ЗАПИСЬ 2. Ух! Все болит, с непривычки ноет все тело, и особенно руки
Ух! Все болит, с непривычки ноет все тело, и особенно руки. Мастер Василь Ефремыч сачковать не дает — чуть что, налетает: — А ну давай работать! Я покажу «не железный»! Разгильдяй, понимаешь, болтун! Ишь, ишь! Это у него любимое: «Разгильдяй, понимаешь, болтун!» Но в общем, ругается он беззлобно и строго по делу. Да и мы, втянувшись, больше стараемся, работаем лучше. Мы — ребята девятого «А» — роем траншею для нового высоковольтного кабеля. Литейный цех завода расширяется, и ему понадобится много энергии. Девчонки обретаются где-то в вычислительном центре. У них практика архисовременная. Зато мы делаем настоящую мужскую работу. Наш девиз: «Бери больше, кидай дальше!» В земле часто попадаются осколки снарядов, мин и бомб. Я работаю в паре с Сашкой Яковенко. Александр — парень крупный, спортивный, резкий. Он играет в волейбол за сборную города, один раз даже за границу ездил — словом, надежда школы. Жарко, по нашим лицам бегут горошинки пота, а Сашке все нипочем, только знай себе отфыркивается, наваливаясь на «агрегат БСЛ-110», то есть большую саперную лопату длиной 110 сантиметров. Траншея не очень глубокая, но узкая. Копать неудобно. Лопата скрежещет по ржавому металлу — еще один осколок, на этот раз большой. — Чего завозился? — часто и сильно отдуваясь, ворчит Яковенко. — Гони вперед! Я снимаю верхний слой, или «первый штык», как говорит Ефремыч, а Сашка углубляет. Он справляется быстрее и наступает мне на пятки. Я жму ногой изо всех сил, перенося всю тяжесть тела на закраину, но лопата в землю не идет. — Дай-ка. Р-раз! И Сашкина лопата выворачивает из грунта какой-то бесформенный комок, за ним тянутся обрывки полуистлевшего ремня. Мы наклоняемся, разгребаем землю. Это фляга. Обычная алюминиевая солдатская баклага на три четверти литра. — Але, чего встали! — доносится до нас — Разгильдяи, понимаешь, болтуны! Эдак нормы не дадим! Увидев в наших руках флягу, Ефремыч берет тоном ниже: — Чего нашли? А-а-а. Тут этого добра было… Бои были знаешь какие! Ведь мы здесь держали оборону… рабочий батальон нашего завода… Рядом была кадровая пехота, дальше — матросы. В этот миг мне показалось, что я слышу лязг танковых гусениц и вижу черную гарь пожарищ. Здесь были окопы переднего края! Здесь, возможно, и сложил голову солдат, который утолял жажду из найденной нами фляги… А вдруг все было не так, как я себе представляю? Вот если бы этот солдат или ополченец остались в живых! Василь Ефремыч надвинул кепку почти на нос и показал на стену нового корпуса: — Вот там где-то был и мой окопчик. А там, где сейчас клумба, за дорогой, сидели немцы. Ихний автоматчик мне руку прожег. Во, смотри. Он отвернул рукав повыше локтя, показал шрам. — А вы что же, — спросил я, — не стреляли? Василь Ефремыч сдвинул кепку и внимательно посмотрел мне в глаза. Его взгляд я расшифровал так: хорошо ли, плохо ли, а мы свое дело сделали. Сдюжит ли ваше поколение, если что случится? Я, наверное, сумел выдержать этот взгляд, и мастер даже слегка подмигнул: — Я тому, который меня ранил, пулю в лоб закатил. Вот так… Ну, что же, ты, значит, нашел? Или ты, Яковенко? Я не успел объяснить, что мы нашли вместе, только рот раскрыл, а он уже ткнул флягу в Сашкины руки. — Возьми хоть на память. И давай закругляться с траншеей. Начальство жмет-давит, сроки все вышли. Горим! Когда Ефремыч отошел, я сказал: — Давай посмотрим, что там внутри. Может, записка? Таких случаев, знаешь… Но пробка прикипела и не поддавалась. — Ладно, дома открою. Но, похоже, пусто. Сашка встряхнул фляжку около уха, потом кивнул на дно траншеи: — Видать, не до записки было. На том месте, где была фляга, густо чернела россыпь стреляных гильз. Дальше работали молча. Находок больше не было, наша мирная траншея пересекла сталинградский боевой окоп и пошла уже по целинному грунту. …Дома я активно нажал на обед. После работы на свежем воздухе аппетит был прямо-таки зверский. Только я отвалил от стола и для разгрузки поставил любимый диск Тухманова, раздался телефонный звонок. — Послушай, отец, — просипел сквозь треск помех Сашкин голос, — ты чем занимаешься? Расслабился, что ли? Шлягеры крутишь? Угадал? Протрясись-ка на автобусе… Дело есть. Я тут кое-что обнаружил.
|