Особенности исследований по устной истории.

Данный исследовательский метод имеет ряд особенностей, которые необходимо учитывать при использовании результатов работы устных историков, привлечении в качестве исторического источника созданных ими текстов. Прежде всего, это высокая степень субъективности материалов, полученных в результате интервьюирования. Ведь рассказчик не просто добросовестно вспоминает и излагает то, что он вспомнил. Он при этом как бы переживает прошлое заново, и неизбежно «забывает» что-то «неудобное» для себя, а что-то, напротив, выпячивает и делает центральным местом своего рассказа, хотя, в действительности, степень объективной значимости данных событий может быть незначительной. Рассказчик своим повествованием как бы творит историю, создает ее, моделирует свое прошлое в соответствии с мировоззрением, политическими и культурными установками, особенностями своей биографии и социальной роли, психологическим настроем и психическим состоянием. При этом отношение к событиям у автора воспоминаний может изменяться, и не факт, что в 70 лет человек воспроизведет свои реальные эмоции, мысли, чувства, которые когда-то обуревали его как современника событий 40-50-летней давности.

Имея дело с рассказами живого человека, нельзя забывать о свойствах характера и темперамента рассказчика. Так, человек, склонный к депрессии или разочарованный в жизни, скорее всего не станет разукрашивать радужными красками свою биографию, и не обратит внимания на позитивные моменты в описываемых событиях или явлениях. Или же, наоборот, дополнит рассказ разными фантастическими деталями и подробностями, изображая себя героем и мудрецом, в качестве психологической компенсации за пережитые в прошлом неудачи. Все вышесказанное можно назвать «произволом рассказчика» и отнести к любому устному свидетельству. Но это только одна сторона особенностей устной истории.

Есть и другая проблема — проговоренный рассказчиком текст подвергается мощному воздействию со стороны интервьюера. Он может направлять ход повествования вопросами, которые он ставит. Он задает эмоциональный тон опроса, может сознательно провоцировать своего контрагента или же уводить его в сторону от каких-то тем. Своими высказываниями и даже выражением лица он способен задать эмоциональную оценку того, что он слышит, что заставит рассказчика либо ориентироваться на нее, либо попытаться опровергнуть. И то, и то неизбежно нарушает объективность рассказа. По-этому, устная история обязательно становится в какой-то мере продуктом со-вместной деятельности рассказывающего, и того, кому рассказывают.

Тем более, что при расшифровке записи и ее переводе с магнитофонной ленты на бумагу у историка возникает соблазн подредактировать, подправить текст, сделать его «более правильным» — и в смысловом отношении, и в грамматическом. При этом ученый выступает как бы соавтором текста. И это привносит в него много субъективных элементов, умаляет значение рассказа как исторического источника.
Перед исследователем также встает проблема так называемых «матричных текстов» — когда респондент выдает за свое мнение, переживание или личное свидетельство стандартный, чуть ли не официальный текст, который он усвоил и считает собственным мнением. Эффект от использования подобных матричных текстов иногда бывает просто поразительным — ученые доказали, что часть мемуаров об истории революции и гражданской войны на самом деле основаны на поздних художественных фильмах (например, «Чапаев», «Ленин в Октябре»). При этом подмена в сознании авторов воспоминаний своих личных впечатлений чужим и малодостоверным «матричным текстом» произошла так давно, что респондент не всегда в состоянии осознать, что просто транслирует когда-то навязанную ему извне точку зрения.

Важно также учитывать отражение гендерных, этнических и политических проблем в устных свидетельствах, по «какую сторону баррикад» находился респондент. Важен здесь и менторский аспект: нередко автор воспоминаний специально строит свой рассказ, чтобы «поучить» современное поколение, высказать мысли, наболевшие оценки нынешней жизни и ситуации в стране через противопоставление современному «негативу» «позитивной» истории своего поколения (или — наоборот, противопоставить своей загубленной государством судьбе молодежь наших дней, не понимающую своего «счастья»). Все это вызывает субъективный отбор материала, которым делится респондент, и задача искусного интервьюера — с помощью вопросов ненавязчиво, но максимально смягчить подобные эффекты.

Отдельной проблемой в устной истории является вопрос об авторстве документа, получающегося в результате транскрибирования интервью. Под транскрибированием понимается процесс создания письменной формы записанного с помощью аудиотехники текста. И здесь важно, чтобы выделяемые при транскрибировании смысловые фрагменты, паузы, пустоты, эмоциональный фон совпадали с тем, что действительно было проявлено респондентом при интервьюировании, а не субъективным восприятием корреспондента. Транскрибирование, таким образом, выступает первым этапом интерпретации, толкования документа. Учитывая, что другие историки будут пользо-ваться в основном текстами, переведенными в письменную форму, а не аудиозаписями, очень велика степень ответственности создателя этой письмен-ной формы — фактически он выступает соавтором респондента.

Реальное поле деятельности устной истории хронологически измеряется продолжительностью жизни последнего поколения. Для отечественной истории это генерация советских людей, победивших в Великой Отечественной войне и строивших страну в 1930-60-е гг., то есть граждане СССР 1915-1930 годов рождения….