Стоматологический факультет, 2 курс 12 страница

Разворачиваюсь к фон Страбу, который стоит перед штрафниками, с одной стороны фон Спенк, с другой Уркуг.

Владыка раскинул руки, обратив ладони к искусственным небесам и откинув голову назад.

- Возрите великую долину Херона! - провозглашает он. - Она несла жизнь, свет и тепло сотнями поколений подулья.

В ее глубинах ковались товары, она даровала благословения жрецам, греющимся в ее святом жаре.

Она породила собственных существ, собственные племена, собственные пророчества.

Это проявление воли самого Херона!

Эти пламенные глубины стали свидетелями рождения и смерти, браков и разводов, чудес и мук.

Теперь же пришло время предать тела врагов Армагеддона в ее пламенеющие объятья.

От собравшихся чиновников возносятся приветственные крики, эхом отражаясь от потолка и дальней стены долины.

Но в их голосах я ощущаю пустоту.

Крики скорее для орков перед ними, как для повелителей и исполнителей казни.

Херон под пятой фон Страба, и если бы его не собирались уничтожить через четырнадцать дней, я бы сам это сделал.

Тем не менее, есть кое что, что я с нетерпением ожидаю.

В шеренге штрафников Брауни первый, он явно начинает понимать в какую передрягу попал.

Он пытается вытереть лысину рукой, но цепи на запястьях и лодыжках не позволяют этого сделать.

По его лицу течет пот, когда он заглядывает за край.

Он отшатывается назад и пытается убежать, но Уркуг выходит вперед и хватает его.

Он кричит, его голос переходит в вопль, когда огромный орк тащит его к краю выступа, и держит над долиной.

Фон Страб делает театральный жест рукой, и Уркуг толкает Брауни через край, швыряя в пустоту.

Перед глазами застывает картинка, как он висит там секунду с раскрытым от крика ртом.

Он пытается махать руками и ногами, и исчезает, его вопль становится все тише и тише, переходит в хрип, пока тот обреченно летит вниз.

Толпа начинает радостно кричать и хлопать в ладоши, раздается:
- Позор! Смерть предателями!

Их наполненный страхом гнев омывает меня.

Он смешан с неподдельной ненавистью. Меня пробирает дрожь, веки трепещут.

Оглядываюсь, но никто этого не замечает.

Уркуг разворачивается и издает булькающий смешок, фон Страб быстро быстро хлопает, словно ребенок, получивший подарок.

Рядом с владыкой фон Спенк выглядит чрезвычайно раздраженным, он скрестил руки на груди.

Полковник как обычно выглядит мужественно, его волевой подбородок подчеркивает холоднокровный взгляд на фон Страба.

Эразм, следующий за Полковником в шеренге, издает мучительный вопль и пытается кинуться вперед, но подходит один из охранников фон Страба и бьет того прикладом в висок.

Следующий Кейт, благодаря закрытом лицу, он не понимает, что происходит.

Я размышляю над тем, милосердно это или жестоко, что он не видит.

Возможно так лучше для него, что достаточно печально, поскольку высокомерный ублюдок заслужил помучиться.

Теперь толпа вежливо хлопает владыке.

Волна аплодисментов кажется вполне цивилизованной и скучной, в отличии от исходящих эмоций, напуганной и наполненной ненавистью толпы.

Уркуг с ревом поднимает долговязого навигатора над головой и шагает к пропасти.

Кейт безуспешно бьется в хватке зеленого монстра, цепи барабанят по черепу орка.

С триумфальным криком, Уркуг сгибает свои могучие руки и выкидывает навигатора в бездну.

Я смеюсь, ощущая волну страха, исходящую от оставшихся штрафников "Последнего Шанса".

Это словно наркотик, оно бурлит внутри меня, поднимает мою освобожденную душу.

Орк небрежно идет обратно к шеренге и хватает за тряпки жителя подулья, Дерфлана Кирка.

Худой маленький мужчина корчится в когтистых лапах Уркуга, но без особо успеха.

Практически с высокомерной легкостью, орк толкает Кирка за край в пропасть, подняв свой другой кулак над головой в победном жесте.

Раздается новая волна радостных криков, в воздух взлетают фуражки.

Я останавливаюсь, когда понимаю, что следующий - Полковник.

Уркуг топает обратно к концу выступа, в нетерпение сжимая и разжимая кулаки.

- Стойте! - ору я, и орк останавливается.

Пока я иду вперед, все взгляды прикованы ко мне.
- Мне кажется эта почесть принадлежит мне!

Фон Спенк смотрит на меня с любопытством, возможно считаю, что это какой-то придуманный в последнюю минуту гамбит, чтобы спасти штрафников.

Я с радостью его разочарую.

- Конечно, маршал Кейдж, - говорит фон Страб и экстравагантно машет рукой в сторону Шеффера, - вы не только имеете право, но и заслужили это.

