Возвращение сына

 

Ваш ребенок стал взрослым,

Если перестал спрашивать,

Откуда он появился,

И не говорит, куда идет.

 

...Разбудил звонок в дверь. Кого принесло в такую рань?! На часах три двадцать, за окном – день. Вчера, как обычно, мы продолжили веселье и после работы рванули дальше. Блевотина, Пиздюлина, Жопризо и кто‑то еще. Они притащили меня в гей‑клуб; там для мальчиков вход бесплатный, а для девочек десять долларов. Детали помню смутно, кажется, я хотела заплатить за себя, но Светка не давала мне вытащить кошелек и уверяла кассира, что я мальчик, переодетый девочкой.

– Ну прекрати! – ныла я. – Мне неприятно.

– Дура! Здесь лучшая дискотека, и мы сюда часто ходим! Ты что, каждый раз будешь платить за вход?!! – Она подпрыгивала от возбуждения и от радости. А кассир вдруг попросил меня пройтись туда‑сюда. В чем загвоздка, мы поняли не сразу: оказалось, переодетые мальчики плохо ходят на каблуках, опыта мало. А я прошлась лихо и «спалила» себя целиком.

– Она – женщина! – заявил кассир, и я чуть не кинулась целовать его, хотя он ждал десять долларов.

Шоу почти не помню, как и все остальное. Девчонки прыгали сначала на диванчиках, потом вроде полезли на стол, а следом и я. Или только я? Мы пили на каждом углу, теперь яркие пятна и дым только в воспоминаниях.

А в реальности – круги перед глазами и ужасная головная боль. Да уж! Такой рожей только орехи колоть.

...В дверь опять позвонили, хотя я все еще надеялась что звонивший поймет, что никого нет дома, и уйдет.

Третий звонок.

Нашла под кроватью тапки и доползла до двери. Открыла. Словно ледяная волна окатила меня и заставил протрезветь, забыть про головную боль и про танцы на столиках... В дверном проеме стоял... сын. Увидев меня он распахнул глаза, но тут же потупился. От него несло алкоголем. Наверное, волновался перед встречей и тяпнул для храбрости. Господи, а я‑то хороша! Слезы потекли непроизвольно, сопли тоже, я и сама готова была сползти по стене оттого, что подогнулись колени и сердце, оборвавшись, улетело куда‑то в сторону от тела. Я видела его полтора года и даже не подозревала, как сильно человек может вырасти за такое короткое время

Сынок переступил порог и шагнул в квартиру.

А потом...

Первые минуты общения с ним стерлись из памяти так же, как вчерашняя вечеринка. Я пришла в себя, только когда начала разогревать ему еду. Монотонность и привычность действий успокоили и помогли собраться.

– Как мне нужно тебя теперь называть, мама или папа? – первое, что спросил Павлик.

От слова «папа» я даже вздрогнула. Пускай «тетя» или по имени, как подружку, но только не «отец»!!!

– Ну, у всех одна мама, у тебя будут две, – попыталась я выкрутиться.

– Ладно, буду называть мамой. – Он спокойно кивнул, даже не подозревая, какой бесценный подарок только что мне преподнес.

И зачем все кричали, что я испортила жизнь СВОИМ жене и сыну?! Вот он – мой ребенок! Вернулся, сбежав из своей благополучной идеальной семьи от «правильной мамочки» и ее мужа! Я, в принципе, и не спрашивала, почему он пришел, он сам начал рассказывать о том, что дома на него постоянно наезжают, иногда безо всяких причин, контролируют, как первоклассника: проверяют уроки и укладывают спать ровно в десять, хотя он уже учится в институте; следят, во сколько вернулся домой. Бедняга не догадывается, как сильно Ленка и ее мамаша боятся, что ребенок пойдет по стопам непутевого папочки, и перегибают палку. Он, разумеется, огрызается – кому понравится вечный пионерлагерь?! Здесь меня пронзило острое чувство жалости и одновременно вины за содеянное – ведь ни в чем не повинный отрок искупает грехи отцов, вернее, матери, вернее...

Сегодня во время очередной ссоры Ленка в горячке выложила ему всю правду про меня. До сих пор сын верил, что я работаю за границей и вернусь как разбогатею (нужно обязательно стать богатым, иначе зачем я там работаю). Он не очень‑то слушал советы нового папы, считая его временным, и абсолютно искренне полагал, что я, приехав, встану на его сторону.... Вначале жена терпела, и вот сегодня ей это надоело. Возможно, она рассчитывала, что парень отречется от отца, как от болотной кикиморы, но он и здесь поступил по‑своему.

– У тебя можно переночевать?

Как ни странно, те годы, что мы не виделись, не сделали нас чужими. Я всегда старалась быть для него больше другом, чем родителем.

– Конечно, можно! Ещё спрашиваешь!

Он кивнул и, покончив с обедом, тут же уселся за компьютер. Влез в интернет. Дома ему еще не могли позволить такую дорогую игрушку. Вот оно, материнское счастье!