Вече— общее собрание для принятия важнейших решений — такой же традиционный элемент русской культуры, как баня. Во времена первобытного народоправства мужи племени или союза племен собирались под предводительством вождей и старейшин. Еще в VI в. византийский автор вспоминал, как для решения политического вопроса собрались «почти все анты». Позже летописец отмечал, что древляне обсуждали свои дела всей «Деревьской землей». Договариваясь с греками, послы Руси говорили, что их послали «великий князь наш Игорь, и князья, и бояре его, и люди все русские». Столетия спустя черниговские князья собирали вятичей для привлечения их к совместным действиям.
До середины XI в. нам известны только два настоящих, а не разыгранных князьями веча, собиравшиеся в Киеве и Белгороде в отсутствие князей для общего спасения от врага. А в 1068 г. киевское I вече закончилось изгнанием князя. С развитием городов нарочитые мужи стали нуждаться в вече, чтобы получить поддержку «всенародного множества людей» в противовес княжеско-дружинной власти. Случалось, князья заливали город кровью до того, как граждане набирали силу, бывало, города сдавались сильной дружине. Если противостояние оканчивалось мирно, призванием князя, изгнанием его или уступками городу, мы говорим о вече. Когда же граждане вступали с князем или его дружинниками в бой, речь идет о восстании.
Непривычный иноземец почти всякое вече мог принять за восстание. Когда на самую большую площадь города по призыву вечевого колокола или била сходились все мужи в сопровождении своих работных людей, правота того или иного оратора подтверждалась крепостью глоток, а то и кулаков его сторонников. Новгородцы, сделавшие вече основой своей республики, отшлифовали обычаи народоправства до блеска. Позиции именитых мужей, собиравшихся предложить свои решения, были известны заранее. Партии, стремившиеся получить большинство, производили отсев избирателей уже на мосту через Волхов. Одни пропускали только своих, другие прорывались кулачным боем, неудачников бросали в реку. Итоги подводились на площади.
В 1113 г., призывая на престол Владимира Мономаха, «смыс-ленные» люди Киева признавали, что гнев народа против властей и ростовщиков не удается удержать в рамках обычного вечевого буйства. Владимир Мономах пошел навстречу народу, грозившему разнести и монастыри, серьезно изменив законодательство.
Князь хорошо запомнил, как киевляне в свое время не пустили его на престол, и, применяясь к степени народного недовольства в Киеве, «польготил» гражданам всей страны. Однако другим городам было весьма трудно добиться от великого князя решения в свою пользу, исключая те случаи, когда он был им лично обязан, как Ярослав Мудрый новгородцам. Издали любому вечу нелегко было сделать свои интересы достаточно весомыми и зримыми, чтобы они дошли до разумения княжей власти. Поэтому города, как и земское боярство, старались заиметь своего, постоянного и знающего местные потребности князя.
Первыми в этом деле шли новгородцы, заполучив малолетнего сына Мономаха Мстислава и обнаружив прелесть князя, ими же воспитанного. Они возроптали, когда Мстислава перевели в Ростов, и, как только новый князь Давыд Святославич выступил из Новгорода на Смоленск, послали ему сказать: «Не ходи к нам». «Новгородцы же, — говорит летопись, — пошли в Ростов за Мстиславом Владимировичем и, взяв, привели его в Новгород».
Через несколько лет Мономах договорился со Святополком, что тот посадит в Новгороде сына, а Мстиславу отдаст Владимир. Новгородцы со своим князем пришли в Киев и сказали великому князю Святополку: «Мы присланы к тебе передать: если две головы у сына твоего, то посылай его». «И Святополк много спорил с ними, — заключает рассказ летописец, — но они не захотели и, взяв Мстислава, пришли в Новгород». Против воли города, твердо определившего свой выбор, князья ничего поделать не могли.
