Французского оружия, повлекших за собою обнажение северной границы, Конвент 6 апреля вручил исполнительную власть комитету общественного спасения.

Устроив эти позиции, заняв их и добившись отмены закона о неприкосновенности депутатов, Монтаньяры решили теперь повести атаку на самый Конвент.

Вступив с этою целью в соглашение с Парижской коммуной, они организовали нападение на Тюльерийский дворец. 31 мая, в то время как внутри здания заранее уверенный в победе Робеспьер громил своих врагов, обвиняя их в измене революции, — снаружи собралось 80 000 вооруженных людей; против выходов размещено было 163 орудия, разведены костры, поставлены решетки для накаливания ядер, словом, выдвинуты были все аргументы, чтобы продиктовать закон народному собранию. Продержавшись в осаде три дня, Конвент 2 июня вынужден был выдать 12 депутатов, осмелившихся ревизовать дела Парижской Коммуны и 21 жирондиста из числа самых даровитых представителей этой партии.

После 2 июня вся законодательная и исполнительная власть оказалась в руках крайних революционеров, и монтаньяры Конвента и Парижской коммуны приступили к социальным реформам. Взамен подвергшейся совершенному запрещению католической религии введено было поклонение «богине разума»; церкви были закрыты; обычаи, одежда и даже исчисление времени перекраивались заново по принципам демократического равенства.

Вырабатывавшиеся законодателями реформы приводились в исполнение облеченным диктаторскими полномочиями комитетом общественного спасения, которому были подчинены: ведавший сыском комитет общественной безопасности, 144 разбросанных по всей стране уголовных трибунала и 6-тысячная армия, постоянно переходившая из одного города в другой в сопровождении гильотины.

Но так как главным двигателем революции была не государственная мудрость, а накопившаяся веками злоба и ненависть к пользовавшимся привилегиями классам, то, утоляя чувство мести рубкой голов, массовыми расстрелами, утоплениями и беспощадным разгромом всего быстро уравнивавшегося к низу французского общества, — сами победители должны были, в конце концов, вступить во взаимную потасовку.

Все более и более жестокие мероприятия, требовавшиеся фанатиком Эбером и его последователями, начали путать самых пылких защитников революции и поселять в них отвращение к республике. Во главе отколовшейся таким образом партии умеренных монтаньяров стал Дантон. Но над обеими партиями сейчас же поднялась фигура холодного и расчетливого честолюбца Робеспьера. Соединясь сначала с Дантоном, он отправил на плаху Эбера, а затем 5 апреля 1794 г. отрубил голову и Дантону.