Письмо пятое. Когда ожидаешь подробного доклада о работе, а получаешь расплывчатые восторги, это несколько разочаровывает

Мой дорогой Гнусик!

Когда ожидаешь подробного доклада о работе, а получаешь расплывчатые восторги, это несколько разочаровывает. Ты пишешь, что «себя не помнишь от радости», потому что европейцы начали свою очередную войну. Мне ясно, что с тобой произошло. Ты не охвачен радостью, ты просто пьян. Читая между строк твоего совершенно неуравновешенного письма о бессонной ночи пациента, я могу судить и о твоем состоянии. За свою карьеру ты впервые вкусил того вина, в котором награда за все наши труды. Это вино — тревога и смятение души человеческой — ударило тебе в голову. Тебя трудно винить: мудрая голова не венчает юные плечи. А вот впечатлили ли подопечного мрачные картины будущего, которые ты ему нарисовал? Ты подсказал ему печальные воспоминания о его счастливом прошлом, засосало у него как следует под ложечкой? Ты сумел сыграть на всех его тонких струнках? Что ж, это в порядке вещей. Но помни, Гнусик, делу — время, а потехе — час. Если твое теперешнее легкомыслие приведет к тому, что добыча выскользнет из рук, ты вечно и тщетно будешь жаждать вина, которого сейчас отведал. Если же с помощью настойчивых, хладнокровных и непрестанных усилий тебе удастся заполучить его душу, он — твой навеки. Он станет тогда живой чашей, до краев полной отчаянием, ужасом и смятением, и ты сможешь отпивать из нее, когда захочешь. Так что не позволяй временному возбуждению отвлекать тебя от главного дела, а дело твое — подрывать веру и тормозить добродетель. В следующем письме пришли мне тщательный и полный отчет о реакциях пациента, чтобы мы могли обдумать, что лучше: сделать из него крайнего пацифиста или пламенного патриота. Здесь у нас масса возможностей. Пока что я должен тебя предостеречь: не возлагай слишком много надежд на войну.

Конечно, война несет немало забавного. Постоянный страх и страдание людей — законный и приятный отдых для наших прилежных тружеников. Но какой в этом прок, если мы не сумеем воспользоваться ситуацией и не доставим новые души нашему отцу? Когда я вижу временные страдания человека, впоследствии ускользающего от нас, мне гадко, словно на роскошном банкете мне предложили закуску, а затем убрали всю еду. Это хуже, чем не пробовать ничего. А Враг, верный Своим варварским методам, позволяет нам видеть недолгие страдания Своих избранных только для того, чтобы помучить нас, искусить, и в конце концов выставить на посмешище, оставляя нам непрестанный голод, созданный Его охранительным заслоном. Подумаем, как воспользоваться европейской войной, а не как наслаждаться ею. Кое в чем она сработает в нашу пользу. Можно надеяться на изрядную меру жестокости и злобы. Но, если мы будем бдительны, мы на этот раз увидим, как тысячи обратятся к Врагу, а десятки тысяч, так далеко не зашедших, станут заниматься не собой, а теми ценностями и делами, которые они сочтут выше своих собственных. Я знаю, что Враг не одобрит многие из этих дел. Но именно здесь Он и не прав. Ведь Сам Он в конце концов прославляет людей, отдавших жизни свои за дела, которые Он считает плохими, на том чудовищном, достойном софиста основании, что самим людям эти дела казались добрыми и достойными. Подумай также, сколь нежелательным образом люди умирают на войне. Они знают, что их можно убить, и все же идут туда, особенно если они приверженцы Врага. Для нас было бы гораздо лучше, если бы все они умирали в дорогих больницах, среди врачей, которые им лгут по нашим же внушениям, обещая умирающим жизнь и утверждая их в том, что болезнь извиняет каждый каприз, и (если наши сотрудники хорошо знают свое дело) не допуская мысли о священнике, дабы тот не сказал больному о его истинном положении. А как губительна для нас постоянная память о смерти!

Наше патентованное оружие — довольство жизненными благами — оказывается бездейственным. В военное время никто уже не верит, что будет жить вечно.

Мне известно, что Паршук и некоторые другие видели в войнах огромную возможность для атак на веру, но такой оптимизм мне кажется сильно преувеличенным. Своим земным последователям Враг ясно показал, что страдание — неотъемлемая часть того, что Он называет Искуплением. Так что вера, разрушенная войной или эпидемией, даже не стоит наших усилий. Конечно, именно в моменты ужаса, тяжелой утраты или физических страданий, когда разум человека временно парализован, ты можешь поймать его в ловушку. Но даже тогда, если человек воззовет о помощи к Врагу, он почти всегда, как я обнаружил, оказывается под защитой.

Твой любящий дядя Баламут.