Динамические процессы в малой группе

 

Общая характеристика динамических процессов сИсследование состава, композиции,труктур можно рассмотреть как харак-теристику некоторой «статики» малой

группы. Но естественно, что главной задачей социально-психологического анализа является изучение тех процессов, которые происходят в жизни группы. Рассмотрение их важ­но с двух точек зрения: во-первых, необходимо выяснить, как общие закономерности общения и взаимодействия реализуются именно в малой группе, потому что здесь создается конкретная ткань коммуни­кативных, интерактивных и перцептивных процессов; во-вторых, нуж­но показать, каков механизм, посредством которого малая группа «доводит» до личности всю систему общественных влияний, в частности, содержание тех ценностей, норм, установок, которое форми­руется в больших группах. Вместе с тем важно выявить и обратное движение, а именно: каким образом активность личности в группе реализует усвоенные влияния и осуществляет определенную отдачу? Значит, важно дать как бы сечение, срез того, что происходит в ма­лых группах. Именно этот аспект проблемы и связан с анализом «груп­повой динамики».

Здесь уместно сказать о том, что сам термин «групповая динами­ка» может быть употреблен (и действительно употребляется) в трех различных значениях. Прежде всего данным термином обозначается, как уже отмечалось, определенное направление исследования малых групп в социальной психологии, т.е. школа К. Левина. Естественно, что при этом имеется в виду не только набор изучаемых в этой школе проблем, но и весь свойственный ей концептуальный строй, т.е. опре­деленная форма решения этих проблем. Второе значение термина свя­зано с обозначением определенных методик, которыми можно пользо­ваться при изучении малых групп и которые преимущественно были разработаны в школе Левина, а именно специфических видов лабора­торного эксперимента, в ходе которого выявляются различные харак­теристики групп. «Групповая динамика» в данном случае ― особый вид лабораторного эксперимента, специально предназначенный для изучения групповых процессов. Третье употребление понятия, когда термином «групповая динамика» обозначается, в отличие от статики группы, совокупность динамических процессов, которые одновременно происходят в группе в какой-то период ее существования.

Важнейшими из таких процессов являются следующие. Прежде всего процесс образования малых групп, включая такие психологичес­кие механизмы, которые делают группу группой, например феномен группового давления на индивида (который в схеме Левина к «группо­вой динамике» не относится). Далее, это традиционно рассматривае­мые в «групповой динамике» процессы групповой сплоченности, лидер­ства, принятия групповых решений. В качестве своеобразного итога рас­сматривается вопрос об эффективности группы.

Образование малой группы. При характеристике процессов, связанных с образованием малых групп, следуя принятому принципу, будем иметь в виду лишь процесс образования ре­альных естественных малых групп. Поскольку они существуют в самых различных сферах общественной жизни, способы их образования весь­ма различны. Чаще всего они определяются внешними по отношению к группе факторами, например, условиями развития какого-либо со­циального института или организации, в рамках которых возникает малая группа (например, создается новый отдел в учреждении). В бо­лее широком смысле можно сказать, что малая группа задается определенной потребностью общественного разделения труда и вообще функционирования общества. Так, производственная бригада созда­ется в связи с возникновением нового производства, школьный класс ― в связи с приходом нового поколения в систему образования, спортивная команда ― в связи с развитием спорта в каком-то учрежде­нии, районе и т.д. Во всех этих случаях причины возникновения малой группы лежат вне ее и вне индивидов, ее образующих, в более широкой социальной структуре. Именно здесь создается некоторая система пред­писаний относительно распределения ролей и статусов в малой группе, целей ее деятельности. Все эти факторы пока еще не имеют ничего общего с психологическими механизмами образования группы, они есть предпосылки ее существования, совокупность внешних обстоятельств, обусловливающих возникновение группы.

