Беспартийный комментатор Олимпиад. Анна Дмитриева

 

Анна ВладимировнаДмитриева окончила филологический факультет МГУ. Спортивный журналист, телеведущая. Многократная чемпионка СССР по теннису, с ее именем связан взлет интереса к этой игре в середине 1980-х. Много лет работала на Гостелерадио СССР, с 1991 года – на телевидении.

В 1995-1999 годах вела эксклюзивные репортажи с Уимблдонского турнира вместе с Александром Метревели. Автор книги о теннисе «Играй в свою игру».

Лауреат премии «Золотой микрофон» (1997) в номинации «Лучший спортивный комментатор», а также премии «Телегранд» (2008). Член Академии российского телевидения.

В настоящее время руководит спортивным вещанием «НТВ Плюс».

 

- Анна Владимировна, как вы впервые попали на телевидение?

- Я окончила университет и некоторое время не работала (на то были свои обстоятельства: маленькие дети и не сложившиеся отношения с клубом «Динамо» - в качестве тренера я работать не могла). И вот, сидя с Юрием Ростом вечером на кухне (он в это время у нас жил, ему просто негде было жить) и обсуждая мой дальнейший путь, мы пришли к выводу, что надо работать на телевидении. Работать не с оглядкой на образование, а опираясь на знание предмета. Я понимала прекрасно, что теннис все-таки знаю - а значит, и спорт. Не без совета с его стороны я пошла в спортивную редакцию, которой руководил Александр Иваницкий, и спустя какое-то время была туда принята в качестве младшего редактора.

- Какой факультет вы оканчивали?

- Филологический факультет МГУ по специальности «французский язык и французская литература».

- Спортивная карьера, диплом МГУ... Какие подспорья для работы на телевидении вам предоставила ваша прошлая жизнь? И чему только предстояло научиться?

- На телевидении нужно было научиться… всему. Ремеслу главным образом. Потому что образование - понятие условное. Но, наверное, какой-то уровень культуры университет мне дал. Правда, знания, которые я там получила, для моей работы оказались совершенно не нужны.

А телевидение и радио (тогда была совместная редакция) требовали в первую очередь знания предмета, то есть понимания, как делается картинка на телевидении, как она монтируется, как это все озвучивается, откуда все собирается. Это была новая область человеческой деятельности. И моей деятельности в том числе. И мне предстояло все освоить от и до.

Кроме того, нужно было научиться пользоваться микрофоном (когда я делала материалы для радио), а также диктофоном. Для меня сложная задача, потому что в технике я не очень хорошо разбиралась. К тому же, и качество диктофонов оставляло желать лучшего.

- С какими техническими трудностями тогда, в «ленточную» эпоху, приходилось сталкиваться?

- Мы возили с собой огромный магнитофон «Репортер» с двумя бобинами - для радио. И на телевидении, когда я пришла, еще не было ни одного ТЖК [телевизионного журналистского комплекта]. По-моему, только в году 1977-м появился первый ТЖК BCN, тоже на катушках, но на мелких таких.

- Это иностранное производство?

- Да, конечно. Все иностранное. Наши были только очень большие и плохие - так называемые кадры. Это огромных размеров машины, на которых шел монтаж. Но я начинала работать редактором на программе «Время», и там уже имелись не «кадры», а тоже иностранные, но более высокого качества монтажные станции. Однако даже на них нарезку монтировали не сами, а специально обученные технари.

Причем на монтаже был разгон ленты в 15 секунд. Запустили картинку, и надо выставлять ее за 15 секунд до момента склейки. Тоже и на другой бобине. На экранчике отображалось - склеилось или нет. И потом следующий план. Тоже за 15 секунд отмотка, и так далее… Стопроцентной гарантии та техника не давала. Вот такие были непростые времена для редакторов.

- Редактура - это первый этап карьеры, какие последовали затем?

- Я пришла в конце 1974 года, а по-настоящему стала работать в 1975 году, с января. Сначала только на радио, потом и на ТВ. Первый свой эфир я провела в середине лета 1975 года - это был репортаж с чемпионата России по бадминтону. Меня вызвал Иваницкий и сказал: «Бадминтон и теннис - это примерно одно и то же, там ракетка и тут ракетка, поэтому вам предстоит вести репортаж». Конечно, это было событие в моей жизни, потому что одно дело - редактировать и делать какие-то маленькие двух-трехминутные сюжеты, и совсем другое - полноценный эфир.

