом опасности со стороны группировки Линь Бяо они на короткий срок объединили свои усилия и добились устранения своих соперни­ков с политической арены в сентябре 1971 г. Сам Линь Бяо погиб.

Радикалов теперь возглавляли Цзян Цин и Кан Шэн. В отличие от выступлений прагматиков за возврат системы материального стимулирования, повышение производительности труда и эффектив­ности экономики в целом, радикалы продолжали руководствоваться идеями милитаризации всех сторон жизни об­щества, уравнительного распределения произведенной продукции.

После этого, оставшись один на один, «радикалы» и «прагмати­ки» продолжили свое соперничество за влияние на престарелого Мао Цзэдуна, которому в 1973 г. исполнилось уже 80 лет.

Вначале инициативу перехватили «прагматики». Им удалось до­биться реабилитации ряда своих сторонников, пострадавших в годы «культурной революции». Так, в 1973 г. в состав руководства вер­нулся Дэн Сяопин, ставший заместителем премьера Госсовета КНР и ближайшим сподвижником Чжоу Эньлая.

Завершающий этап «Культурной революции» (1974—1976 годы). В августе 1973 г. состоялся X съезд КПК, на котором с отчетным докладом выступил Чжоу Эньлай. Съезд осудил группировку Линь Бяо, которую навсегда исключили из КПК. Такое же решение при­нималось и в отношении Чэнь Бода_г отстраненного от власти еще в 1970 г.

С докладом об изменениях в Уставе КПК выступил Ван Хун-вэнь — ставленник Цзян Цин. Он еще раз подчеркнул мысль о том, что в Китае неизбежны систематические повторения «культурной революции». В результате проведения после 1969 г. чистки, в но­вый состав ЦК КПК не вышло около четверти членов ЦК прежне­го созыва. В основном это были сторонники отстраненных от влас­ти Линь Бяо и Чэнь Бода.

В состав ЦК был введен ряд репрессированных в период 1966— 1969 гг. деятелей, в том числе Дэн Сяопин. Это усилило группу Чжоу Эньлая. Радикалы также сумели укрепить свои позиции в Полит­бюро. В его состав впервые был введен Хуа Гофэн, которому вскоре предстояло сыграть одну из ключевых ролей в развернувшейся внутрипартийной борьбе.

Однако уже с 1974 г. возобладали «радикалы», по инициативе ко­торых развернулась очередная идеологическая кампания «критики Линь Бяо и Конфуция». С начала 1974 г. в ее рамках формируются специальные отряды миньбин, в которые входили радикально настро­енные рабочие, солдаты и студенты, требовавшие продолжения «культурной революции». Однако им не суждено было стать продол­жателем дела хунвейбинов и цзаофаней, так как вскоре эта кампания, вновь дезорганизовавшая китайское общество, была свернута.

В 1975 г. была принята новая Конституция КНР. В ней упраздня­лась должность Председателя государства, оставшаяся вакантной с 1966 г., а формальные функции главы КНР переходили к Постоян­ному комитету ВСНП. Расширялась роль армии в жизни общества. Были легализованы в качестве органов власти на местах «ревкомы». Функции прокуратуры передавались в ведение службы безопаснос­ти. Судебная система переходила в подчинение ревкомов на местах.

8 января 1976 г. скончался Чжоу Эньлай, что привело к очеред­ному витку борьбы за власть. Уже в период болезни его обязаннос­ти исполнял Дэн Сяопин, которого прочили на место премьера. Од­нако радикалам удалось убедить Мао в нецелесообразности такого назначения, и преемником Чжоу стал сравнительно мало известный в то время министр общественной безопасности Хуа Гофэн.

Поводом к вторичному снятию Дэн Сяопина с высоких постов в партии и государстве послужила демонстрация 5 апреля 1976 г. па­мяти Чжоу Эньлая. Радикалам удалось убедить Мао в контррево­люционном характере демонстрации и персональной вине за ее организацию Дэн Сяопина. В результате началась очередная идео­логическая кампания «борьбы с правоуклонистским поветрием пе­ресмотра правильных выводов». Дэн Сяопин вынужден был поки­нуть Пекин и отправиться в политическую ссылку.Мао Цзэдун все же не позволил радикалам учинить над ним расправу.

С начала 70-х гг., после устранения с политичес­кой арены группы Линь Бяо, начинается сближе­ние позиций КНР и США на международной аре­не. В 1971 г. представитель КНР занял место в ООН и начинается двусторонний зондаж перспектив двустороннего со­трудничества.

Формально в Пекине руководствовались концепцией о «гегемо­нии двух сверхдержав» и призывали другие страны объединяться в борьбе против США и СССР, однако на практике в данный курс вносились существенные коррективы.

Попытки сближения с США вызывали неприятие у части руководства, особенно в армии. Это привело к отстранению от власти в сентябре 1971 г. группы Линь Бяо и усилению прагматиков во главе с Чжоу Эньлаем. По официальной версии, он хотел организовать военный переворот и «совершить покушение на Председателя Мао». Якобы после неудачного осуществления своего замысла, он попытался улететь на военном самолете с ближайшими соратниками в СССР, но разбился над монгольской территорией.

В 1972 г. состоялся первый в истории официальный визит президента США в Китай. Р. Никсон был принят всеми высшими китайскими руководителями, включая Мао Цзэдуна, что свидетельствовало о желании в дальнейшем развитии связей в различных областях. Особенно ярко стремление сотрудничать высказывали «прагматики» во главе с Чжоу Эньлаем, надеявши­еся укрепить таким образом китайскую экономику, прежде всего промышленность.

По итогам визита было подписано Шанхайское коммюнике, в котором стороны подчеркнули обоюдное стремление к даль­нейшему продолжению диалога в различных областях.

В СССР и некоторых других социалистических странах этот шаг КНР был воспринят как дальнейшее отступление от идеалов социализма, еще один наглядный показатель «предательства» китайских лидеров. Даже албанские лидеры, не питавшие никаких позитивных чувств в отношении КПСС и являвшиеся до того момента практически единственными последовательными союзниками КНР среди правящих коммунистических партий, начали постепенный отход от внешнеполитического курса КПК. Однако Пекин продолжил свою новую линию.

В 1974 г. китайским руководством была выдвинута «теория трех миров», обосновывавшая сближение КНР с США и другими западными державами тем, что якобы «американский империа­лизм» уже не представляет для развивающихся стран такой опасности, как Советский Союз. Поэтому, по их мнению, народы всего мира должны блокироваться в борьбе именно с этим, «самым опасным», противником. Такая линия была определяю­щей во внешней политике КНР вплоть до конца 70-х годов.