Вторая часть вопроса: как осуществляется психологическое оформле­ние заданной внешними обстоятельствами группы, превращение ее в такую общность, которой свойственны все психологические характе­ристики группы? Иными словами, это вопрос о том, как внешне задан­ная группа становится группой в психологическом значении этого слова. При таком подходе к вопросу снимается проблема, неоднократно воз­никавшая в истории социальной психологии, а именно: что заставляет людей объединяться в группы? Ответы, которые давались на этот воп­рос, обычно абстрагировались от реального факта возникновения груп­пы в связи с определенными потребностями общества, т.е. пытались объяснить социальный процесс (а возникновение социальных групп есть социальный процесс) чисто психологическими причинами. Задача же социального психолога ― шаг за шагом проследить факт превращения объективно возникших групп в подлинно психологическую общность. На этом пути возникают две возможности для исследований.

Первая, когда исследуется вопрос о принятии уже существующих норм групповой жизни каждым вновь вступающим в нее индивидом. Это не столько проблема собственно образования группы, сколько «подключения» к ней нового члена. В этом случае анализ можно свести к исследованию феномена давления группы на индивида, подчинения его группой.

Вторая, когда изучается процесс становления групповых норм и ценностей при условии одновременного вступления в группу многих индивидов и последующее все более полное принятие этих норм, раз­деление всеми членами группы групповых целей. В этом случае анализ можно свести к изучению формирования групповой сплоченности.

Хотя первая возможность в традиционной социальной психоло­гии была реализована не в рамках групповой динамики, а в отдельной ветви, получившей название исследования конформизма, важно вни­мательно проанализировать характер этих исследований, чтобы более точно определить место проблемы конформизма в новом подходе к изучению малых групп.

То же можно сказать и о групповой сплоченности. Традиционно и она исследовалась не как условие развития реальных социальных групп, а как некоторая общая, абстрактная характеристика всякой, в том чис­ле лабораторной, группы. Оба эти явления необходимо переосмыслить с точки зрения процесса превращения созданной внешними обстоя­тельствами группы в психологическую общность людей, в рамках кото­рой организуется их деятельность, не просто как внешне предписан­ная, но как «присвоенная» группой. Точнее, по-видимому, в данном случае говорить не об образовании, а о формировании малой группы.

Феномен группового давления получил в социальной психологии наименование феномена конформизма. Само слово «конформизм» имеет в обычном языке совершенно определенное содержание и означает «приспособленчество». На уровне обыденного сознания феномен кон­формизма давно зафиксирован, например, в сказке Андерсена о го­лом короле. Поэтому в повседневной речи понятие приобретает неко­торый негативный оттенок, что крайне вредит исследованиям, осо­бенно если они ведутся на прикладном уровне. Дело усугубляется еще итем, что понятие «конформизм» приобрело специфический нега­тивный оттенок в политике как символ соглашательства и примирен­чества. Чтобы как-то развести эти различные значения, в социально-психологической литературе чаще говорят не о конформизме, а о кон­формности, или конформном поведении, имея в виду чисто психологическую характеристику позиции индивида относительно позиции группы, меру его подчинения групповому давлению. В рабо­тах последних лет часто употребляется термин «социальное влияние» [Зимбардо, Ляйппе, 2000; Чалдини, 2000].

Конформность констатируется там и тогда, где и когда фиксиру­ется наличие конфликта между мнением индивида и мнением группы и преодоление этого конфликта в пользу группы. Мера конформнос­ти ― это мера подчинения группе в том случае, когда противопостав­ление мнений субъективно воспринималось индивидом как конфликт. Сходными понятиями могут быть понятия «единообразие», «услов­ность», хотя в них содержится и иной оттенок. Единообразие, напри­мер, тоже означает принятие определенных стандартов, но приня­тие, осуществляемое не в результате давления. Противоположными конформности понятиями являются понятия «независимость», «са­мостоятельность позиции», «устойчивость к групповому давлению» и т.п. Иногда в качестве противоположного понятия называют негати­визм ― сопротивление давлению группы, во что бы то ни стало отри­цание ее норм, демонстрация крайней независимости. Однако лишь на первый взгляд негативизм выглядит как форма отрицания конфор­мности. В действительности негативизм не есть подлинная независи­мость. Напротив, можно сказать, что это есть специфический случай конформности, своеобразная «конформность наизнанку»: если инди­вид ставит своей целью любой ценой противостоять мнению группы, то он фактически вновь зависит от группы, ибо ему приходится ак­тивно продуцировать антигрупповое поведение, антигрупповую по­зицию или норму, т.е. быть привязанным к групповому мнению, но лишь с обратным знаком (многочисленные примеры негативизма де­монстрирует, например, поведение подростков). Поэтому позицией, противостоящей конформности, является не негативизм, а самостоя­тельность, независимость.