- Можно сказать, что комментаторов бадминтона и тенниса тогда почти не было?

- Да, имелся такой дефицит. Теннис комментировал до меня Николай Озеров. По совместительству. Он многократный чемпион СССР по теннису - сам бог велел. Но был занят очень - он комментировал футбол, хоккей, и поэтому на теннис у него просто не хватало сил.

Еще был Андрей Новиков - теннисист в прошлом, а потом журналист, который работал на радио и частично на телевидении. Он тоже комментировал. Другое дело, что тенниса в эфире, по сути, и не было. Теннис впервые появился, по-моему, в 1976 году, когда к нам приехали американцы на матч сборных США и СССР в Кубке Дэвиса. Во всяком случае, это мой первый собственно теннисный репортаж.

Так вот, в 1975-м я провела свое первое спортивное соло по бадминтону и в том же году сделала обзорную программу по теннису. Тогда не существовало перегонов, особенно из-за границы, материалы присылались на кинопленке. На основе этих киноматериалов я сделала обзор Уимблдона-75 - года победы Артура Эша. Я использовала не только пленки, но и фотографии. И это оказался вообще первый рассказ на нашем телевидении об Уимблдонском турнире. Тоже, конечно, методом тыка, у меня не было ни ассистента, ни режиссера, только оператора заказала. Пересняла архивные фотографии, потом все это вместе склеила с помощью монтажера, которого нашла опять-таки с большим трудом. И, в общем, считалось, что это фильм (смеется).

- Он сохранился?

- Нет, конечно… В этой работе мне очень помогал Владимир Перетурин, которому показалось интересным: что я, без году неделя на телевидении, не будучи профессионалом, решилась такое сделать. И помог он мне во время озвучания. Потому что озвучка - это тоже целое событие.

В 1976-м я уже регулярно выступала как комментатор, работала в кадре и за кадром, вела спортивные новости в программе «Время». В том же году поехала на Олимпиаду. Кстати, из-за того, что я была беспартийной, официально в должности комментатора во времена советской власти так и не оказалась. Мой потолок был - «старший редактор». А в партию так и не вступила. Но в творческом отношении я получила возможность работать как комментатор и на протяжении дальнейшего своего творческого пути в этом качестве и существовала. Хотя выполняла и редакторские обязанности тоже.

…1976 год, Монреаль. Огромные, конечно же, впечатления. Я работала в группе European Broadcasting Union - Европейского вещательного союза. Это означало, что в качестве редакторов мы готовили (тогда еще не было прямых трансляций) материалы определенного хронометража. Я, например, отвечала за спортивную гимнастику и монтировала ежедневно спортивные материалы для всех европейских комментаторов, которые приходили рано утром, получали эту картинку, ее озвучивали, и она шла в эфир.

- То есть вот такая многоступенчатая структура?

- Да. Потому что технически было очень сложно организовать прямые каналы. Точно так же мы работали и в Лейк-Плэсиде, на зимней Олимпиаде 1980-го. Хотя в Лейк-Плэсиде уже случались отдельные прямые трансляции. Помнится, горные лыжи мы передавали впрямую, комментировал Владимир Маслаченко. За четыре года сделали ощутимый шаг вперед в том, что касается передачи картинки.

Кроме того, я работала как комментатор на СССР - на программу «Время», мы делали обзорные передачи. А в качестве работника Европейского вещательного союза я была только редактором на месте событий.

- Какие еще знаменательные события тогда происходили?

- Дальше я совершенствовалась в этих направлениях. Теннис для меня фактически отсутствовал, потому что мы его почти не транслировали. Уимблдонский турнир впервые стали показывать в 1984 году - ежедневные часовые трансляции по Первой программе ЦТ СССР (потом – «Первый канал»).

Еще, впрочем, существовали теннисные трансляции по техническому каналу, доступному только для москвичей. По нему передавались в основном учебные программы, и летом он отдыхал. Видимо, инициатива покупки Уимблдонского турнира исходила от кого-то из членов Политбюро, и по звонку Уимблдон был куплен.

- Можете предположить, по чьему именно звонку?

- Я даже знаю, но не хочу говорить (смеется). И вот, чтобы удовлетворить членов Политбюро, запустили Уимблдонский турнир целиком и полностью на технический канал. Тогда ведь нельзя было провести прямую линию на одну правительственную дачу, поэтому дали возможность просмотра и остальным людям тоже. В Москве и Московской области.

