ТАЙНАЯ ТЕХНОФОБИЯ: сокровенное, неафишируемое убеждение, что от прогресса больше вреда, чем пользы.

ПО ДЕВСТВЕННЫМ ПРОСЕЛКАМ: выбор маршрута по принципу «куда никто больше не попрется».

ОБЕЗЬЯННИЧАНЬЕ-ОТУЗЕМЛИВАНИЕ: желание человека, находящегося в чужой стране, казаться ее аборигеном.

СОЛИПСИЗМ ОТЬЕЗЖАНТА: поведение человека, который приезжает в чужую страну, надеясь оказаться ее первооткрывателем, но обнаруживает там множество конкурентов, приехавших за тем же. Раздраженный этим обстоятельством, человек отказывается даже разговаривать с ними, так как они заставили его разочароваться в собственной оригинальности и элитарности.

 

Дальше, в Сан-Фелипе, где когда-нибудь появится моя – наша – гостиница, я увижу изгороди из колючей проволоки, в которую вплетены китовые кости, хромированные бамперы от «тойот» и кактусовые скелеты. А на городских горячечно-белых пляжах увижу тощих уличных мальчишек с лицами, одновременно недо– и переэкспонированными на солнце, без всякой надежды на успех предлагающих замызганные ожерелья из фальшивого жемчуга и пузатенькие цепочки самоварного золота.

Вот что будет моим новым ландшафтом. Глядя на Калексико через лобовое стекло, я вижу потные орды, бредущие пешком через границу с соломенными кошелками, которые под завязку набиты лекарствами от рака, текилой, двухдолларовыми скрипками и кукурузными хлопьями.

На границе я вижу забор, пограничный забор в сеточку, напоминающий мне некоторые фотографии австралийских пейзажей, – фотографии, на которых заграждения против кроликов разделили местность надвое: по одну сторону плодоносящая, обильная, утопающая в зелени земля, по другую – зернистая, иссушенная, доведенная до отчаяния лунная поверхность. Думая об этом контрасте, я также думаю о Деге и Клэр – о том, что они по доброй воле избрали жизнь на лунной стороне и каждый подчиняется своей нелегкой участи: Дег обречен вечно с тоской смотреть на солнце, а Клэр с веткой будет кружить в песках, исступленно ища под землей воду. Я же… Да, а что же я?

Я тоже на лунной стороне, в этом-то я уверен. Не знаю, когда и где, но я сделал свой выбор со всей определенностью. Очень возможно, что он принесет мне ужас и одиночество, – но я не жалею.

С моей стороны забора меня ждут два дела – два дела, которые стали делом жизни героев двух коротеньких историй; сейчас я их вам быстренько расскажу.

Первая история, которую я несколько месяцев назад поведал Дегу и Клэр, не имела тогда успеха. Она называется «Молодой Человек, который страстно желал, чтобы в него ударила Молния».

Как явствует из названия, это история о молодом человеке. Он тянул лямку в одной чудовищной корпорации, а однажды послал подальше все, что имел, – раскрасневшуюся, разгневанную молодую невесту у алтаря, перспективы служебного роста, все, ради чего вкалывал всю жизнь, – и лишь затем, чтобы в битом «понтиаке» отправиться в прерии гоняться за грозой. Он не мог смириться с мыслью, что проживет жизнь, так и не узнав, что такое удар молнии.

Я сказал, что мой рассказ не имел успеха, потому что история закончилась ничем. В финале Молодой Человек по-прежнему был где-то в Небраске или Канзасе – бегал себе по степи, подняв к небу карниз от занавески, позаимствованный в ванной, и моля о чуде. Дегу с Клэр до смерти хотелось знать, чем же все завершилось, но рассказ о судьбе Молодого Человека остался неоконченным; зная, что Молодой Человек скитается по злым степям, я спокойнее сплю по ночам.

Вторая же история… Да, она чуть посложнее, я еще никому ее не рассказывал. Она о молодом человеке… ладно, назовем вещи своими именами – она обо мне.

Она обо мне и еще об одном событии – мне нестерпимо хочется, чтобы это событие произошло со мной.