К тому же ты в последнее время очень рассеянна, а потому, извини, не могу допустить тебя до участия в концерте.

Как? — выдохнула Настя. Слова преподавателя показались ей ударом молнии, вдруг сверкнувшей в безоблачном небе.

Увы, — Манана Гурамовна обреченно покачала головой, так что ее трехступенчатый бюст затрясся, словно желе. Насте стало противно, и она уставилась в пол, лишь бы не смотреть на учительницу.

А может, я побольше… — робко выдавила она.

Не может! — безжалостно отсекла учительница. — Музыкальную школу ты, конечно, окончишь нормально, но о какой-либо карьере пианистки даже не думай!

Интересно, кто сказал, что суровая правда лучше, чем сладкая ложь? Его бы сейчас на Настино место. Ей было ужасно обидно, но еще более того — стыдно перед мамой. То, что Настя станет пианисткой и будет выступать в полном восторженных зрителей зале, являлось главной маминой мечтой. Сама девочка к музыке не слишком тяготела. Во втором классе мама отвела ее к репетитору, а в третьем, усердно прозанимавшись целый год, Настя поступила в музыкальную школу. И началось… Гаммы, этюды Черни, полифонии Баха — и дальше, дальше, дальше…

На этот концерт мама рассчитывала особенно и даже досрочно заказала для дочери черное бархатное платье (обязательное, по ее мнению, для всех пианисток) и вынула из шкатулки старую круглую брошь с камеей, принадлежавшую, кажется, еще Настиной бабушке. Теперь платье с приколотой к нему брошью торжественно висело в шкафу, ожидая дня концерта.

Которого не будет.

Вернее, будет, но не для Насти.

В каком там году предрекали очередной конец света? Для Насти он наступит уже сегодня.

Словно в ответ на ее мысли из прихожей донесся скрежет ключа в замке двери. В предгрозовой тишине он показался девушке ударом грома.

Она выдохнула и приготовилась к худшему.

Настенька, вот и я! — крикнула из прихожей мама. Разумеется, она еще ничего не знала. Даже не догадывалась, что ее умница-дочь потерпела неудачу. — Как дела, как в школе?

В школе все тоже было не очень. То есть с маминой точки зрения, может, и ничего, а вот с Настиной — полный отстой. Учеба, учеба, учеба! От Насти даже мальчишки шарахались! Один раз в жизни пригласили на дискотеку, а у нее в этот день, как и во многие другие, занятия в музыкальной школе. И что же? Не похоже, чтобы Пашку из параллельного одиннадцатого «А» это сильно расстроило. По крайней мере, он сумел скрыть огорчение и буквально за пять минут подыскал Насте замену. О Насте вспоминают в классе только тогда, когда требуется списать домашку или контрольную.

Все нормально, мам, — привычно пробормотала Настя, собираясь для предстоящего разговора.

И он, конечно же, не замедлил последовать.

Что-то не так? — Мама сняла сапоги и заглянула в комнату. — Что это ты сидишь без света? — И она тут же включила лампу.

Мам, не сердись, но у меня нет таланта…», «Мам, ты, конечно, всегда желала мне добра и хотела, чтобы из меня получилась пианистка, но, похоже, я из тех неудачников…», «Мам, мне сегодня сказали, что у меня нет ни души, ни эмоций, наверное, я зря ходила в музыкальную школу…» — вертелось на языке у Насти.

Так, — протянула она, щурясь на яркий свет. — Ты же не расстроишься. Знаешь, с концертом… — горло сдавил спазм, и девушка замолчала, не в силах продолжить.

Что с концертом? — Мама пошарила в кармане, извлекла оттуда сигарету и зажигалку и закурила. Она всегда курила, когда нервничала.

Ты не волнуйся, как-нибудь в другой раз… — протянула Настя, пялясь в отвратительный цветной ковер у себя под ногами.

Тебя не допустили к участию в концерте?! — Мама смотрела на дочь с презрением, словно обнаружила в ней какое-то уродство, которого отчего-то не замечала раньше, например лишнюю пару рук или второй нос.

Настя не ответила — что уж тут скажешь, все и так ясно.

Та-ак, — мама присела на подлокотник дивана и выпустила изо рта густой клуб дыма.

Словно извергающий пламя дракон», — неуместно подумалось Насте.

Та-ак, — повторила мама. — Значит, все, что я делаю для тебя, тебе абсолютно не нужно. Может, я тебя слишком нагружаю, а? Может, ты вкалываешь, как Золушка, а по ночам еще скребешь сковородки и перебираешь горох и чечевицу? Ну скажи, а?

Нет, — прошептала Настя, чувствуя себя уже совсем глупо.