В общем, с 1984 года в нашей спортивной жизни появился Уимблдон. А так я постоянно вела репортажи по художественной и по спортивной гимнастике. Потом - церемонии открытия - закрытия Игр разных: Олимпийских, Доброй воли, Дружбы и так далее. Все это - вместе с Николаем Озеровым. Ну, и делала разные программы. Одна из наиболее для меня значительных - программа «Арена», которую мы вели с Сергеем Ческидовым начиная с 1987 года.

В 1991-м мы большой группой ушли на Российское телевидение, на в торой канал. Эту группу возглавил Иваницкий, потом были Сергей Ческидов, Алексей Бурков, я, молодой Олег Жолобов. И пришли на Российское телевидение молодые братья Кикнадзе, Василий и совсем еще юный Кирилл. Он тогда был редактором.

Мы отработали там единой командой до 1993 года. Кирилл Кикнадзе ушел в самом конце 1993-го вместе с Бурковым на НТВ. А я перешла туда же в 1994-м. Телекомпания «НТВ» тогда вещала на четвертом канале, начиная с семи часов вечера. И мы там делали отдельные программы с Бурковым, потом показывали Уимблдон. Почувствовали ту свободу, которой не имели, когда работали на Гостелерадио и на «России». То есть свободу творчества. Возможность делать то, что именно тебе нравится и именно тебе кажется правильным, и никто тебе не мешает.

Это особое чувство, которое сразу же, несомненно, родило новое желание - показывать спорт в более полном объеме. И мы с Алешей Бурковым выступали с бесконечными предложениями, закидывали удочку: может быть, все-таки создать спортивный канал? Но это нам самим, честно говоря, казалось нереальным.

Однако эта же идея запала, видимо, и Владимиру Гусинскому [владельцу НТВ]. Но он хотел создать не только спортивный канал, а целую спутниковую сеть.

- Можно ли сказать, что «НТВ Плюс» возник вокруг идеи спортивного канала, что эта идея была центральной?

- Не думаю, это у нас она была центральной (смеется). Гусинский просто знал, каким образом существовала и развивалась спутниковая сеть каналов, потому что это получило широкое распространение на Западе. Ему не пришлось придумывать велосипед, он мог просто учесть опыт всех остальных компаний и, собственно говоря, по этому пути и пошел.

И все же мысль программирования с опорой на спортивный канал Гусинский поддержал. Мы решили, что спортивный канал может стать таким паровозом, который повезет все остальные, так называемые базовые каналы - каналы серверного вещания. Словом, наша идея нашла живой отклик у Владимира Гусинского, и два года мы составляли концепции, писали разработки, делали предварительные программы, которые, как мы предполагали, могли представлять интерес. Кроме меня и Буркова, никого больше не было на том этапе.

Впрочем, я до конца думала, что все так и останется на листках бумаги. И тут выясняется, что это вполне реально. В 1996 году мы открылись, в ноябре.

- На какие этапы вы бы разделили историю «НТВ Плюс»?

- Это уже совершенно другая жизнь, со своими поворотами. В моем понимании, создать канал - это был предел мечтаний. Потом, когда Гусинский сказал (в период, кстати, дефолта): «А не сделать ли нам второй канал, футбольный?» - я не могла его понять сразу, не понимала, как он это себе представляет.

Зато потом осознала, что в этом и есть главная идея спутниковых каналов. Если они, в отличие от публичных каналов, не слишком доступны массовому зрителю, то тому зрителю, который все-таки доступ имеет, они могут предложить целую гамму вариантов для выбора. И мы стали размножаться (смеется).

Мы пошли по пути предложения новых специализированных каналов, с одной стороны, а с другой - по пути перепрограммирования каналов существующих. Потому что только тяжелобольные люди могут увидеть все наши каналы от и до, а люди занятые хотят смотреть исключительно то, что они любят. Задача создания такого веера каналов и заключалась в том, чтобы человек, пришедший вечером с работы, «поиграв на клавишах», мог найти то, что бы он хотел увидеть.

- Вернемся к советскому телевидению. Главная созидательная ячейка - творческий коллектив, как он создавался?

- Если говорить о спортивном телевидении, то мой период пребывания в спортивной редакции был очень выигрышным. Потому что он совпал с временем нашей подготовки к Московской Олимпиаде. Именно тогда формировалась огромная группа молодых комментаторов и вообще телевизионных журналистов. Им предстояло освещать Игры. И я была среди них и получила, наверное, все привилегии, которые могли получить люди, кому доверена такая, можно сказать, честь (смеется).

