Картина пятаяПришедши в свой номер, он увидел умилительную картину. Его Амаранта сидела за столом и переписывала начисто одну из его повестей. Из ее больших глаз капали на черновую тетрадку крупные слезы.) Зинзага: Чем ты занята, дорогая? Амаранта: Переписываю начисто твою последнюю повесть.(Всхлипывает) Зизага: Амаранта! —(хватая жену за руку.) — Неужели жалкий герой моей жалкой повести мог тронуть тебя до слез? Неужели, Амаранта? Амаранта: Нет, я плачу не над твоим героем… Зинзага: ( разочарованно) От чего же?
Амаранта: М оя подруга, жена твоего друга-скульптора, Софья Фердрабантеро-Неракруц-Розга, разбила статую, которую готовил ее муж для поднесения графу Барабанта-Алимонда, и… не перенесла горя мужа… Отравилась спичками!
Зинзага: Несчастная… статуя! О, жены, чтобы чёрт вас взял, вместе с вашими всезацепляющими шлейфами! Она отравилась? Чёрт возьми, тема для романа!!! Впрочем, мелка!.. Всё смертно на этом свете, мой друг… Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра, твоя подруга, всё одно, должна была умереть… Утри свои слезы и лучше, чем плакать, выслушай меня… Амаранта: Да… Тема для нового романа? (тихо) Зинзага: Амаранта: Не лучше ли будет, мой друг, если я выслушаю тебя завтра утром? Утром мозги свежей как-то… Зинзага: Нет, сегодня выслушай. Завтра мне будет некогда. Приехал в Лиссабон русский писатель Державин, и мне нужно будет завтра утром сделать ему визит. Он приехал вместе с твоим любимым… к сожалению, любимым, Виктором Гюго. Амаранта: Да? Зинзага: Да… Выслушай же меня! (Зинзага сел против Амаранты, откинул назад голову и начал:) Зинзага: Место действия весь свет… Португалия, Испания, Франция, Россия, Бразилия и т. д. Герой в Лиссабоне узнаёт из газет о несчастии с героиней в Нью-Йорке. Едет. Его хватают пираты, подкупленные агентами Бисмарка. Героиня — агент Франции. В газетах намеки… Англичане. Секта поляков в Австрии и цыган в Индии. Интриги. Герой в тюрьме. Его хотят подкупить. Понимаешь? Далее… (пантомима Зинзага рассказывает сюжет своего романа) Амаранта два раза засыпала и два раза просыпалась, на улицах потушили) фонари и взошло солнце, а он всё говорил. Пробило шесть часов, желудок Амаранты ущемила тоска по утреннем чае, а он всё говорил.) — Бисмарк подает в отставку, и герой, не желая долее скрывать своего имени, называет себя Альфонсо Зунзуга и умирает в страшных муках. Тихий ангел уносит в голубое небо его тихую душу… (пробило семь часов). Зинзага: Ну? Что скажешь? Не находишь ли ты, что сцену между Альфонсо и Марией не пропустит цензура? А? Амаранта: Нет, сценка мила!
Зинзага: Вообще хорошо? Ты говори откровенно. Ты женщина, а большинство моих читателей — женщины, потому мне необходимо знать твое мнение. Амаранта: Как тебе сказать? Мне кажется, что я твоего героя где-то уже встречала, не помню только, где именно… Зинзага: Не может быть! Амаранта: Право. С твоим героем я встречалась в одном романе, и, надо тебе сказать, в глупейшем романе! Когда читала этот роман, я удивлялась, как это могут печатать подобную чушь, а когда прочла его, то решила, что автор должен быть, по меньшей мере, глуп как пробка… Чушь печатают, а тебя мало печатают. Удивительно! Зинзага: Не припомнишь ли хотя название этого романа? Амаранта: Названия не помню, но имя героя помню. Это имя врезалось мне в память, потому что имеет в себе четыре «р» подряд… Глупое имя… Карррро! Зинзага: Не в романе ли «Сомнамбула среди океана»? Амаранта: Да, да, да, в этом самом. Как хорошо ты помнишь нашу литературу! В этом самом… Твой герой очень похож на Карррро, но твой, разумеется, умней. Что с тобой, Альфонсо? Зинзага: «Сомнамбула среди океана» — мой роман!!! (вскакивая) (Амаранта покраснела.) Зинзага: Значит, это мой роман глупейший, мой? (завопил) Ах, ты, безмозглая утка! Так-то вы, сударыня, смотрите на мои произведения? Так-то, ослица? Проговорились? Больше меня уж вы не увидите! Прощайте! Гм… бррр… идиотка! Мой роман глупейший?! Граф Барабанта-Алимонда знал, что издавал! (Бросив презрительный взгляд на жену, Зинзага нахлобучил на глаза шляпу, хлопнул дверью и вышел из 147 номера. Амаранта вздохнула, но не заплакала и в обморок не упала.) Амаранта: (шепотом) 1Он вернется! Вернется, как бы сильно ни был сердит. И писать и иметь даровую переписчицу на лиссабонских бульварах, под голубым португальским небом ему не по карману. (Она вздохнула) Посплю пока его нет!(Ложится на кушетку, засыпает)
|
