Немножко отдохнем

 

Застойные времена. Застольные времена.

Были дни «Мосфильма» в Ереване. Мы полетели по личному приглашению Демирчяна, первого секретаря ЦК Армении. Во главе нашей делегации — лично Николай Трофимович Сизов.

В холодильнике моего ереванского номера — вино и фрукты. В ванной можно танцевать вальс.

Возят нас на «Чайке». На переднем сиденье — Сизов. А сзади Жанна Прохоренко, Жанна Болотова и я. Иногда к нам присоединялся режиссер М.

Водитель «Чайки» так гордился своей машиной и своими пассажирами, что ездил вопреки всяким правилам. Если же гаишник пытался его урезонить, наш «рулевой» делал такое нецензурное лицо и показывал такой выразительный жест, что «наглец» краснел и терялся.

Николай Трофимович Сизов когда-то был крупным милицейским чином. Одним из тех, кто подписывал протокол о расстреле Берии. Сизов был свидетелем его казни. Рассказывал, как Берия плакал, как наделал от страха в штаны, как не хотел расставаться с жизнью — он, человек, для которого чужая жизнь никогда не представляла никакой ценности… Николай Трофимович знал также много интересных милицейских историй. И иногда делился с нами… Рассказчик он был своеобразный: ни лишних слов, ни лишних эмоций. Но от этого все его истории выглядели абсолютно достоверными, настоящими, правдивыми. Думаю, так оно и было.

Он вообще был настоящий — этот Сизов. Настоящий мужик, который умел держать свое слово.

Как-то я услышала: режиссер М. рассказывает Сизову, что Елена Соловей собирается эмигрировать. Это был 1979 год, и такие «сообщения» были уничтожительно опасны. Артиста переставали снимать, начинали травить, пинать, терзать…

Но, к чести Сизова, рассказа М. он «не заметил».

 

Нас привезли как-то на армянскую атомную электростанцию. (Тогда актеров вообще возили по всем «достижениям народного хозяйства».) После экскурсии — застолье. Почему-то зашел полупьяный спор, чей начальник лучше. Атомщики говорили, что их. Я утверждала, что наш. (Кстати, Сизова с нами не было.) И тут кто-то из «противников» предложил:

— А если выпьешь стакан водки, значит, ваш лучше!

Предложение было коварным: непьющая женщина и стакан водки трудносовместимы. Но пришлось расправить плечи и залпом осушить стакан. Армяне ахнули… но с большим уважением. Я непринужденно продолжала беседовать.

Так я честно продержалась до гостиницы.

Думаю, меня вдохновлял пример моего учителя — Георгия Николаевича Данелия. Эту байку рассказывают во ВГИКе. Правда, из уст самого Георгия Николаевича я ее ни разу не слышала.

Когда-то давно Данелия вместе со своим учителем Михаилом Ильичом Роммом был в Италии.

Их пригласили на банкет. Один дерзкий итальянец вызвался перепить советского человека. Данелия принял вызов.

Итальянец конечно же свалился раньше, а Данелия еще долго поддерживал все новые и новые тосты за советско-итальянскую дружбу. За Феллини и «Мосфильмини».

Потом они с Роммом сели в машину и поехали в гостиницу. В машине Данелия первым делом спросил:

— Здесь еще посторонние люди есть?

— Есть, — ответил Михаил Ильич.

Вошли в гостиницу.

— Люди есть?

— Есть.

Сели в лифт.

— Люди?

— Да.

Открыли дверь в номер.

—?

— Нет, пусто.

Данелия отключился.

 

А я на следующий день после знаменитой «атомной» попойки получила головную боль и голубенький ситец (в те времена принято было дарить приезжим гостям подарки местной промышленности. Мы все получили по ситцу. Мне достался розовый. Николай Трофимович отдал мне еще свой — голубой: «для твоей дочки»).

 

Каждое наше утро в Армении начиналось с гостеприимной фразы:

— Немножко отдохнем?

Это означало пышное застолье. «Отдых» получался бесперебойным.

Повезли нас в Ленинакан. В горах перед машиной из-под колес выросли мрачные фигуры. Мы насторожились. Водитель обернулся:

— Немножко отдохнем?

Прямо в скале были выбиты ступеньки. Мы поднялись по ним. Нас уже ждали зажаренный барашек и коньяки. Руки после жирного барашка мы мыли водкой.

Приехали в Ленинакан.

— Немножко отдохнем?

Перед нами стояли столы, утопающие в жирной, мягкой земле: так много на них громоздилось еды. Мы сели и тоже стали погружаться в землю. Когда пришло мне время идти выступать, я попыталась встать. Каблук не пускал. Дернула ногой — каблук остался в земле. Кто-то тут же схватил туфлю и побежал ее чинить. Мне немедленно принесли другие.

Потом нас повезли к пограничникам.

— Немножко отдохнем?

Не знаю, кто в тот момент охранял государственную границу.