- Какого рода были привилегии?

- Возможность гораздо чаще показываться в эфире, иметь свои предложения по программам и возможность их осуществлять. К твоей работе проявлялось внимание, сопряженное с серьезной требовательностью, продиктованной, конечно, цензурными соображениями. Это всех угнетало, с одной стороны, но с другой - стимулировало предельную отдачу сил. Поэтому такой очевидной халтуры, которую мы нынче нередко наблюдаем, тогда просто не было.

- Слабые работы не пропускал многоступенчатый фильтр цензуры? Или качество все-таки зависело от самоотдачи?

- Скорее, второе. Ведь цензуры было… не то чтобы через край. Мы, конечно же, находились под недремлющим оком неких цензоров, которые следили за нашей работой, но все-таки репортажи, прямые трансляции просто доверялись тем людям, которые контролировали свои действия.

- Кто открывал и закрывал программы? Закрытие какой программы вы переживали особенно тяжело?

- У меня закрыли программу «Арена», потому что мы на раннем этапе Перестройки стали, рассказывая о спорте, свободно и смело говорить о вещах, о которых не принято было говорить в официальных программах. И это привело к тому, например, что министр спорта Марат Грамов лишился должности. Мы просто показали, насколько он беспомощный и насколько не владеет ситуацией. Мы пригласили его на прямой эфир - и буквально через несколько дней его сняли.

Вообще тот период характерен тем, что самое сложное было - захотеть показать что-либо интересное и прогрессивное, потому что это могло наткнуться на непроходимую стену. Касалось ли это маленького сюжета в программе «Время» или более широкой формы - неважно. Все-таки консерватизм в мышлении на телевидении существовал. Поэтому говорить постфактум о больших разочарованиях не приходится, но мелкие - преследовали всех постоянно.

- Вас когда-нибудь критиковали за политическую несдержанность?

- Да нет, в наших сюжетах для политики и места-то не было.

- Ну как же в спорте - и без политики?

- Были частные какие-то споры, но это смешно.

- За что ругало и хвалило начальство?

- Чаще всего там не было никакой логики.

- А коллеги – когда они выражали солидарность, когда проявляли зависть?

- Вы знаете, что тогда, что сейчас - все одно и то же. Просто оглянитесь вокруг, и вы все поймете. Люди не меняются.

- Приходилось ли чем-то жертвовать?

- Тот, кто жил в советское время, знает, что надо было принять правила игры той страны, в которой живешь. Для того, чтобы работать. Либо отказаться от этой идеи - работать - и становиться революционером. Но я по своему складу… ну не гожусь в революционеры. И в диссиденты.

Хотя надо сказать, что я негласно пострадала на теннисных кортах как тренер именно потому, что за мной тянулся шлейф той информации, которая если бы была правдой, то слишком лестной для меня. Я, будучи замужем за внуком Чуковского, жила на даче у Корнея Ивановича, а в соседней комнате жил Александр Солженицын. И вот идеологически считалось, что я не могу работать с детьми, воспитывать их… Но на телевидение меня все-таки взяли. Так что понимайте как хотите.

- Какие блага предоставляла работа на телевидении? Звезды в современном понимании этого слова были?

- Звезд тогда не было. Были люди известные. Например, все, кто работал в программе «Время». Но можно ли сказать, что на них сваливались блага? Нет, скорее, это просто такой образ жизни - образ жизни телевизионного работника.

- Но вы шли на телевидение именно за этим?

- Едва ли. Ведь я даже и предположить не могла, что уже через год буду работать в программе «Время». Я шла, чтобы заниматься так называемой спортивной журналистикой, но не в газете - мне казалось, что там скучно, - а на телевидении. Я думала, вести репортажи - это очень интересно.

- А кто пользовался самым непререкаемым авторитетом в спортивной редакции?

- В первую очередь Николай Озеров, он всех опекал и был знаменит в стране… ну не меньше, чем Брежнев.

- Это человек, безусловно, выдающийся, но эфирный. А кто был все время за кадром, но повлиял на судьбу отечественного вещания?

- Конечно, Александр Иваницкий. Он руководил спортивной редакцией и комментировал постольку поскольку. Это идеолог спортивного телевизионного вещания того времени, именно идеолог. Его позиция была, в общем-то, главенствующей на том этапе.