Впервые модель конформности была продемонстрирована в экс­периментах С. Аша, которым предшествовало еще одно важное от­крытие, а именно выявление условий, порождающих такое явление, как внушаемость. Данные были получены в эксперименте М. Шери­фа, суть которого заключалась в следующем.

В первый день один испытуемый был помещен в темную комнату, в которой светилась одна точка, которая постепенно начинала дви­гаться. Испытуемый должен был определить, на какое расстояние точка сдвинулась. Предположим, он указал 15 см. На другой день в комнату были помещены трое испытуемых, и каждый предлагал свою версию сдвига точки: один указал 2,5 см, второй ― 5 см, а «ветеран» стоял на своем ― 15 см. На третий день позиции испытуемых начали сближать­ся: 3 см ― 6 см ―7,5 см. На четвертый день позиции совпали: все трое назвали одно и то же расстояние, на которое переместилась точка. Шериф назвал полученный результат аутокинетическим эффектом, заключающимся в том, что в результате внушения (испытуемые об­суждали проблему) возникла групповая норма, которой и «подчини­лись» испытуемые.

Так, в принципе, была зафиксирована предпосылка возникнове­ния конформности. Классический же эксперимент С. Аша был осуще­ствлен в 1951 г. и заключался в следующем.

Группе студентов предлагалось определить длину предъявляемой линии. Для этого каждому давались две карточки ― в левую и правую руки. На карточке в левой руке был изображен один отрезок прямой, на карточке в правой руке ― три отрезка, причем лишь один из них по длине равный отрезку на левой карточке. Испытуемым предлага­лось определить, который из отрезков правой карточки равен по дли­не отрезку, изображенному на левой карточке. Когда задание выпол­нялось индивидуально, все решали задачу верно. Смысл эксперимен­та состоял в том, чтобы выявить давление группы на мнение индивидов методом «подставной группы». Экспериментатор заранее вступал в сго­вор со всеми участниками эксперимента, кроме одного («наивного субъекта»). Суть сговора состояла в том, что при последовательном предъявлении всем членам «подставной группы» отрезка левой кар­точки они давали заведомо неправильный ответ, называя этот отре­зок равным более короткому или более длинному отрезку правой кар­точки. Последним отвечал «наивный субъект», и было важно выяс­нить, устоит ли он в собственном мнении (которое в первой серии при индивидуальном решении было правильным) или поддастся дав­лению группы. В эксперименте Аша более одной трети (37%) «наив­ных субъектов» дали ошибочные ответы, т.е. продемонстрировали кон­формное поведение.

В последующих интервью испытуемых спрашивали, как субъек­тивно переживалась заданная в эксперименте ситуация. Все утвержда­ли, что мнение большинства давит весьма сильно, и даже «независи­мые» признавались, что противостоять мнению группы очень тяжело, так как всякий раз кажется, что ошибаешься именно ты. Один из выводов Аша заключался в том, что люди демонстрируют конформ­ное поведение, поскольку хотят «понравиться» группе, быть приня­тым ею, поступать «как все».

Существуют многочисленные модификации экспериментальной методики Аша (например, методика Р. Крачфилда), но суть ее остает­ся неизменной ― это метод «подставной группы», причем сама груп­па набрана специально для целей эксперимента в условиях лаборато­рии. Поэтому все попытки дать объяснение как самому феномену, так и степени конформности различных индивидов должны учитывать эту существенную особенность группы. На основании самоотчетов испы­туемых и выводов, построенных экспериментаторами, были выявле­ны многочисленные зависимости.