Выхожу вперед, взгляд прикован к Полковнику, он смотрит на меня в ответ.

В его глазах бьется холодная ненависть, он желает, чтобы меня разорвало от одной его силы воли.

Улыбаюсь ему, и затем улыбка превращается в оскал, обнажаются мои новые удлиненные клыки.

Слышу как за спиной шипит фон Спенк, слышу крики остальных штрафников "Последнего шанса",

Игнорирую всех.

Я в паре метров от Полковника, когда вспоминаю, что Охебс до сих пор жив.

О, фраг...

СЛОВНО тонущий человек, вынырнувший на поверхность бушующего океана, я судорожно вдыхаю.

Силой воли я цепляюсь за память уходящего демона, и хотя голову и сердце пронзает боль, я вспоминаю все. В этот единый момент просветления, я обретаю себя. Я столь ясно представляю себе, что я такой и кем я был всю свою жизнь.

Одним быстрым взглядом осматриваю все. Полковник смотрит на меня, почти рычит.

Рядом с ним сжался Эразм, слезы струятся по его впалым щекам.

Справа от меня фон Страб, фон Спенк точно за ним.

И впереди меня огромный орк, Уркуг.

Ощущаю жар, исходящий из пропасти и омывающий края выступа.

Кожа мгновенно покрывается испариной.

Во рту вкус крови от губ, их проткнули мои новые, заостренные клыки.

Мое тело напряжено, оно сильное, измененное и испорченное демоном.

И в этот миг вся моя душа концентрируется на самой себе, словно сжимающаяся варп дыра.

Внезапно я понимаю все.

Я смотрю на Охебса, и вижу пустые белые глазницы, по его лицу ползут шрамы от психической энергии, которая бежит от меня к нему.

Вижу Фенна, возвышающегося над псайкером, в его глазах страх, когда он заглядывает за край в долину, его боязнь открытого пространства воплотилась в реальности.

Дальше Спуж, последние две трудные недели отразились на его лице.

Ушли закругленные жирные щечки.

Он все еще смертельно напуган, он попал в такой переплет, о котором даже не мог себе представить год назад, но тем не менее, он умудряется плюнуть в меня.

Он держится за серво-череп своего отца, словно за тотем, защищает его до последнего.

Ну и Полковник. Хладнокровный, словно скала, неустрашимый и безжалостный.

Человек, который превозмогал боль, тяготы и ранения вот уже три столетия.

Человек, который посвятил всю свою жизнь Императору и никогда не сомневался, его вера прочнее фундамента улья.

Его тело ломали бессчетное количество раз, и он до сих пор жив, его излечивали и снова закидывали в горнило бесконечной войны.

Он никогда не проигрывал.

Все это стало кристально ясно в мгновение пробуждения.

Жертва, вот на чем строится Империум.

Все поговорки правдивы.

Кровь Мучеников - Семя Империума.

Преданный раб учится любить плеть.

Только в Смерти кончается Долг.

Мы десять тысяч лет противостоим, иногда процветаем, иногда просто пытаемся выжить.

Сотни веков мы сражаемся и умираем, проливаем кровь наших врагов и нашу собственную на неисчислимых полях сражений.

Человечество приносит в жертву самих себя, для себя же, и это длится поколениями, и будет длиться дальше и дальше.

И это самопожертвование не ради великой цели, а деяние ради самих себя.

Все это делается ради негласной надежды, что однажды, возможно через следующие десять тысяч лет, новое поколение больше не будет нуждаться в самопожертвовании, и судьба человечество вознесется в вечность.

Император не вспомнит тебя по медалям и грамотам, но по твоим шрамам.

И не только в смерти мы вручаем свои жизни Ему, но и в жизни.

Нас не будут судить просто потому, как мы умерли, и мы не заслужим Его вечной милости, просто умерев ради Его имени.

То, как мы прожили свою жизнь перед смертью, определяет кто мы есть такие.

Легко пожертвовать своим телом, это всего лишь смертная оболочка для нашей души.

А вот пожертвовать свою жизнь, не смерть, вот это настоящее испытание для веры.

И это испытания я всегда проваливал.

Я врал, обманывал и убивал своих приятелей по собственному желанию.

Я тратил данные мне возможности заслужить славу.

Снова и снова я стоял на грани настоящего самопожертвования и отходил.

Триумфальный взгляд фон Страба переходит в ужас, когда я обхватываю его руками и отрываю от земли.

Вижу, как мимо проносится изумленное лицо фон Спенка, когда я прыгаю вперед вместе с владыкой, в ушах звенит панический рев Уркуга.

Ноги владыки задевают веревочные перила и подкашиваются, инерция выносит нас за край, и головой вниз мы летим в пропасть.

Теперь я по-настоящему знаю, что такое получить Последний Шанс.

Я рад, что наконец-то принял это.

 

Стоматологический факультет, 2 курс