Что означает для человека вступление в диалог?

Осознавая мир, в котором живет, человек вносит в него осмысленность, которую выражает словами. Диалог как ответственный поступок в этом контексте придает смысл жизни. В его отсутствие человек начинает страдать телесно, душевно или духовно: мир становится страшным от одиночества, бессмысленным и абсурдным. Человек попадает в ситуацию Иова, архетип ее возникает вновь и вновь, в каждой человеческой жизни.

Смысл библейской «Книги Иова» состоит не в самих страданиях, выпавших на долю человека (зачем Бог до пустил их в судьбе праведника?), не в их безмерной тя­жести (Иов потерял имущество, детей, наконец, пора­женный проказой, был вынужден усесться в пыли и рас­чесывать язвы кусочком черепицы — вот все, что ему осталось в жизни), не в бунте, сопротивлении Богу, не в скрытых угрозах самоубийства, которыми Иов грозит Всевышнему, а в том, что он, не в силах постичь смысл происходящего, стремится «достучаться» до Бога. Иов оказывается в страшном, бессмысленном мире абсурда. Лишь когда Бог вступает в диалог с ним, Иов обретает смысл, перестает чувствовать свою богооставленность (в отсутствие диалога) и получает подтверждение правомер­ности своих вопрошаний. Часто страдания обусловлены не только потерей смысла, но и ностальгией: человек не может нечто забыть и не в состоянии освободиться от груза того, что необходимо преодолеть. В такой ситуации человек полностью живет прошлым. Диалог расширяет туннельное сознание, позволяет увидеть и понять мир как нечто осмысленное в своей целостности. Вступить в диа­лог — означает начать экзистенциально жить в настоящем. Полное вовлечение в диалог помогает преодолеть про­шлое, освободиться от его груза.

С момента рождения человек оказывается в простран­стве чужих слов, называющих предметы. Они достаются ему в наследство от предшествующих поколений. Как писал знаменитый немецкий лингвист Вильгельм Гум­больдт: «Язык насыщен переживаниями прежних поко­лений и хранит их живое дыхание» (1984. С. 82). В этом пространстве развивается индивидуальное сознание, цель которого — найти и сказать свое собственное слово. Един­ственным шансом сказать его, обрести собственный го­лос является приобщение к чужому слову («признание чужого слова», по Бахтину).

Как же может в вавилонском смешении чужих язы­ков возникнуть свое слово? Оно рождается, когда лич­ность совершает ответственный поступок, вступая в ди­алог с Другим. Так происходит встреча ее бытия и бы­тия Другого. Вступить в диалог — значит, сказав свое слово, вступить в отношение ко всему, что уже было сказано, стать причастным к миру, описанному чужи­ми словами, но изменившемуся благодаря возникно­вению нового диалога. Мир не был сотворен однажды, он рождается каждый раз, когда в нем возникает но­вая диалогическая пара.

Вступить в диалог — это означает также необходи­мость выбрать язык. Жизнь требует от человека собран­ности, сконцентрированности, не позволяет расслабить­ся, постоянно ставит перед выбором. В романе Франца Кафки «Процесс» священник рассказывает главному ге­рою Йозефу К. притчу о поселянине, пришедшем к вра­там закона, перед которыми стоит стражник. Поселянин просит пропустить его, но стражник говорит: «Это бес­смысленно, там еще ворота, там другие стражники, го­раздо сильнее меня, которые могут тебя не пропустить». Поселянин пытается подкупить стражника, но тот от­казывается и берет лишь с оговоркой: «Я беру просто для тебя же, чтобы ты не думал, что ты что-то не сде­лал, что ты не сделал чего-то из того, что ты желаешь нужным сделать». Подкуп, однако, не меняет решения стражника. Он не говорит: «Проходи», но и не препят­ствует поселянину силой. Притча заканчивается тем, что поселянин умирает, так и не войдя, а перед тем как испустить дух, слышит слова стражника: «Я сейчас уйду, потому что я тут стоял в воротах, которые были пред­назначены для тебя. Это были ворота только для тебя, больше они никому не нужны». Поселянин не восполь­зовался тем единственным шансом, данным ему, не всту­пил в диалог, не вспомнил евангельское «Стучите и от­ворят вам».

