Черри погрузилась в сиденье, обхватив себя руками за плечи, медленно сворачиваясь в шар. Ее я знала еще меньше, чем Зейна, но такое поведение не обычно ни для кого.

Зейн, что с ней?

Она боится, – ответил он. Голос его был совершенно нейтрален, но то, что выражало его лицо, можно было бы назвать злостью.

Я ей сказала, что это дело сугубо добровольное. Она не обязана была ехать.

Скажи это вот этому мистеру Мачо. – Зейн глядел Ричарду в затылок.

Я повернулась, глядя на профиль Ричарда.

Ричард, в чем дело?

Она едет с нами, – ответил он очень спокойно.

Почему?

Потому что я так сказал.

Чушь собачья!

Тут он на меня глянул. Хотел глянуть холодно, но получилось злобно.

Ты – моя лупа, но Ульфрик все равно я. Мое слово по-прежнему закон.

Хрен с ним, с твоим словом. Ты не потащишь ее с нами только потому, что злишься на меня.

У него напряглись желваки на скулах.

Они оба предали своих. Теперь они едут исправлять свою ошибку. – Голос его был все так же тих, спокоен и замедлен, будто ему больших трудов стоило держать себя в руках. Он говорил как человек, который боится сорваться на крИК.

Посмотри на нее, Ричард. Она хуже чем бесполезна. Придется еще и ее защищать.

Он покачал головой:

Никогда не бросай братьев, ни по какой причине. Это закон.

Закон стаи, но она не из стаи.

Пока ты не перестанешь быть моей лупой, Анита, то, что принадлежит тебе, принадлежит и мне.

Черта с два!

Он улыбнулся – скорее даже оскалился, будто зарычал.

Да, ты права. Кое-что мне не принадлежит.

Я не сразу поняла, что он имеет в виду, а поняв, смутилась. Но черт меня побери, если я стану объяснять, что не это хотела сказать. Он сам это знал, просто хотел меня смутить. Ну и хрен с ним.

Ты ее бил?

Он вдруг стал очень внимательно смотреть на дорогу, но его руки на руле напряглись. Он ее бил, и это ему было очень неприятно. Мне тоже.

Ты хотела, чтобы я был сильным. И получила что хотела.

Между сильным и жестоким есть разница, Ричард.

В самом деле? Никогда не мог ее понять. Я решила, что это он имеет в виду меня. Но заставить меня чувствовать себя виноватой можно только ненадолго, а потом я прихожу в бешенство.

Ладно. Если то, что принадлежит мне, принадлежит тебе, то верно и обратное.

Он посмотрел на меня, нахмурившись:

Что ты этим хочешь сказать?

Мне было приятно видеть беспокойство в его лице. Приятно было обратить его логику против него же. По-своему я так же злилась на него, как он на меня. У меня не было его высоких моральных принципов, но и каннибалом я тоже пока не стала. Может, я тоже придерживаюсь каких-то моральных принципов.

Если ты можешь заставить Черри ехать с нами, то я могу приказать стае защищать Стивена. Я могу приказать им делать все, для чего хватает моей доминантности.

Нет.

А почему?

Потому что я так сказал.

Тут я засмеялась и даже сама услышала, насколько стервозно.

Он завопил – долгим жутким воплем досады и злобы.

Боже мой, Анита!

Ричард, мы друг друга загрызем, если не придем хоть к какому-нибудь компромиссу.

Он снова глянул на меня.

Ты спишь с вампиром. Нам нечего искать.

Мы все трое привязаны друг к другу, и, быть может, на очень долгие времена, Ричард. Надо найти способ как-то жить вместе.

Он рассмеялся – сухо и горько.

Жить вместе? Мечтаешь о доме, где в подвале будет лежать Жан-Клод, а во дворе на цепи сидеть я?

Не в этом дело, но ты должен перестать себя ненавидеть.

Не себя я ненавижу, а тебя.

Я покачала головой:

Будь это правдой, я бы оставила тебя в покое. Но ты ненавидишь своего зверя, а он – это ты.

Он подъехал к «Цирку».

Приехали. – Ричард заглушил двигатель, и в машине наступила тишина. – Черри может подождать здесь.

Спасибо, Ричард, – сказала я.

Он замотал головой.

Не благодари, Анита. – Он провел ладонями по лицу, по волосам, запустив в них пальцы. Очень выгодно при этом выглядели его грудь и бицепсы. Он не знал, как такие простые вещи меня волнуют. – Не благодари.

Ричард вышел из машины.

Я велела Черри сидеть и не высовываться. Не следовало давать им повода схватить ее, пока мы будем выручать остальных. Это бы противоречило самой цели нашей поездки.

Зейн поцеловал ее в лоб, как делают, чтобы успокоить ребенка. Сказал ей, что все будет хорошо, что я защищу всех. Господи, хоть бы он оказался прав.

Навстречу Ричарду вышел мужчина, который нас ждал. Я сунула руку в карман и отщелкнула предохранитель браунинга, потому что этот мужчина был мне знаком.

Зейн, державшийся около меня, тихо спросил: