Концепция монархии, абсолютной в ограниченных рамках, продолжала оставаться неизменной и в XVIII столетии. Подборка цитат пояснит ее суть.В применении законных прерогатив монарх является и должен являться абсолютным; абсолютным потому, что не существует законной силы, останавливающей его или препятствующей ему». Выше его никто не стоит, он ни от кого не зависит, с ним никто не может сравниться». «Следовательно, в персоне короля, как в центре, фокусируется блеск всех его подданных, и возникшие в результате этого союза надежность, величие и могущество заставляют иноземных властителей бояться и уважать его; кто станет колебаться, перед тем как вступить в соглашение, которое впоследствии будет рассмотрено и ратифицировано народным собранием?» Дело в том, что здесь мы цитируем отнюдь не теоретика французского «абсолютизма». Это пишет Блэкстоун, главный авторитет по английской конституции XVIII века.[220] Когда шок проходит, то становится ясно: Боссюэ и Блэкстоун говорят об одном и том же, о той власти короля в политических вопросах, для которой не существует законных препятствий. Блэкстоун описывает ее, пользуясь теми же понятиями, что и сэр Томас Смит. С XVI по XVIII столетие такое представление о королевской власти было в равной степени характерно для теоретиков и английской и французской монархии. Современное руководство к изучению королевской власти в эпоху апсьеп гёдтев точности воспроизводит слова Блэкстоуна: «Французские короли были абсолютными монархами: это означало, что ни отдельные люди, ни социальные группы или учреждения не могли препятствовать осуществлению их полномочий... Они не были подотчетны перед подданными за то, как они правят».[221] По-видимому, автор полагает, что он определяет разницу между французской и английской монархией, тогда как на самом деле он выявляет их сходство.
|
