Осознанная позиция может влиять на наше поведение только тогда, когда другие люди могут судить о ней по нашему поведению

Стереотипы – благодатная почва для исследования работы модели нашего сознания и ее пригодности, поскольку сознательная позиция людей и знание принятых норм не совпадают с их неосознанным использованием. Большинство людей утверждают, что не руководствуются негативными стереотипами. Тем не менее в экспериментах на быструю реакцию (когда наш медленный разум не поспевает за ускоренным темпом[125]) исследователи обнаружили, что многие в своих суждениях опираются на стереотипы, даже когда сами оказываются их жертвами[126]. Ориентация на стереотипы также проявляется в более медленных экспериментах (как, например, с видеосюжетами про Ханну), когда участники объясняли свои оценки другими причинами[127].

Сознательно мы обладаем множеством равноправных позиций, но наше непроизвольное поведение может быть далеким от принципов равенства, и мы даже не подозреваем о своей предвзятости. Следующий эксперимент явно это демонстрирует. Ульман с коллегами[128]поставил перед своими испытуемыми в США моральную дилемму, используя задачу с железной дорогой и поездом, которую мы рассматривали ранее: будут ли участники толкать толстого человека под поезд, чтобы спасти сотни жизней? С той только разницей, что одних испытуемых спрашивали, могут ли они толкнуть на рельсы человека по имени Чарльз Элсуорт Третий, чтобы спасти Гарлемский джазовый оркестр, а других – смогут ли они столкнуть человека по имени Тайрон Патон, чтобы спасти Нью-Йоркский филармонический оркестр[129]. По результатам анкетирования участников разделили на либералов и консерваторов. Все они после эксперимента сошлись во мнении, что, разрешая моральную дилемму, нельзя исходить из расы.

Если учесть имена людей, которых нужно толкнуть под поезд, и музыкантов, которых нужно спасти, становится ясно, что этот вопрос был очевидно связан с расой. Либералы в США ориентированы на помощь меньшинствам, и это повлияло на их ответы. Либералы были склонны скорее столкнуть Чарльза, нежели Тайрона (консерваторы сохраняли беспристрастность).

Затем участникам предложили альтернативный сценарий: те, кого спрашивали, смогут ли они столкнуть Чарльза, теперь решали вопрос о Тайроне, и наоборот. Поскольку добровольцы уже отвечали на вопрос о другой персоне, любое изменение в их ответе на второй вопрос демонстрировало бы наблюдателю и самим участникам, что раса повлияла на их ответы.

Итак, на второй вопрос они отвечали так же, как и на первый: одобряли гибель Чарльза, если уже были готовы сбросить Тайрона, и спихивали Тайрона, если до этого уже обрекли на гибель Чарльза. Поскольку либералы изначально были склонны сбросить Чарльза, а не Тайрона, это означает, что либералы, которых во втором случае спрашивали о Тайроне, были скорее готовы сбросить его, чем те, кого спрашивали о Чарльзе во второй раз. В итоге они дали ровно противоположные ответы на вопрос, что бы они сделали, если бы их опрашивали в обратном порядке.

Этот пример показывает, что, по всей видимости, мы способны реагировать и рассуждать в соответствии со своими осознанными и существующими ценностями. В первом случае либералы отвечали на вопросы в соответствии со своими политическими убеждениями, избегая проявления расизма. В отсутствие отправной точки они продемонстрировали осознанное отношение и были в меньшей степени готовы сбросить Тайрона, чем в другом случае. При ответе на второй вопрос у них была отправная точка, и они смогли применить свои принципы равноправия.

Без контролируемого эксперимента у наблюдателей не было способа убедиться, что участники отвечали под влиянием стереотипов. Эти эксперименты показывают, что испытуемые активно управляют тем, как их воспринимают со стороны, и действуют в соответствии с определенными убеждениями. А эти убеждения сознательно представлены таким образом, чтобы главная роль сознания заключалась в создании модели, основанной на восприятии извне, и в моделировании социальных последствий наших поступков.