Таким образом, в человеке должна быть интенция вступить в диалог, интуитивное предчувствие его необ­ходимости, стремление найти и сказать свое и услышать в потоке слов лишь ему адресованное Слово. Он только тогда становится человеком, когда совершает выбор, пе­реставая плыть по течению, осознавая и осмысливая Сло­во. Но: «Если он забудет принять в расчет обычный ход жизни, то наступит наконец минута, когда более и речи быть не может о выборе, не потому, что последний сде­лан, а потому, что пропущен момент для него, иначе говоря — за человека выбрала сама жизнь, и он потерял себя самого, свое Я» {Кьеркегор, 1994. С. 235).

Совершая выбор, вступив в диалог, человек говорит словами, несущими отпечаток его индивидуальности. Слов не значащих, безразличных к смыслу не бывает. «Кто говорит и при каких обстоятельствах говорит — вот что определяет действительный смысл слова» {Бахтин, 1979. С. 212).

Вступить в диалог — это значит не только, осознав чужое слово, отделить его от своего, но и отказаться от собственных авторитетных слов. Самореализация личнос­ти состоит из осознания чужого слова, преодоления ав­торитарного и затем авторитетного слова и высказывания своего собственного. Только так человек получает шанс обрести свободу. Тогда он не потеряется в этом огово­ренном чужими словами мире — за потоком штампов проглянет неповторимая индивидуальность и в ситуации разноречия и тиражирования стереотипов найдется мес­то для уникальной личности и ее ответственного поступка. «Для слова (а следовательно для человека) нет ничего страшнее безответности» {Бахтин, 1986. С. 498). Нужно только стремиться быть услышанным, не теряя надежды.

Человеку нельзя отказать в диалоге. Это может иметь фатальные последствия. Герман Гессе вспоминает притчу: «Человек шел вдоль обрыва и увидел девушку. Она обер­нулась, и лицо ее было пусто и гладко как камень. "Де­мон!" — ужаснулся человек и бросился бежать. И бежал до тех пор, пока не увидел костра в степи. Подбежав к людям, он рассказал, что демон обратил к нему свое го­лое лицо. "Уж не так ли?" — спросил один из пастухов и провел ладонью перед лицом, и глянул на человека мертвым камнем. И человек умер». Он не погиб от ужаса, но умер от отчаяния, встретив зло там, где искал помощь. Можно сказать, что основная цель диалога при телефон­ном консультировании — восстановление надежды. А это означает:

• убедить человека в необходимости диалога как от­ветственного поступка, ибо альтернативой является стра­дание: звонящий страдает и хочет избавиться от мучений, но не осознает, что, вступив в диалог, он по крайней мере, уменьшит их;

• ориентировать человека на общение с другим чело­веком — в противном случае возникает одиночество;

• развернуть человека от прошлого к настоящему и будущему: иначе альтернативой станет ностальгия или регрессия;

• побудить человека идти своим уникальным путем к жизненной цели — иначе его ожидают абсурд, беспо­мощность, безнадежность от отсутствия смысла;

• убедить человека сделать свой выбор в пользу жиз­ни — иначе альтернативой станет деструкция.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. М.: Худо­жественная литература, 1963.

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Художест­венная литература, 1979.

Бубер М. Избранные произведения / Пер. с нем. Иеруса­лим: Библиотека Алия, 1989.

Бубер М. Два образа веры / Пер. с нем. М.: Республика, 1995.

Гоготишвили Л.А. Варианты и инварианты М.М.Бахтина // Вопросы философии. 1992. № 1. С. 115—134.

Диалог Карла Роджерса и Мартина Бубера // Моск. психо-терапевтич. журн. 1994. № 4. С. 67—96.

Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер Ю.А. Иов-ситуация Йозефа К. // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 172—176.

Шестов Л. На весах Иова (Странствования по душам) //

Сочинения: В 2 т. М.: Правда, 1993. Т. 2.