Мстислав Удалой, сын новгородского князя Мстислава Храброго, жил со своей женой-половчанкой посередь Смоленской земли, в Торопце, и мирно растил дочерей, когда прослышал, что Всеволод Большое Гнездо с сыновьями сильно обижает Великий Новгород. Зимой прилетел Удалой на Волхов, заковал Всеволодовых людей в цепи и послал на вече со словами: «Кланяюсь святой Софии, и гробу отца моего, и всем новгородцам. Пришел к вам, услышавши, что князья делают вам насилие — жаль мне моей отчины!» Новгородцы ударили челом: «Иди, князь, на стол». Войско Мстислава устрашило Всеволода, и мир был восстановлен без боя. Только Мстислав покорил Новгороду всю чудь до моря, как бросились ему в ноги Мономаховичи, силой изгнанные из Киева черниговскими Ольговичами. Удалой рассказал об этом на вече. «Куда, князь, взглянешь ты очами, туда обратимся мы своими головами!» — вскричали новгородцы. В походе к войску присоединились смоленцы. Черниговцев изгнали, но столицу их Мстислав не тронул — взял дары и заключил мир. Князь посадил в Киеве своего двоюродного брата Мстислава Романовича и вернулся в Новгород. Здесь и застали его посольство: поляки предлагали выбить венгров из Галича. «Есть у меня дела на Руси, — сказал Мстислав новгородцам, — а вы вольны в князьях». Удалой прогнал венгров и обручил дочь с юным Даниилом Галицким, княжившим тогда на Волыни. Однако поляки объединились с венграми и частью галицких бояр, война разыгралась не на шутку. Тут пришла весть, что князья опять творят насилие над Новгородом. Новгородцы уже помирали от голода, а великое множество их томилось во Владимиро-Суз-дальской земле в цепях, когда прискакал Мстислав, собрал вече, поцеловал крест и воскликнул: «Либо возвращу новгородских мужей и новгородские волости, либо голову свою повалю за Великий Новгород!» Обидно было Удалому, что мучил новгородцев его собственный зять князь Ярослав. «Сын мой!» — писал ему Мстислав, призывая помириться. Однако пришлось выступить в поход, призвав на помощь псковичей, смолян и ростовцев. «Не хочу мира, — заносчиво отвечал Ярослав, — пошли — так идите, сто наших будет на одного вашего!» «Седлами закидаем!» — кричали тьмочисленные воины Владимиро-Суздальских князей, ожидая Мстислава на битву к Липице. Как ни уговаривал Удалой не проливать кровь, не желали князья мира. С ними была сила, с Мстиславом правда. «Братья! — сказал своим князь, — побежавши, не уйдешь; идите в бой, как кому любо умирать!» Новгородцы и смоленцы сошли с коней, скинули сапоги и платье и повалили с топорами на гору, где сверкала доспехами вся Владимиро-Суздальская земля. Сам Мстислав с топором трижды прорубался сквозь неприятельские полки, пока враг не был повергнут. Удалой не дал штурмовать ни Владимир, ни Переяславль, но покончил дело миром, рассадив князей по старшинству. Лишь у злого Ярослава забрал он свою дочь. Не только врагов, но и изменников князь, подержав немного в темнице, по широте души неизменно прощал и отпускал. Однако пора было в Галич, где свирепствовали венгры и поляки. Удалой разгромил их, умело разъединив, в единой битве. Венгры окопались в Галиче — князь взял его подкопом, вновь пожалел и пленных, и изменников, а с сыном венгерского короля даже обручил свою дочь. Когда явились половцы просить помощи против страшного врага татаро-монгольской Орды, Мстислав созвал князей в Киев и уговаривал: «Если мы им не поможем, то половцы пристанут к врагам и сила их станет больше». «Лучше встретить врага на чужой земле, чем в своей», — решили князья. Мстислав с молодыми князьями шел впереди главного войска. Трижды удальцы схватывались с ордынцами и побеждали. На девятый день, перейдя речку Калку, вступил Мстислав со товарищи в бой со всеми неприятельскими полчищами— и был впервые в жизни разбит, не получив помощи от старших князей. Девять князей, несчетно дружинников и половцев пало в мае 1223 г. в походе на Калку. Но и передовые силы Орды повернули назад, не доходя Переяславля. Удалой спасся, разбил потом венгерского короля и умер в мире, позаботившись о спасении души. Его авторитета и воинского счастья оказалось мало, чтобы заставить русских князей объединиться. Когда после смерти Мстислава на Русь обрушились полчища Батыя, князья не смогли даже совместно выступить в поход. Что такое Батыево разорение Руси?
В конце 1237 г. татаро-монгольская Орда Батыя подошла к границам Рязанского княжества. Юрий Рязанский с князьями — вассалом Пронским и соседом Муромским — не захотели отдать десятую часть своих людей и добра и обратились за помощью к великим князьям: Владимирскому и Черниговскому. Но «ни один из русских князей не пришел другому на помощь, — гласит летопись, — каждый думал собрать отдельно рать против безбожных». Рязанское войско полегло на границе, столица была уничтожена на пятый день осады. Орда разорила все княжество, включая сдавшиеся города.
