Личная собственность

Право личной собственности гражданина. Понятие права личной собственности в качестве особой юридико-экономической категории, как и сам обозначающий это понятие термин, впервые появляются лишь в Конституции СССР 1936 г. Законодательство, введенное в действие ранее, и, в частности, гражданские кодексы союзных республик, принятые в
20-х годах, говорили не о личной, а только о частной собственности. И хотя в многочисленных конкретных своих правилах закон проводил существенно расходящиеся установки по отношению к частнокапиталистической и частнотрудовой собственности, закрепленное им общее понятие распространялось на все виды индивидуальной собственности в СССР, как бы последние ни отличались друг от друга по своему социальному и классовому содержанию. Это обстоятельство оказывало решающее влияние на современную ему гражданско-правовую литературу.

Сперва анализ частной собственности сводился едва ли исключительно к освещению частнокапиталистической собственности[533], и только в работах, относящихся всецело к индивидуальным имущественным правам, затрагивалась частнотрудовая, а также иная, не связанная с ведением индивидуального хозяйства, собственность граждан[534]. Затем начали появляться работы, которые останавливались на самой общей характеристике частной собственности, не выходя за очерченные гражданским законом границы ее дозволенности и вовсе не упоминая об отдельных ее разновидностях[535]. Но к середине 30-х годов в теоретических исследованиях по затрагиваемой тематике наметился явный перелом. Особенно показателен в этом отношении изданный в 1925 г. Курс советского хозяйственного права, соответствующие части которого, обращенные к характеристике видов собственности в СССР, написаны Л. Я. Гинцбургом, а касающиеся частной собственности - Г. Н. Амфитеатровым.

Первый из них, выделяя вслед за гражданским законом частную собственность как один из трех возможных в советских условиях видов собственности вообще, конкретизирует ее содержание следующим образом: <Мы имеем некую ничтожную дробь государственного капитализма и частнохозяйственного капитализма в виде известного процента кулацких хозяйств в районах несплошной коллективизации, нескольких концессионных предприятий... и имущества, принадлежащего иностранным фирмам, допущенным к производству операций в СССР. Существенное значение имеет еще частная собственность мелких самостоятельных товаропроизводителей: завтрашних колхозников - единоличников и завтрашних членов промартелей некооперированных еще кустарей и ремесленников. Наконец, на праве частной собственности колхозники владеют и распоряжаются своим личным добавочным хозяйством, необобществленной часть своего хозяйства>[536]. Итак, от концессий и кулацких хозяйств до приусадебного хозяйства колхозников - все подведено под рубрику частной собственности. Исключение сделано лишь для имущества рабочих и служащих, но не в форме позитивной его квалификации, а посредством простого о нем умолчания.

В отличие от этого, второй автор четко разграничивает капиталистическую и трудовую частную собственность, отмечая, что <ограничения, установленные законом для осуществления трудовой частной собственности, преследуют в конечном счете цели ее социалистического переустройства>, тогда как ограничения, направленные против частнокапиталистической собственности, <с самого начала преследовали цели ее вытеснения, а на определенном этапе социалистического наступления... полной ликвидации>[537]. Но он идет дальше, выделяя в качестве особого, нового вида собственности личную собственность граждан, не просто гармонически совмещаемую с социалистической экономикой, а вытекающую из нее самым непосредственным образом, поскольку <личная или индивидуальная собственность у нас есть известная часть совокупного общественного продукта, поступающая в распоряжение трудящихся - отдельных членов общества в соответствии с количеством и качеством затраченного каждым из них труда>[538]. Нетрудно заметить, что в изложенных суждениях в значительной степени предвосхищена градация видов собственности, получившая вскоре конституционное закрепление: после ликвидации частнокапиталистической собственности сохраняется как известный остаточный вид полностью непреодоленных экономических отношений собственность мелких частных хозяйств единоличных крестьян и кустарей, но в то же время окончательно складывается как свойственный социализму новый вид экономических отношений личная собственность советских граждан.

Начиная с момента конституционного признания личной собственности в 1936 г. и на всем протяжении последующего времени вплоть до наших дней не прекращается вызванная ею по самым разнообразным правовым проблемам оживленная научная дискуссия. Эта дискуссия должна приобрети новые очертания на почве юридических норм о праве личной собственности, закрепленных Конституцией СССР 1977 г.

Во-первых, не исчерпан научный спор относительно того, имеют ли в виду конституционные нормы личную собственность лишь как правовой институт или одновременно и как определенное экономическое явление.

Косвенно эта проблема впервые была поднята Р. О. Халфиной в связи с упоминаемыми Конституцией в числе прочих объектов личной собственности трудовыми сбережениями граждан. Если рассматривать последние только как сбережения, находящиеся в фактическом обладании гражданина, тогда они закрепляются исключительно правом собственности. При более широкой их трактовке, распространяющейся, например, на вклады в сберегательных кассах, пришлось бы для юридического опосредствования личной собственности привлекать также отдельные обязательственные правоотношения. Р. О. Халфина так и поступает, склоняясь, однако, не к признанию конституционного понятия личной собственности соединением элементов правовых и экономических, а к выводу о существовании права личной собственности в узком и широком смысле, поглощающем наряду с собственническими некоторые обязательственные правомочия[539]. Какова суть широкого понятия права собственности, где при таком логическом его объеме лежит граница между ним и смежными правовыми понятиями, почему, включая правоотношения обязательственного типа, оно все же остается понятием о праве собственности, - эти неизбежно порождаемые изложенной концепцией вопросы не только не решены, но и не поставлены автором.

Иную позицию по тому же поводу занял А. А. Ерошенко. Подобно различию между собственностью и правом собственности вообще он разграничивает также личную собственность в экономическом смысле, регулируемую разнообразными правовыми институтами, и в юридическом смысле, выступающую уже только как право собственности. В первом случае ею охватываются трудовые сбережения любых видов, включая находящиеся на вкладе в сберегательной кассе. Во втором случае к ней относятся лишь трудовые сбережения в натурально-вещественной форме с тем, что при помещении денег на вклад в сберегательной кассе возникают обязательственные правоотношений[540]. Автор ничего прямо не говорит о соотношении различаемых им понятий с конституционной нормой о личной собственности. Но этим ни в какой мере не опорочивается правильность отстаиваемых им основополагающих принципов, из которых с неоспоримостью вытекает безошибочная оценка и самой конституционной нормы, рассчитанной не на одну лишь обрисовку экономического содержания личной собственности, а в первую очередь на юридическое закрепление одноименных субъективных прав граждан.