Эпилог.

 

 

Нордейл. Уровень 14.

 

Ночь. Совсем другой воздух. И собственный внедорожник, рассекающий полосами фар широкий проспект.

Знакомые улицы, знакомое небо, другой мир. Что-то осталось за спиной, будто в другой жизни; так, наверное, оно и было, но что-то все же осталось и внутри. То самое ценное, чего не купишь за деньги.

Где-то там, в другом измерении, скоро взмоет в небо самолет, в котором Лера перелетит с одного континента на другой, а здесь темно, тихо и еще не наступил рассвет. Прохладно и свежо. Ровные ножки фонарей, по-иному изогнутая ограда, другая кладка мостовых и совсем нет мостов.

На заднем сиденье, вцепившись когтями в обивку, ехал перепуганный одноглазый кот.

 

Доктор встретил хмуро, даже неприязненно.

- Ты чего ночью-то? Не мог дождаться утра?

- Не мог.

- Что-то срочное?

- Дай пройду уже.

- А в руках у тебя что?

- Говорю же, дай пройду, потом поговорим.

 

- Вот поэтому и не мог. Не мог оставить его с псом, пришлось сразу ехать к тебе.

- Ну, ты и болва-а-а-ан!

Лагерфельд, как увидел рыжего кота, забравшегося под диван, тут же потерял дар речи. Сидел в одних гетрах в кресле и в шоке переводил взгляд то на «лицо-кирпичом» Дэйна, то на щель, куда забился клокастый гость.

Потом, как прорвало, разорался:

- Я что с ним делать буду?! У тебя вообще мозгов нет? Ты себе хотя бы пса припер, сможешь его в штаб брать, чтобы не один дома сидел, а этот? Куда я его? Кого с ним оставлю?!

- Бабу себе найдешь.

- Ты что, яду обожрался? Какую бабу? Где я ее так спешно искать должен? Вообще все мозги в отпуске выветрил?

- Ну, няньку найдешь. Чтобы сидела, кормила и играла, пока тебя нет. Ничего не знаю. Он Пират. И такой же рыжий, как ты.

- Почему Пират?

- Потому что одноглазый.

- Так он еще и одноглазый?!

- А ты не видел? Вылечишь.

И Эльконто, отражая плащом льющийся в спину поток матерков, хлопнул дверью.

 

*****

 

(The King Blues – The Future's Not What It Used To Be)

 

Весь следующий день прошел в заботах, но Дэйн не роптал.

Отвез пса ветеринарную клинику, где пообещали, что чистую, проверенную на наличие болезней и привитую собаку вернут через сутки, и поехал в магазин. Купил вина, сыра, печенья, яблок – помнил, что любит Бернарда - и вернулся домой, где накрыл стол, расставил сувениры по местам и уселся в кресло крутить в руках бинокль.

Он жалел, что между ними не осталось ниточки для связи: ни телефона, ни ее нового адреса, ни даже полного имени. Только то, что запомнили глаза, губы и руки. И фото, на которых Лера счастливо улыбалась.

Ничего, так, наверное, и должно было быть. Нельзя приехать в чужой мир и найти себе «игрушку». Можно найти человека – с чувствами, эмоциями, с прошлым и с планами на будущее. В которых ты либо есть, либо тебя нет. Не сотрешь границу между мирами, не переселишься вот так, бросив друзей, дом и профессию, не переедешь на неизвестный континент и не лишишь человека светлых перспектив, которых он так ждал, попросив о переезде.

Да и ни к чему все это.

Просто история. Хорошая, светлая, добрая.

Однако кое-что Дэйн из нее вынес: больше не будет таких вот «игрушек». Или лучше сказать «игр» с приходами и уходами. Он не любил их и раньше, а уж теперь и подавно…

В одном, несмотря ни на что, Лагерфельд оказался прав: Дэйну был нужен этот отпуск. Новые эмоции, впечатления, смена обстановки. Вот только не хватанул ли он через край?

Когда полчаса спустя внизу раздался звонок, а на пороге, одетая в модную курточку, обнаружилась Бернарда, Эльконто посетило осязаемое чувство «дежа-вю». Вино, печенье, разговор. Вот только в тот раз не было на столе нарезки из сыра и яблок, а на холодильнике не висел магнитик в виде разводного моста.

А так очень похоже…

Да, очень похоже.

 

 

*****

 

- Ну, что? Проснулся?

Лагерфельд осторожно приоткрыл левое кошачье веко и внимательно осмотрел блестящий под ним здоровый желтый глаз – еще мутноватый, но уже подвижный. А налет сойдет через сутки. Все-таки новый орган, над которым доктор корпел почти три часа: мысленно сканировал строение радужки, сетчатки, глазного яблока. Воспроизводил структуру тканей с правой глазницы на левую, касался энергетических точек, запускал процесс ускоренной регенерации.

Кота, конечно, пришлось временно усыпить. Но теперь Пират недовольно взирал на Лагерфельда двумя, а не одним глазом. Сросся даже шрам на веке.

- Вот и хорошо. Миска твоя знаешь где?

Вместо ответа кот попытался вырваться из пальцев и недовольно мяукнул – все еще переживал шок из-за укола.

- Да иди ты, иди, я тебя не держу. Только не вздумай мне в ботинки нассать, понял?

Рыжий и все еще всклокоченный питомец неуклюже спрыгнул со стола, почти свалился на ковер и поковылял по направлению к кухне.

- А туалет твой справа по коридору! – крикнули ему вслед. – Слышишь меня, ты, рыжий хвост?

 

Час спустя, когда Стивен сидел в гостиной перед телевизором, Пират осторожно запрыгнул на диван, с подозрением посмотрел на человека и близко подходить не решился. Свернулся чуть поодаль, в углублении, и подвернул под себя лапы.

Лагерфельд наклонился и осторожно погладил косматую голову за ушами. Кот не замурчал.

- Ничего. – Доктор привык быть терпеливым. – Подружимся.

 

Конец.