Глава 16. Мы лежим с Олегом в обнимку на диване и смотрим ужастики, потому что сегодня была моя очередь выбирать фильм

 

Прошло около года

 

Мы лежим с Олегом в обнимку на диване и смотрим ужастики, потому что сегодня была моя очередь выбирать фильм. Дай моему мужу волю, и мы бы каждый день смотрели только боевики и детективы. В преддверии особо кровавой сцены, нагнетаемой музыкой и неразумными поступками героя, поворачиваюсь попой к экрану и носом утыкаюсь в Олега, чувствуя, как рокочущим звуком вибрирует от смеха его грудь.

- Светик, если не хочешь смотреть, давай поставим что-нибудь другое.

Прислушиваясь к голосам и музыке в фильме, ныряю рукой под его футболку. И затеваю шаловливую игру, то медленно подбираясь подушечками пальцев к резинке шорт, то отдаляясь, легкими круговыми движениями поглаживая вибрирующие напряжением мышцы.

- А может, ну его? - Он сильнее прижимает меня, забираясь под тонкий халатик.

Фильм уже не кажется таким интересным, но все равно я выворачиваюсь и с преувеличенным вниманием сверлю глазами экран, даже не пытаясь вникать в происходящее.

- Ты что? Там сейчас самое интересное будет, - произношу с придыханием и слышу, как в коридоре раздается несвоевременный телефонный звонок.

С минуты две пытаемся игнорировать его, но видимо кто-то надоедливый никак не хочет успокаиваться.

- Иди, - со вздохом отпускает меня Олег.

Запахивая ткань на груди и кидая через плечо обиженные взгляды, плетусь за телефоном.

- Да, - слегка ворчливым тоном произношу в трубку и тут же слышу в ответ:

- Привет, малышка. У вас все хорошо?

Мама! Голос тут же теплеет.

- Нормально, мам. А у вас как? - Предчувствуя долгий разговор, иду на кухню ставить чайник.

- Светочка, Леша разбился. - С волнением оповещает она, и я замираю, кожа покрывается мурашками. В голове вертится одна мысль: "Доигрался".

- Как? В какой он больнице?

На другом конце повисает молчание, и я ощущаю, как все холодеет внутри. Олег, заглянувший на кухню, тихо спрашивает: - Что-то случилось?

Я киваю головой и слышу оглушающие слова:

- Светочка, Леша умер. Похороны послезавтра. Он ехал с друзьями... - Дальше я уже не воспринимаю ничего, перед глазами стоит улыбающееся лицо мальчишки на моем шестнадцатом дне рождения... - Ты придешь попрощаться?

Последний вопрос выдергивает на поверхность. Олег, напуганный моей бледностью, обнимает, пытаясь согреть и поддержать.

- Нет. - Грубо отрезаю, но тут же спешу исправить свою оплошность. - Ты же понимаешь, меня не отпустят с работы. Как тетя Люба? Ольга?

- Я понимаю, малышка, понимаю. А тетя Люба - плохо. - Тяжелый вздох в трубке. - Ты извини, но я как узнала, должна была позвонить и убедиться, что у вас все нормально. Нельзя переживать своих детей...

- Мамочка, я тебя люблю.

- Я тебя тоже люблю. Ладно, малышка, мы с папой сейчас туда пойдем... Завтра созвонимся.

Отложив трубку, в заторможенном состоянии включаю чайник. Мне нужно согреться...

- Что-то произошло? - Олег заглядывает в глаза.

- Да, мама сказала, что сын тети Любы разбился.

Его руки нежно обнимают меня, а лицо утыкается в макушку.

- Наша помощь нужна? - Глухо произносит он.

- Нет, они сами справятся...

На душе была тяжесть. Смерть впервые так близко затронула меня. Она прикоснулась к тому, куму было нужно еще жить и жить...

Ночью я боялась смыкать глаза, страшась увидеть Леху, жалась к мужу и лишь под утро смогла забыться глубоким сном без сновидений.