Кроме того, Аркадий Ратнер - этакий негласный серый кардинал. Он прекрасно разбирался в телевидении, в нем варился, с утра до вечера в этом жил и хорошо знал спорт.

- Какой этап создания программы вам всегда казался наиболее приятным, а какой - наоборот?

- В телевидении самое главное - картинка, ее рождение, придумывание сюжета, выстраивание сюжетной канвы. Вообще умение сделать из маленького сюжета маленькую пьеску или рассказ со своей кульминацией, интригой, со своими заходами на очень коротком промежутке времени - это кажется мне самым ценным.

Но здесь и главная сложность таится. Трудный поиск: начало - конец, заход - уход и интрига. Все вместе рождает то мучительное состояние, которое появляется при создании сюжета. Главное, что картинка должна в любых случаях помогать осуществлению замысла.

- Какая из редакций на советском телевидении была наиболее престижной?

- Информационная редакция, конечно, была главенствующей. И самой влиятельной. Затем, в период Перестройки, с ней на равных, а может, даже и на первом месте оказалась молодежная редакция.

- Была ли у вас возможность видеть зарубежные телепродукты, учиться чему-то у них?

- Когда ездили за рубеж, немножко смотрели. Но применить что-то у нас – не получилось бы, поскольку жизнь совсем другая. Общались с зарубежными коллегами на протяжении трех олимпиад. Вначале нас было трое советских в большой евровизионной группе - я, Маслаченко и некто Марканов. А затем в Лейк-Плэсиде - вообще одна я. Остальные - иностранцы

- Сколько наших комментаторов обслуживало Олимпиаду?

- Не помню точно, но вот в Монреале, наверное, человек 15, не больше. А в Лейк-Плэсиде и того меньше, с десяток «говорящих». Но ведь справлялись, и неплохо.

Один или два оператора всего, редакторов как таковых вообще на этом этапе не было, и я готовила картинку для «Времени» в перерывах между комментированием при поддержке зарубежных коллег. К примеру, испанец Фернандо Паррес, который сейчас возглавляет эту группу Евровидения, помогал. А тогда он был простым монтажером.

- Что вы считаете главным достижением, а что - главной неудачей в своей телевизионной карьере?

- Не могу жаловаться. Моя телевизионная жизнь сложилась вполне счастливо. Вот если бы не было этого периода с 1991 по 1994 год, не было бы НТВ и «НТВ Плюс», то я бы считала, что в полной мере себя не реализовала. Если бы вообще не произошла смена социального строя, я бы, наверное, уже с 1995 года сидела на даче и воспитывала внуков.

- Сопоставьте, пожалуйста, телевидение того и нынешнего времени. В чем главное различие? За вычетом цензуры, конечно.

- Прежде всего это разные технические возможности.

- То есть бытие определяет сознание?

- Конечно. Все связано. И мы зависели от техники, зависели от всего. Мы были солдаты. Как говорил Озеров: «Я солдат, как скажут, так и буду делать». Это и сейчас должно существовать: есть задание - будь добр исполнить в срок и как надо. И дисциплина того эфира требовала соответствующей дисциплины труда.

- А что теперь: больше каналов - меньше ответственности?

- Каждый человек за себя только отвечает. Это вопрос личной порядочности каждого телевизионщика в отдельности.

- Как изменилась аудитория, в лучшую или худшую сторону?

- Зритель тот же остался, просто в советское время не измеряли рейтинги, и бессмысленных программ было меньше. Цензуры больше, зато культурный уровень, к которому стремились, даже при неизбежно возникавших издержках все-таки был выше.

- Какие основные болезни современного российского телевидения вы бы назвали? И, в частности, спортивного?

- Я, например, считаю, что спортивное телевидение имеет недостатки лишь потому, что не хватает талантливых людей, занимающихся этой формой. Если во времена советской власти у меня была возможность упрекнуть посторонних людей в том, что я не могу до конца раскрыть свой потенциал, то сейчас каждый из нас может упрекнуть только сам себя. Потому что творческая инициатива на спортивном телевидении приветствуется во всех направлениях.

- И какие они - главные успехи российского телевидения в последнее время?

- Вы знаете, мне не нравится современное телевидение, я перестала его смотреть.

- Даже недавнее «Евровидение»?

