Об этических основах капитализма.

Именно с этим связан так называемый «веберовский ренессанс» в западной социологии 70-х годов, после того, как в конце 60-х «новые левые» поставили под вопрос фундаментальные этические ценности западной цивилизации и выступили с проектом контркультуры, в принципе исключавшей этику достижительства, личной ответственности и частной инициативы, т.е. посягнули на то, что со времен Вебера считается духом не только капитализма, но и всей западной цивилизации.

С этим связан также веберовский ренессанс и в нашей стране в начале 90-х, когда потерпела крах объективистская стратегия реформирования России и выяснилось, что вне сферы социально-нормативного регулирования оказалась новая сфера деятельности – предпринимательство. Российский предпринимательский этос вырос главным образом из «тени» - номенклатурной и криминальной, с соответствующими ценностями и нормами, которые обществом не принимаются как легитимные, а значит, не получают социальной и культурной санкции. Поиск путей сопряжения экономического и этического в российском предпринимательстве остается одной из острейших социокультурных проблем.

Как показывает исторический опыт, веберовское решение данной проблемы в лучшем случае устарело (а точнее - было принципиально неверным). Протестантизм оказался отнюдь не единственным и даже не уникальным культурным основанием капитализма, более широко – модернизационных процессов. И здесь значительный интерес имеет сопоставление этических оснований не только различных социокультурных вариантов капитализма (например, западного и японского, китайского), но и хозяйственной этики капитализма и социализма как двух исторических вариантов модернизации.

Хозяйственная этика социализма и протестантская этика имели много принципиально общих черт. Это и трудоцентризм – социалистическая идеология придавала сакральный смысл труду на благо общества; это и аскеза – ограничение мотивации личного и семейного потребления в качестве достойного (этического) поведения. Обе этические системы при помощи различных (имевшихся в их распоряжении) средств выполнили востребованные временем исторические функции – трудовой мобилизации и производственного накопления, и таким образом стали эффективными культурными инструментами процесса модернизации.

Однако не устарела принципиальная постановка Вебером проблемы социокультурных оснований предпринимательской деятельности как механизма социального контроля над бизнесом. Европе понадобилось 200 лет, чтобы цивилизовать и социализировать буржуа, внушить ему минимум социальной ответственности. Российские (и не только) рыночные реформы, осуществлявшиеся в форме вестернизации под лозунгом «свободы предпринимательства», напрямую обращались к эгоистическому «экономическому человеку», минуя национальные культурные институты и нормы, более того – разрушая эти институты и нормы, те императивы культуры, которые способны задать этические ограничения предпринимательской активности. Поэтому продуктом таких реформ оказывается социальный и культурный маргинал, живущий вне каких бы то ни было норм, общая варваризация, нравственное одичание общества, криминальная революция.

Культурный кризис 60-70-х гг. на Западе положил начало принципиальному повороту – этической архаизации капитализма. Такому повороту способствовал и переход от продуктивного хозяйства и трудовой этики к виртуальному миру «информационной экономики» глобальных финансовых спекуляций. В этом мире происходит дискредитация здоровой социальной и трудовой морали, возрождаются архаические типы пирата и авантюриста, ростовщика и менялы, рекетира и обманщика. Мир западного модерна пошел как бы в обратный путь – от производительной к спекулятивно-распределительной экономике. Поэтому вновь стал вопрос о необходимости новой духовной реформации.