Хотя субъективно причина податливости усматривалась испытуе­мыми в их личных особенностях (низкая самооценка, дефекты соб­ственного восприятия), в большинстве объяснений исследователями было принято, что конформность не есть строго личностная характе­ристика индивида. Конечно, и эти показатели достаточно значимы; например, было установлено, что на степень конформности влияют и менее развитый интеллект, и более низкий уровень развития самосоз­нания, и многие другие обстоятельства подобного толка. Однако столь же определенным был и другой вывод, а именно: степень конформ­ности зависит и от таких факторов, как характер ситуации экспери­мента и состав группы. Однако роль именно этих характеристик не была выяснена до конца.

К важнейшим причинам этого относится прежде всего лабора­торный характер группы, что не позволяет в полной мере учесть та­кой фактор, как значимость для индивида высказываемого мнения. Проблема значимости ситуации вообще очень остро стоит перед со­циальной психологией. В данном контексте проблема значимости имеет как минимум две стороны. С одной стороны, можно поставить воп­рос о том, значим ли для индивидов предъявляемый материал. В экс­периментах Аша ― это отрезки разной длины. Легко предположить, что сравнение длин этих отрезков ― малозначимая задача. В ряде эк­спериментов материал варьировался, в частности, вместо длин от­резков сравнивали площади геометрических фигур и т.д. Все эти мо­дификации могут, конечно, способствовать тому, чтобы материал для сравнения был подобран более значимый. Но проблема значимо­сти во всей ее полноте этим все равно не решается, ибо она имеет и другую сторону.

Значимой в полном смысле этого слова является для личности ситуация, сопряженная с реальной деятельностью, с реальными со­циальными связями этой личности. Значимость в этом смысле нельзя вообще повысить перебиранием предметов для сравнения. Конформ­ность, выявленная при решении таких задач, может не иметь ничего общего с тем, как поведет себя индивид в каких-то значительно бо­лее сложных ситуациях его реальной жизни: можно легко уступить группе при сравнении длины линий, площадей геометрических фигур и пр., но сохранить независимость мнения в случае, например, конф­ликта с непосредственным начальником. Большинство критиков спра­ведливо отмечают, что результаты экспериментов Аша вообще не могут быть распространены на реальные ситуации, поскольку группа здесь ― не реальная социальная группа, а простое множество людей, собран­ных специально для эксперимента. Поэтому справедливо утверждать, что здесь изучается не давление группы на индивида, а ситуация при­сутствия совокупности лиц, временно объединенных для выполнения поставленной экспериментатором задачи.

Другой причиной критики рассматриваемых экспериментов, на­званной Р. Бейлсом, является столь же абстрактная природа участвую­щих индивидов: не учтены их социальные характеристики ― кто они, каковы их ценности, убеждения и пр. Но даже и чисто индивидуаль­ные особенности испытуемых могут иметь определенное значение; тем не менее они недостаточно учитывались. Один из исследователей, например, предположил, что в экспериментах Аша различные инди­виды демонстрировали различные виды конформности: это могла быть как конформность к группе, так и конформность к экспериментатору. Рассмотренные выше эффекты, возникающие в ходе лабораторного социально-психологического эксперимента, проявляют себя в дан­ном случае в полном объеме: могут проявиться и «предвосхищающая оценка», и Розенталь-эффект и т.д.

Однако еще более глубокие соображения, которые требуют даль­нейшего обсуждения экспериментов по конформизму, высказаны в связи с тем, что сама модель возможных вариантов поведения, при­нимаемая Ашем, весьма упрощена, так как в ней фигурируют лишь два типа поведения: конформное и неконформное. Но в реальных ситу­ациях может возникнуть третий, вообще не описанный Ашем тип поведения. Он не будет простым соединением черт конформного и неконформного поведения (такой результат возможен и в лаборатор­ной группе), но будет демонстрировать сознательное принятие лично­стью норм и стандартов группы. Как впоследствии было показано, в действительности существуют не два, а три типа поведения [Петров­ский, 1973]: 1) внутригрупповая внушаемость, т.е. бесконфликтное принятие мнения группы; 2) конформность ― осознанное внешнее согласие при внутреннем расхождении; 3) коллективистическое са­моопределение ― относительное единообразие поведения в резуль­тате сознательной солидарности личности с оценками и задачами группы [Петровский, 1979].