- Да, технически забавно, но они сами себя хвалили больше. Все это походит на пышные церемонии открытия-закрытия олимпиад. Но это трюкачество, не каждодневное телевидение. По нему об общем уровне судить нельзя.

- Какая профессия на телевидении недооценена? Кто всегда остается в тени?

- А кто недооценен? Хороший работник всегда дооценен. Другое дело, что телевидение, если стоит на потоке, рождает безразличие к результату труда. Все зависит от личности каждого. Оттого, по-моему, из обычных корреспондентов, редакторов и т.д. вырастают потом не творцы, а ремесленники. Но тот, у кого есть полет, идет дальше.

- Может быть, не нужны продюсеры, работающие с рекламой?

- Хорошие работники нужны всегда, плохие - не нужны. Все просто.

- Человек должен родиться с неким телевизионным даром?

- Ну, конечно, если он работает в эфире, то какой-то элемент телевизионного дарования должен существовать в первую очередь. Он должен быть вполне геничен, как и актер, (смеется). А вообще для нормального работника телевидения, так же как и любой другой сферы, важны все-таки увлеченность и одержимость.

- Чего больше - творчества или ремесла в нашем деле?

- И то и другое есть, если только присутствует увлеченность. В равных пропорциях.

- Какие личные качества могут привести к успеху на телевидении?

- Разные. Можно, к примеру, сказать, что человек должен быть хватким. Но совсем не обязательно таковым являться, чтобы преуспеть. Это очень индивидуально. Нужно немножечко везения. И чтобы человек, который в тебя поверил, помог оказаться в центре внимания в какой-то момент, помог себя проявить. Желателен неравнодушный руководитель, готовый содействовать нетривиальной (с его позиции, конечно) личности раскрыться на том или ином участке работы. Главное, чтобы было интересно работать, вот и все.

- Какой предмет будущему телевизионщику стоит изучать в первую очередь?

- Думаю, чтобы на телевидении чувствовать себя комфортно - будь ты хоть комментатор самого высокого полета, - все равно надо начинать с ремесла. Узнать все тонкости устройства телевидения, для того чтобы начать его правильно использовать. То есть это должно быть погружение в практику с акцентом на технические и организационные моменты. Вообще мне кажется, что если человек приходит только для того, чтобы сидеть в кадре, он будет ограничен в своих возможностях.

- Какая форма телевидения наиболее приемлема сейчас для нашего зрителя - государственное, общественное или коммерческое?

- Разные формы. Такая большая страна имеет право выбора между общественным и коммерческим телевидением. Государственная форма, с моей точки зрения, наиболее нежелательна. Вообще нежелательна, не только для России.

- Какая из социальных функций телевидения самая важная: информирование, развлечение или обучение?

- Открывать мир и информировать. Развлекать тоже… Но это все сложнее.

- Кого вы бы могли назвать своими учителями на телевидении? От кого вы больше всего взяли?

- Училась - может быть, не повторяя их, но прислушиваясь к ним, - у Наума Дымарского, у Николая Озерова, своего старшего товарища, потому что он с той же стороны, что и я, пришел в эту спортивную атмосферу, из тенниса. Потом у коллег, с которыми я вместе работала, в первую очередь это Алексей Бурков и Сергей Ческидов.

- Кто, с вашей точки зрения, внес наибольший вклад в развитие отечественного телевидения?

- Это этапные люди, которые определяли направление развития. Юрий Летунов - человек, который создал программу «Время». По спортивной жизни – это Николай Озеров, который сделал спортивное событие представлением, спектаклем. И поэтому внимание к спорту стало иным. Третьим я бы назвала Олега Добродеева - он сделал телевидение интересным, а потом - скучным (улыбается).

- Какими качествами нужно обладать, чтобы стать телевизионным долгожителем?

- А кто это такой, долгожитель?

- Это вы.

- Я работаю на телевидении в разных ипостасях. Не показательный пример. А вот Владимир Познер - истинный долгожитель, он всю жизнь работает в одном и том же качестве в эфире: как комментатор, обозреватель и ведущий.

- Так, может, что-то общее между вами есть, что и является тем самым качеством?

- Ну, нет, он творец, а я занялась администрированием, потому что понимала, что в том качестве, в котором я существовала до 1990-х годов, уже не имею будущего. Именно поэтому я решила, что мне лучше руководить. Возраст берет свое. Единого рецепта нет, но нужно быть всегда готовым сменить амплуа. И не бояться этого.