Знаешь, Анита, быть мохнатым – это еще не так плохо. Бывает похуже, например, быть ходячим мертвецом.

Я нахмурилась:

Выметайся, Ирвинг. И спасибо, что сказал.

Надеюсь, через неделю ты еще будешь мне благодарна.

И я надеюсь.

Ирвинг дал мне несколько телефонов и вышел. Не хотел оставаться слишком долго, а то могут заподозрить, что он не просто репортер. Насчет моей репутации, кажется, никто не беспокоился. Я поднимаю зомби, убиваю вампиров и встречаюсь с Принцем Города. Если меня будут считать еще и оборотнем, так какая разница?

Три имени членов стаи, подчиненных, которых Ирвинг счел достаточно сильными, чтобы быть телохранителями, и достаточно слабыми, чтобы их можно было заставить. Мне этoro делать не хотелось. Стая строится на дисциплине: наказание и награда; в основном наказание. Если члены стаи, к которым я обращусь, мне откажут, я должна буду их наказать, иначе я не лупа, иначе я слишком слаба, чтобы поддерживать Ричарда. Конечно, он вряд ли будет благодарен. Сейчас он меня, наверное, ненавидит, и я его понимаю. Его очень разозлит мое вмешательство.

Но тут дело не только в Ричарде. Есть еще Стивен. Однажды он спас мне жизнь, и я этой услуги пока не вернула. И еще: он из тех, кто добыча для любого, – так было до сегодняшнего утра. Да, Зейн его чуть не убил, но дело не в этом. Он поставил дружбу выше верности стае. Это значит, что Сильвия может снять с него защиту стаи. Тогда он как леопард-оборотень станет игрушкой для каждого, кто захочет. Я этого не могу допустить.

Это может кончиться смертью Стивена. Смертью Ричарда. Может оказаться, что я должна изувечить или убить нескольких членов стаи, чтобы меня правильно поняли. Может быть, может быть, сплошные «может быть». Черт бы все побрал!

Я никогда никого не убивала иначе как ради самозащиты или отмщения. Если сейчас я влезу в игру, это будет преднаменное, хладнокровное, обдуманное убийство. Пусть не в строгом смысле этого слова, но я буду знать, что я затеваю. Как костяшки домино – они стоят ровно и прямо, пока не собьешь одну, а тогда их уже не остановить. Кончится все отличным узором на полу: власть Ричарда неколебима, Стивен и леопарды спасены, Сильвия отступила или погибла. Первые две вещи произойдут в любом случае, произойдет ли третья – выбор Сильвии. Горько, но правда. Конечно, есть и другой вариант: Сильвия меня убьет. Это вроде как откроет ей новые возможности. Сильвия не то чтобы беспощадна, но не позволяет никому становиться у себя на дороге. Эта черта у нас с ней общая. Нет, я тоже не беспощадна. Иначе я бы вызвала Сильвию на встречу и застрелила на месте. Только для этого я недостаточно еще социопат. Милосердие может привести тебя к гибели, но иногда только оно и делает тебя человеком.

Я стала звонить. Первым я позвонила некоему Кевину, фамилия не указана. Ответил заспанный и хриплый голос курильщика:

Кто это и за каким чертом?

Как это изящно, – сказала я. – Как учтиво.

Кто говорит?

Анита Блейк. Ты знаешь, кто я?

Когда говоришь с угрозой, лучше недодавить, чем передавить. Так делаем мы с Клинтом Иствудом.

Он молчал секунд тридцать, и я его не прерывала. У него участилось дыхание. Почти чувствовалось, как заколотилось у него сердце.

Ответил он так, будто привык к необычным телефонным звонкам по делам стаи.

Ты наша лупа.

Молодец, Кевин, молодец. – Снисходительность тоже не помешает.

Он прокашлялся:

Чего ты хочешь?

Приезжай в университетскую больницу. Стивен и Натэниел ранены, я хочу, чтобы ты их для меня посторожил.

Натэниел – это который из леопардов?

Правильно.

Сильвия нам запретила помогать леопардам.

А Сильвия что, ваша лупа?

Такие вопросы отлично действуют, когда знаешь ответы. Если ты задаешь вопрос, а ответ застает тебя врасплох, ты попадаешь в дурацкое положение. Чтобы говоритъ с угрозой, надо быть информированным.

Он секунду помолчал и ответил:

Нет.

А кто лупа?

Он нервно проглотил слюну – в трубке было слышно.

Ты.

И по рангу я выше ее?

Сама знаешь.

Тогда оторви свою задницу от дивана и делай, что я говорю.

Лупа, Сильвия меня накажет. Больно накажет.

Я прослежу, чтобы этого не случилось.

Ты всего лишь человек и подруга Ричарда. Ты с Сильвией драться не можешь – это тебе верная смерть.