Я знаю, что слоны в диковинку у нас.

Здесь не только разделяются предложения, но и соеди­няются, повышение тона в конце первого отрезка говорит о его незавершенности, подсказывает наличие следующего отрезка. Мелодика служит для выражения характера пред­ложения: повествовательного, вопросительного, утвердитель­ного. Мелодика — важнейшее средство при передаче все­возможных эмоциональных оттенков речи.

Мелодика речи имеет существенные различия по языкам. Сравните, например, движение тона в русском вопроситель­ном предложении и английском (общий вопрос).

 

Does he live in Moskow?

Он живет в Москве?

 

В английском языке плавное повышение тона, вы­ражающего вопрос, начинается на нижней границе диапазо­на и не достигает уровня высоты первого ударного слога. В русском языке имеет место резкое повышение тона, которое начинается примерно со среднего уровня диапазона и достигает верхних границ.

Большое значение имеет замедление или ускорение про­текания речи во времени, т. е. ее темп. Основная функция темпа — передавать отношение к сообщаемому (важное про­износится в медленном темпе, неважное убыстренно), но темп имеет и другие функции.

Пауза воспринимается нами как перерыв в речи, отсутствие звучания. При этом, как показывают осциллографические записи, возможны случаи¹, когда звучание не преры­вается, а нам кажется, что мы «слышим паузу», т. е. воспри­нимаем перерыв в речи. Такое восприятие паузы свидетель­ствует о ее значимости в общем фонетическом рисунке речи; Паузы используются для отделения одной синтаксической единицы от другой и для выражения характера связи между ними (ср.: Мой брат, летчик, приехал и Мой брат — летчик. Паузы, как и мелодика, используются для передачи эмоциональной стороны речи. Например, Это — ты? при наличия паузы передает сильную степень удивления.

Одним из слабо изученных, но важных средств интонации оказывается интенсивность, т. е. усиление и ослабление произношения, что создает динамическую структуру фразы. Динамическая структура, подобно мелодической структуре, с которой она непосредственно связана, также имеет существенные различия по языкам.

Интенсивность является одним из средств выделения наиболее значимого слова во фразе, т. е. того слова, на кото­рое следует обратить основное внимание. Такое выделение называется логическим ударением (ср.: Мы сегод­ня пойдем в театр (мы, а не кто-то еще), мы сегодня пойдем в театр (а не завтра), мы сегодня пойдем в театр (а не в кино) и т. д.). Выделение слова с логическим ударе­нием происходит не только за счет интенсивности. Большое значение имеют и другие компоненты (от латинского соmponens — components — составляющий) интонации.

Различные элементы интонации обычно взаимодействуют друг с другом, дополняют друг друга. Исследователи интона­ции отмечают в ней два аспекта: универсальный и нацио­нальный. Первый проявляется в том, что в разных языках есть определенное сходство в функциях отдельных компонен­тов интонации и даже сходство самих интонационных струк­тур (интонационного строения фраз). Отмечается сходство интонационной структуры некоторых очень далеких языков, например, японского и английского. Вместе с тем очень суще­ственны и национальные различия в интонации. Известен эксперимент, когда при искусственно сниженной лексической разборчивости текста английский язык при произношении с типичной французской интонацией принимался за фран­цузский.

 

§ 16. Изменения звуков в речевом потоке

 

В процессе речи звуки, сталкиваясь друг с другом, влияют друг на друга, подвергаются различным изменениям. Иногда эти изменения незначительны, проявляются лишь в развитии у звуков новых оттенков, например, звук [т] в словах том, там, вот звучит не одинаково: в слове том у [т] есть слабый губной оттенок под влиянием следующего [о], в слове вот [т] значительно глуше, чем в слове там. Неодинаково звучит и [c] в словах сом — сам — сна — нос — его. В словах нос и сто он глуше, чем в сам и сом, в сна у [с] есть небольшой носовой оттенок, а в сом — губной оттенок и т. д.

Обычно эти различия говорящими не замечаются, так как они не препятствуют восприятию и пониманию слов. Иногда изменения становятся более значительными, начинают улав­ливаться говорящими. Так, говорящие по-русски замечают, что на конце слов слышатся не те согласные звуки, какие воспринимаются в тех случаях, когда звук находится в сере­дине того же слова: [луга — лук], [годы — гот], [розы — рос] и т. п.

Изменения, которым подвергаются звуки в речи, принято делить на две основные группы: позиционные измене­ния, зависящие от места, занимаемого звуком в слове, на­пример, оглушение конечного согласного в словах лоб, год, стог [лоп, гот, сток] и комбинаторные, возникающие в результате взаимодействия звуков, например, переход [з] в [с] в приставке перед следующим глухим согласным (ср.: разбор, но расход). Взаимодействовать могут не только соседние звуки, но и звуки, разделенные другими звукам: (ср.: часто встречающееся неправильное произношение шешнадцать вместо шестнадцать, где второе ш появляется по аналогии с первым).

Изменение звуков часто вызывается стремлением к боле удобному произношению, но понятие «более удобного» произношения в разных языках оказывается разным. В русском и немецком языках на конце слова звонкие согласные опт шаются и произносятся, как соответствующие глухие (ср русские [врак, нош, дуп], немецкие der Sand [zant] — песо der Tag [tak] — день и т. п.). Такое произношение представляется удобным. В английском и французском языках зво кие согласные на конце слов сохраняют свою звонкое английские bag —■ сумка, bed — кровать, cord — веревка произносят [bffig, bed, кэ:dl, французские rouge — красный, corde — веревка произносят [ruj, kord] и т. п. Такое произношение привычно для англичан и французов, но трудно для русских, изучающих эти языки. Это показывает не толь условность понятия «более удобное», но и его общественный характер. В каждом языковом коллективе складывал своя система произношения и вырабатывалось свое понятие удобного произношения.