Батый выбрал удобный путь для перекочевки по льду Оки и Москвы-реки. Ведь Орда жила в походе: везли с собой юрты на колесах с семьями и хозяйством, огромный обоз под запасы и награбленное, гоня стада скота и толпы рабов. У Коломны татары уничтожили сторожевой отряд князя Юрия Владимирского с последним рязанским полком. Москвичи, оборонявшиеся во главе с воеводой Филиппом Нянком, были перебиты «от старца до младенца». Затем Орда по всем правилам инженерного искусства обложила Владимир. Огромный город был в считанные дни окружен тыном и осадными башнями, а стены разбиты таранами.
Часть жителей, включая семью великого князя, погибла под саблями и в огне, других гнали по снегу голыми и босыми. Отряды Батыя разорили Суздаль, Ростов, Ярославль, Переяславец, Юрьев, Волок Ламский, Дмитров, Тверь, Городец, Галич Мерский и другие города. Ни один из них не был приспособлен, чтобы выдержать осаду. До той поры споры за город решались битвами в поле, в лучшем случае— перед главными воротами. Только они и строились из камня, играя роль декоративного задника на сцене и триумфальной арки для победителя. Метательные машины можно было подводить к стенам чуть не вплотную, стрелковые галереи легко разрушались, рвы засыпались, и даже клети деревянных стен часто не забивались камнем и глиной, а использовались как кладовые.
Еще более не соответствовало обстоятельствам поведение князей. После гибели рязанских князей и своих сыновей один Юрий Владимирский с соратниками дождался неприятеля в укрепленном лагере на реке Сити. Юрий вступил в бой, был окружен и погиб. Более ни один русский князь с оружием в руках в поле перед Батыем не вышел.
«Немилосердно истреблял» неприятеля отряд Евпатия Коловрата – знатного рязанца, вернувшегося из Чернигова, когда от дома его остался один пепел. Он собрал 1700 таких же отчаявшихся людей, готовых биться «один с тысячей, а два с тьмою», и нагнал врага в Суздальской земле. Вторгнувшись в Новгородскую землю, Орда встретила более сильное сопротивление. Город Торжок держался против всей осадной техники две недели. Не дойдя 100 верст до Великого Новгорода, Батый повернул на юг.
О его походе через Смоленское княжество сохранилось предание, что один из отрядов появился под столицей, но был отбит, причем отличились не князь или дружинники, а некий «прехрабрый» юноша Меркурий, причисленный к лику святых. На Черниговщине Орда встретила град Козельск. Чтобы расправиться с его непокорными жителями, монголо-татары потратили 7 недель и до 4 тыс. воинов, почему и нарекли город «злым». К концу весны Орда ушла в степи и провела там более года, гоняясь на досуге за половцами. Лишь отряды ее разоряли в 1239 г. на севере Муром и Гороховец, на юге некогда грозный Переяславль Южный, Чернигов и Глухов.
Осенью 1240 г. Батый из облюбованных им низовьев Волги и Дона двинулся на запад. Киевляне под предводительством воеводы Дмитра сутки бились на разбитых таранами стенах, а наутро продолжили битву у Десятинной церкви. Удивленные ордынцы раненого Дмитра «не убили ради его храбрости». Разрушив город до основания, монголо-татары направились в Галицко-Волынскую землю, где им впервые пришлось отступить перед хорошо укрепленным Каменцом. Жители Владимира-Волынского и Галича были истреблены, другие города, «им же нет числа», взяты штурмом или обманом.
Где же были все это время князья черниговские, киевские, волынские и галицкие? Там же, где несчастный половецкий хан Котян, уже после Калки бившийся с Ордой в Венгрии. Впрочем, Батый в 1241 г. прошел огнем и мечом Венгрию, Польшу, Чехию, Молдавию, Валахию и Трансильванию, разбив по пути и немецких рыцарей. В следующем году Орда вступила в Хорватию и Далмацию. Батый осмотрел Адриатическое море, и оно ему не понравилось. Гористая местность на западе также не привлекала кочевников. Орда пошла назад, на Восток, оставив Запад истово благодарить Бога за чудесное избавление.
