Я много раз спрашивала себя: какая она — граница, отделяющая нормальную жизнь от отчаяния?Похоже, я уже переступила ее и сейчас нахожусь где-то за гранью... Питерсон, черт бы тебя побрал! — я вынырнула из мыслей и вздрогнула, когда услышала за спиной гремящий голос Макса. Подскочив и обернувшись, я увидела его с огромной коробкой, которую он еле держал в руках. Убери свою тощую задницу с моего пути, или это дерьмо свалится прямо на тебя, — кричал он, дергая головой, как бы говоря, чтобы я проваливала. О, я забыла сказать? Макс такая лапочка, когда злится. Да и когда не злится, его тактичности можно только позавидовать. Я не сомневалась, что Макс говорит правду, и если я не отойду, то окажусь под грудой звенящего чего-то, чем забита гигантская картонная коробка. Я вздохнула и прижалась плотнее к барной стойке, у которой стояла вот уже битый час и стучала пальцами по деревянной поверхности. Макс едва втиснулся в расстояние между мной и стеной. Он был толстым — фунтов так триста пятьдесят (прим. пер. 113 кг), и высоким — шесть с половиной футов (прим. пер. 198 см). Гора, никак иначе не назовешь. В силу своих габаритов Макс был неповоротлив, неуклюж, постоянно потел, отчего было ощущение, будто он никогда не покидает душ. Никакой пользы, Питерсон. От тебя никакой пользы. И зачем я только нанял тебя? — донеслось до меня его бурчание. Я сдерживала улыбку, как могла, но в итоге усмехнулась и поймала на себе гневный взгляд босса.
|