Дальнейшие исследования феномена конформности привели к выводу о том, что давление на индивида может оказывать не только большинство группы, но и меньшинство. Впервые на эксперименталь­ном уровне это было доказано С. Московиси, когда в лабораторном эксперименте «подсадной» была не вся группа, как у Аша («боль­шинство»), а ее меньшая часть («меньшинство»), и тем не менее это меньшинство также сумело подчинить индивида своему влиянию.

Позже М. Дойч и Г. Джерард разработали «информационную тео­рию конформности» [Андреева, 2000], в соответствии с которой были выделены два вида группового влияния: нормативное (когда давле­ние оказывает большинство и его мнение воспринимается членом группы как норма) и информационное (когда давление оказывает мень­шинство и член группы рассматривает его мнение лишь как ин­формацию, на основе которой он должен сам осуществить свой вы­бор) (рис. 12).

 

Рис. 12. Типы социального влияния (Г. Джерард и М. Дойч)

 

Механизм влияния в двух этих случаях различен: большинство в полном смысле «давит» нормой, подчиняя себе мнение индивида. Он при этом изменяет свое поведение, демонстрируя согласие, оставаясь внутри при своем мнении. Именно это и означает внешний конформизм. Меньшинство лишь предлагает индивиду новую информацию, и если индивид доверяет ей, он изменяет свое мнение, т.е. как бы происходит его «обращение», принятие новой точки зрения. В данном случае демонстрируется внутренний конформизм. В разных ситуациях соотносительные веса этих двух типов влияния различны, но с точки зрения формирования группы механизм социального влияния пре­имущественно выступает как такое давление группы, которое подчи­няет его норме.

Групповая сплоченность. Второй стороной проблемы формирования малой группы является проблема групповой сплоченности. В данном слу­чае исследуется сам процесс формирования особого типа связей в группе, которые позволяют внешне заданную структуру превратить в психологическую общность людей, в сложный психологический орга­низм, живущий по своим собственным законам.

Проблема групповой сплоченности также имеет солидную тради­цию ее исследования, которая опирается на понимание группы преж­де всего как некоторой системы межличностных отношений, имею­щих эмоциональную основу. Несмотря на наличие разных вариантов интерпретации сплоченности, эта общая исходная посылка присут­ствует во всех случаях. Так, в русле социометрического направления сплоченность прямо связывалась с таким уровнем развития межлич­ностных отношений, когда в них высок процент выборов, основан­ных на взаимной симпатии. Социометрия предложила специальный «индекс групповой сплоченности», который вычислялся как отноше­ние числа взаимных положительных выборов к общему числу воз­можных выборов:

где С гр, ― сплоченность, r (+) ― положительный выбор, N ― число членов группы [Лекции по методике конкретных социальных иссле­дований, 1972. С. 168]. Содержательная характеристика взаимных по­ложительных выборов здесь, как и вообще при применении социо­метрической методики, опущена. «Индекс групповой сплоченности» есть строго эмоциональная характеристика малой группы.

Данный подход был развит в концепции А. и Б. Лоттов, прямо ука­зывающих, что сплоченность обусловлена межличностной аттракцией. Причины симпатии, которую демонстрируют члены группы друг к дру­гу, могут быть вызваны частотой взаимодействия, его кооперативным характером, демократическим стилем руководства, угрозой со стороны других групп, успехом групповой деятельности. Возникшая на основе аттракции сплоченность приводит и к повышению продуктивности де­ятельности группы [Кричевский, Дубовская, 2002. С. 146].

Другой подход был предложен Л. Фестингером, когда сплочен­ность анализировалась на основе частоты и прочности коммуника­тивных связей, обнаруживаемых в группе. Буквально сплоченность определялась как «сумма всех сил, действующих на членов группы, чтобы удерживать их в ней». Влияние школы Левина на Фестингера придало особое содержание этому утверждению: «силы» интерпрети­ровались либо как привлекательность группы для индивида, либо как удовлетворенность членством в группе. Но и привлекательность, и удовлетворенность анализировались при помощи выявления чисто эмо­ционального плана отношений группы, поэтому сплоченность и здесь представлялась как некоторая характеристика системы эмоциональ­ных предпочтений членов группы. (Эта же мысль звучит и в определе­нии сплоченности, данном другим последователем Левина ― А. Зандером: «Сплоченность основывается на притягательности группы для ее членов».)

