Витя, неизвестное число, неизвестного годаСовсем ничего не болит. Даже странно – я ведь хорошо помню, как мне в голову летело ядро. И взрыв помню. Может, я умер, и это рай? Думаю – и пугаюсь, что эту мысль подслушает Васса. Оглядываюсь. Ни Вассы, ни Танечки рядом нет. И Женьки нет. Я сижу в очень белом кресле в углу очень белой комнаты. В противоположном углу – еще одно такое же белое кресло. На нем сидит сердитая девочка, прижав колени к подбородку. – Ты кто? – говорю я, но звука не слышу. Тем не менее девочка меня понимает и отвечает: – А ты кто? Это очень странно. Ничего не слышно, но совершенно точно знаю, что она ответила. – Я Витя. Шевченко. Я заболел… Мы в больнице? Девочка, кажется, обиделась еще больше. – Ты точно больной! Я внимательно смотрю по сторонам. Очень чисто. И никаких теней. И даже намека нет на дверь. – Это, наверное, обкомовская больница! – догадываюсь я. – Или даже цековская! Девочка перестала обижаться. Теперь она очень удивлена. – А что это? Похоже, у нее с головой не все в порядке, что ж она таких простых вещей не знает! – Это просто сон, – говорит девочка. – Я сплю, и ты мне снишься. – Нет, – мне обидно, что она первая про сон сообразила. – Это мой сон! А тебя я вообще не знаю! – Ты – Ястреб? – вдруг спрашивает девочка. – Я кто? – у меня от удивления челюсть до пола чуть не упала. – Я знала, что ты мне приснишься, я тебе в личку написала, а ты не ответил… – Куда написала? Но девочка меня не слушает, она встает с кресла и начинает рассматривать комнату. Я тоже встаю. Просто по привычке. Вроде как из вежливости. – Напиши мне, ладно? – говорит девочка, усаживается в кресло и поджимает под себя ноги. – Это мое место, – бурчу я. – А, – машет она рукой, – они одинаковые. Мы молчим. Я просто не знаю, что сказать. Сажусь в свободное кресло, и через минуту глаза начинают слипаться. Никогда не думал, что можно спать во сне…
|
