Есть мыслители, лишенные патетики, характера, напористости, мыслители,подражающие формам своего времени, и есть другие, глядя на которых чувствуешь, что, когда бы они ни родились, они, независимые от своей эпохи,всегда были бы верны самим себе, всегда извлекали бы свои мысли только изглубин собственных душ, из специфической вечности собственных пороков. Отсвоей среды они берут лишь внешние атрибуты, кое-какие особенности стиля,кое-какие характерные конструкции, подсказанные процессами, протекающими вобществе. Все в мыслях о преследующем их злом роке, близкие и капокалипсису, и к психиатрии, они говорят лишь о катастрофах и трагедиях.Даже если бы Ницше и Кьеркегор появились на свет в самый что ни на естьанемичный исторический период, их вдохновение не стало бы от этого ни менеенервным, ни менее зажигательным. Они сгорели в собственном пламени, а живиони несколькими веками раньше, их сожгли бы на костре: по отношению кобщепринятым истинам они могли быть только еретиками. Не имеет значения,погибает ли человек в собственном пламени или же в костре, приготовленномдругими: за истины темперамента приходится так или иначе расплачиваться.Кишки, кровь, недуги и пороки объединяются, чтобы породить эти истины; онипроникнуты субъективностью, и за каждой из них обнаруживается то или иное"я". Все превращается в исповедь, и за любым, даже самым невинныммеждометием стоит крик плоти. Даже внешне безличные теории выдают своихавторов, приоткрывают их тайны, рассказывают об их страданиях. Не бываеттакого универсализма, который бы не являлся маской автора. Все вплоть дологики служит ему поводом Для создания автобиографии; его "я" заражает идеи,его тоска преобразовывается в критерии, в единственную реальность.