В некоторых разработках этой идеи вводится и такой показатель, как соотношение наград и потерь, которые имеет индивид в группе. «Награды» (выигрыши) ― это удовлетворение биопотребностей, бе­зопасность, принятие другими, поддержка самооценки. «Потери»: вре­мя и усилия для взаимодействия с неприятными партнерами, крити­ка или отвержение со стороны партнеров и пр. Превышение «выигры­шей» над «потерями» означает высокий уровень сплоченности. Несмотря на большую расшифровку «притягательности», эмоциональ­ная база сплоченности сохраняется и в этих концепциях.

Еще более полный список детерминант сплоченности был пред­ложен Д. Картрайтом. Основная его идея заключается в том, что спло­ченность зависит не только от свойств группы, но от их соотноше­ния с потребностями членов группы, с их ожиданиями «благоприят­ного членства». Это позволяет сохранить группу, обеспечить рост участия членов группы и переживания ими чувства безопасности, создать особую «групповую атмосферу». Хотя и здесь акцент сделан на эмоциональные характеристики, модель фиксирует взаимосвязь различных факторов и является наиболее полной [Кричевский, Дубовская, 2002].

Была, правда, предложена и иная программа исследования спло­ченности, связанная с работами Т. Ньюкома, который вводит особое понятие «согласие» и при его помощи пытается интерпретировать спло­ченность. Он выдвигает новую идею по сравнению с теми, которые содержались в подходах Морено и Фестингера, а именно идею необ­ходимости возникновения сходных ориентаций членов группы по от­ношению к каким-то значимым для них ценностям. Несомненная про­дуктивность этой идеи, к сожалению, оказалась девальвированной, поскольку дальнейшее ее развитие попало в жесткую схему теории поля. Развитие сходных ориентаций, т.е. достижение согласия, мысли­лось как снятие напряжений в поле действия индивидов, причем снятие это осуществляется на основе определенных эмоциональных ре­акций индивидов. Хотя и с оговорками, но мысль об эмоциональной основе сплоченности оказалась основополагающей и в этом варианте объяснения. Не случайно при кратком, «итоговом» определении спло­ченности вновь подчеркивается ее эмоциональная природа: «Спло­ченность ― чувство "Мы", степень связи членов группы друг с дру­гом, например, за счет взаимной симпатии» [Майерс, 1997. С. 295].

Существует целый ряд экспериментальных работ по выявлению групповой сплоченности, или, как часто их обозначают, по выявле­нию группового единства. Из них надо назвать исследования А. Бейве-ласа, в которых особое значение придается характеру групповых це­лей. Операциональные цели группы ― это построение оптимальной системы коммуникаций; символические цели группы ― это цели, соответствующие индивидуальным намерениям членов группы. Спло­ченность зависит от реализации и того и другого характера целей. Как видим, интерпретация феномена становится здесь богаче.

Обилие разных подходов к исследованию сплоченности позволя­ет сделать вывод, что феномен сам по себе крайне важен, но еще не вполне исследован. Во всяком случае можно сделать вывод, что спло­ченность ― это многомерное и многофакторное явление. Логично представить себе новый подход к исследованию сплоченности, если он будет опираться на принятые принципы понимания группы и, в частности, на идею о том, что главным интегратором группы являет­ся совместная деятельность ее членов. Тогда процесс формирования группы и ее дальнейшего развития предстает как процесс все боль­шего сплачивания этой группы, но отнюдь не на основе увеличения лишь эмоциональной ее привлекательности, а на основе все больше­го включения индивидов в процесс совместной деятельности. Для этого выявляются иные основания сплоченности. Чтобы лучше понять их природу, следует сказать, что речь идет именно о сплоченности груп­пы, а не о совместимости людей в группе. Хотя совместимость и спло­ченность тесно связаны, каждое из этих понятий обозначает разный аспект характеристики группы. Совместимость членов группы озна­чает, что данный состав группы возможен для обеспечения выпол­нения группой ее функций, что члены группы могут взаимодейство­вать. Сплоченность группы означает, что данный состав группы не просто возможен, но что он интегрирован наилучшим образом, что в нем достигнута особая степень развития отношений, а именно та­кая степень, при которой все члены группы в наибольшей мере раз­деляют цели групповой деятельности и те ценности, которые связа­ны с этой деятельностью. Это отличие сплоченности от совместимо­сти подвело нас к пониманию существа сплоченности в рамках принципа деятельности.

