Эмоциональная глубинаА. Ф. Лазурский писал: «Наблюдая в течение продолжительного времени нескольких индивидуумов, мы убеждаемся, что у некоторых из них чувства могут достигать, при известных условиях, такой интенсивности, к которой другие оказываются совершенно неспособными. Вот эту именно способность испытывать при некоторых наиболее благоприятных обстоятельствах такие интенсивные чувства, которые доступны сравнительно лишь немногим, мы и будем называть силой чувствований» (1995, с. 146). Это свойство равнозначно интенсивности, глубине переживаемой эмоции. А. К. Толстой так описал человека, обладающего силой чувствований: Коль любить, так без рассудку, Коль грозить, так не на шутку, Коль ругнуть, так сгоряча, Коль рубнуть, так уж с плеча. По мнению Лазурского, чтобы выявить это эмоциональное свойство, необходимо наблюдать за проявлением тех именно аффектов и чувств, которые данному человеку особенно свойственны, так как именно на них сила его чувствований может обнаружиться с наибольшей яркостью. Кроме того, сила эмоциогенного раздражителя должна быть максимальной. Объективными показателями интенсивности переживаемых человеком эмоций могут служить изменения физиологических функций. Однако Лазурский отмечает, что они не всегда достаточны, так как вегетативная возбудимость неодинакова у разных людей. Поэтому приходится прибегать к различным косвенным признакам, из которых самым важным является влияние эмоций и чувств на поступки и деятельность человека. Чем энергичнее действует человек, тем сильнее у него выражены чувства и эмоции. Кроме того, о силе эмоций, переживаемых человеком художественной натуры, можно судить и по рассказам самого человека. Фр. Полан приводит слова композитора Г. Берлиоза о его переживаниях во время дирижирования им исполнения одного из его произведений: «...Когда я узрел картину страшного суда, услышал воззвание, спетое шестью басами в унисон... эти крики ужаса толпы, изображаемой хором, когда все это было передано так, как я задумал, то мною овладел судорожный трепет. Правда, я с ним справился до конца пьесы, но затем я вынужден был присесть и дать отдохнуть оркестру несколько минут, ибо я не мог держаться на ногах и опасался, что дирижерская палочка выпадет у меня из рук» (Полан, 1896).
|