В отечественной социальной психологии новые принципы иссле­дования сплоченности разработаны А. В. Петровским. Они составляют часть единой концепции, названной ранее «стратометрической кон­цепцией групповой активности», а позднее ― «теорией деятельност-ного опосредования межличностных отношений в группе».

Основная идея заключается в том, что всю структуру малой груп­пы можно представить себе как состоящую из трех (в последней ре­дакции ― четырех) основных слоев, или, в иной терминологии, «страт»: внешний уровень групповой структуры, где даны непосред­ственные эмоциональные межличностные отношения, т.е. то, что тра­диционно измерялось социометрией; второй слой, представляющий собой более глубокое образование, обозначаемое термином «ценностно-ориентационное единство» (ЦОЕ), которое характеризуется тем, что отношения здесь опосредованы совместной деятельностью, выра­жением чего является совпадение для членов группы ориентации на основные ценности, касающиеся процесса совместной деятельности. Социометрия, построив свою методику на основе выбора, не пока­зывала, как отмечалось, мотивов этого выбора. Поэтому для изучения второго слоя (ЦОЕ) нужна иная методика, позволяющая вскрыть мотивы выбора. Теория же дает ключ, при помощи которого эти мо­тивы могут быть обнаружены: это ― совпадение ценностных ориента­ций, касающихся совместной деятельности. Третий слой групповой структуры расположен еще глубже и предполагает еще большее вклю­чение индивида в совместную групповую деятельность: на этом уров­не члены группы разделяют цели групповой деятельности, и, следо­вательно, здесь могут быть выявлены наиболее серьезные, значимые мотивы выбора членами группы друг друга. Можно предположить, что мотивы выбора на этом уровне связаны с принятием также общих ценностей, но более абстрактного уровня: ценностей, связанных с более общим отношением к труду, к окружающим, к миру. Этот тре­тий слой отношений был назван «ядром» групповой структуры [Пси­хологическая теория коллектива, 1979].

Все сказанное имеет непосредственное отношение к пониманию сплоченности группы. Эта характеристика предстает здесь как опреде­ленный процесс развития внутригрупповых связей, соответствующий развитию групповой деятельности. Три слоя групповых структур могут одновременно быть рассмотрены и как три уровня развития группы, в частности, три уровня развития групповой сплоченности (рис. 13).

На первом уровне (что соответствует поверхностному слою внут­ригрупповых отношений) сплоченность действительно выражается развитием эмоциональных контактов (В). На втором уровне (что соот­ветствует второму слою ― ЦОЕ) происходит дальнейшее сплочение группы, и теперь это выражается в совпадении у членов группы ос­новной системы ценностей, связанных с процессом совместной дея­тельности (Б). На третьем уровне (что соответствует «ядерному» слою внутригрупповых отношений) интеграция группы (а значит, и ее сплоченность) проявляется в том, что все члены группы начинают разде­лять общие цели групповой деятельности (А).

Слой В ― непосредственные эмоциональные контакты

Слой Б ― ЦОЕ (ценностно-ориентационное единство)

Слой А ― «ядро» (совместная групповая деятельность и ее цели)

 

Рис. 13. Структура малой группы с точки зрения стратометрической

концепции

 

Существенным моментом при этом выступает то обстоятельство, что развитие сплоченности осуществляется не за счет развития лишь коммуникативной практики (как, скажем, это было у Ньюкома), но на основе совместной деятельности. Кроме того, единство группы, выраженное в единстве ценностных ориентаций членов группы, ин­терпретируется не просто как сходство этих ориентаций, но и как воплощение этого сходства в практических действиях членов группы. При такой интерпретации сплоченности обязателен третий шаг в ана­лизе, т.е. переход от установления единства ценностных ориентаций к еще более высокому уровню единства ― единства целей групповой деятельности как выражения сплоченности. «Если каждый из выше­названных феноменов сплоченности является показателем интегри-рованности лишь отдельных пластов и слоев внутригрупповой актив­ности, то общность цели, будучи детерминантом всех их вместе взя­тых, может служить референтом действительного единства группы как целого» [Донцов, 1979]. Можно считать, конечно, что совпадение целей групповой деятельности есть в то же самое время и высший уровень ценностного единства группы, поскольку сами цели совмес­тной деятельности есть также определенная ценность. Таким обра­зом, в практике исследования сплоченность должна быть проанали­зирована и как совпадение ценностей, касающихся предмета совме­стной деятельности, и как своего рода «деятельностное воплощение» этого совпадения.

Эксперимент А. И. Донцова, проведенный в 14 московских сред­них школах, имел целью выявить, как в работе учителей совпадают представления о ценности деятельности с реальным воплощением их в повседневной практике преподавания и воспитания. Выявлялись два пласта сплоченности: сплоченность, демонстрируемая при оценке «эталонного» ученика, и сплоченность, демонстрируемая при оценке реальных учеников. В результате исследования был получен вывод, что общность оценок реальных учеников, данная учителями одной школы, выше, чем согласованность их представлении об эталоне ученика, т.е. сплоченность в реальной деятельности оказалась выше, чем сплочен­ность, регистрируемая лишь как совпадение мнений (ибо отношением к эталону может быть только мнение, но не реальная деятельность).

Вторая часть исследования дала довольно любопытный результат. Когда оцениванию подвергались не ученики, а коллеги-учителя, то един­ство ценностных представлений оказалось выше в том случае, когда речь шла именно об эталоне учителя, и ниже, когда давались оценки реальным коллегам. Интерпретация этого факта снова подтверждает ос­новной принцип: конкретным предметом деятельности учителя не яв­ляется другой учитель ― коллега, поэтому оценивание его, а значит, и совпадение такого рода ценностей не есть параметр непосредственной конкретной деятельности данной группы. Напротив, «эталонный» кол­лега в большей степени оказался ценностью, включенной в непосред­ственную практику работы учителя. (Образ такого «эталонного» коллеги возникает, например, на различных методических конференциях, со­браниях «предметников».) Таким образом, была подтверждена гипо­теза исследования о том, что действительная интеграция группы (а следовательно, и ее сплоченность) осуществляется прежде всего в ходе совместной деятельности [Донцов, 1979].

Такое понимание сплоченности позволяет по-новому подойти к факту формирования малой группы. Возникнув благодаря внешним обстоятельствам, малая группа «переживает» длительный процесс сво­его становления в качестве психологической общности. Важнейшим содержанием этого процесса является развитие групповой сплочен­ности. В ходе этого развития группа не просто продуцирует некоторые нормы и ценности, а члены ее не просто усваивают их. Осуществляет­ся гораздо более глубокая интеграция группы, когда ценности о пред­метной деятельности группы все в большей степени разделяются от­дельными индивидами, не потому, что они им больше или меньше «нравятся», а потому, что индивиды включены в саму их совместную деятельность. Деятельность же эта становится столь значимой в жизни каждого члена группы, что он принимает ее ценности не под влияни­ем развития коммуникаций, убеждения, но самим фактом своего все более полного и активного включения в деятельность группы. Глав­ным детерминантом образования группы в психологическом значе­нии этого слова выступает совместная деятельность. Она есть, таким образом, не только внешне заданное условие существования данной группы, но и внутреннее основание ее существования.

 

Лидерство и руководство. При характеристике динамических процессов в малых группах, естественно, возникают вопросы как группа органи­зуется, кто берет на себя функции ее организации, каков психологи­ческий рисунок деятельности по управлению группой? Проблема лидерства и руководства является одной из кардинальных проблем со­циальной психологии,